Иван Алексеев - Херувим четырёхликий. Классика самиздата

От ветра со стороны вытянувшегося вдоль перелеска болотистого поля скамеечки закрывала позиция со старыми кунгами защитного зелёного цвета, новыми серебристыми контейнерами с аппаратурой и похожей на длинный забор металлической конструкцией с заботливо уложенными рядами снизу вверх толстыми и тонкими кабелями питания и обмена данными.

Фёдор слушал, как ворчливо шелестят молодыми листочками тополя и берёзы, переживающие за скрывшееся в кучевых облаках солнце, смотрел на молчаливо соглашающуюся с ними выбеленную временем асфальтовую дорожку, отделяющую здание от позиции, и крамольно думал о том, что вместо покорения больших пространств ему всё больше нравятся уединённые уголки на земле, а поговорить – с теми, кто способен и стремится сотворить хоть что-то полезное. В эти минуты были выполнены оба эти условия.

Он встрял в разговор, когда Георгий рассказал Вове о новых ставках за ипотеку. Даже с учётом государственной поддержки проценты на кредит увеличились, как и предполагал год назад Канцев, успевший взять ссуду под восемь процентов годовых. Молодёжь оценила его хватку. Польщённое самолюбие подтолкнуло его поделиться своими задумками, а заодно ещё раз проверить, достойно ли он обошёлся с супругой.

– Младшая дочь готовилась родить второго ребёнка, – внучка, как оказалось, – начал Канцев в давно выбранной им манере ироничного, подсмеивающегося над собой рассказчика. – Надо было помочь ей поменять квартиру на большую.

– До вас я работал на Жемченко, – отступил он. – Три раза нанимался к нему и три раза увольнялся. Когда дочь собралась рожать, уволился окончательно и сидел без денег. Заначка у меня была, но не на квартиру. У дочери был только материнский капитал. И тут, до сих пор не знаю, кстати или нет, нашлись добрые люди, подсказавшие мне, что у жены появился хахаль на иномарке, которого они много раз видели в трусах на лоджии.

– Представил я себе мужика, гуляющего в нашей общей квартире в трусах, и дочь, которой предстоит ютиться вчетвером в «однушке», если ничего не предпринять, и решил продать жене свою долю квартиры. Моя четверть, отданная чуть дешевле рыночной цены, решала проблему дочери.

– Мне казалось, что я не встречу особых возражений. В конце концов, собственность моя, вы ею десять лет пользовались, будьте добры заплатить, если хотите пользоваться дальше. Нет денег – возьмите кредит. Не хотите – тогда эту квартиру продаём, берём другую, поменьше. Главное, я не беру деньги себе. Они остаются в семье. Идут на квартиру дочери. Справедливо?

Канцев пытливо оглядел коллег, дополнительно убеждая их взглядом в своей правоте.

– Ну вот, а та сторона посчитала, что я не прав, – продолжал он. – Чего только я не услышал о своей бессовестной персоне. Мать накачала старшую дочь. Та говорит: «Папа, это нечестно. Почему ты только Алёне помогаешь? Раздели свою долю поровну». – «Тебе жить втроём в хорошей двухкомнатной квартире честно, а Алёне в такой же вчетвером не честно?» Старшая дочь у меня вылитая мать. Ждёт, что всё у неё должно как-то образовываться само собой, без прикладывания усилий. Лентяи люди. Я таких не люблю. Алёна на них не похожа. Она творческий человек. Не может сидеть без дела. И шьёт, и вяжет. Сидела в декрете – разработала сайт для мамочек. Можно сказать, работала. Месячный доход у неё был как моя получка.

Фёдор Викторович еле остановил себя, чтобы не признаться собравшимся, что и в них видит творческих личностей, поэтому откровенен.

С Георгием он написал три отчёта. Вовка один закрывал за всех математическое моделирование. И даже Олег молодец. Над ним смеялись боявшиеся взяться за новое. Олег не боялся. Да, он тугодум. Ему трудно. Но он потихоньку ковыряется себе и ковыряется, пока не разберётся. Ни переспросить лишний раз не стесняется, ни показать, что много не понимает. И от его методичности, последовательности и упёртости есть толк, пусть даже небольшой. А вот от посмеивающихся над ним умников пользы практически никакой.

Очень хотелось Канцеву отвлечься, чтобы похвалить своих слушателей, и уже рот он раскрыл, но в последний миг передумал и стал рассказывать дальше.

– Потом к нашим разборкам подключился её мужик. Наглый, два раза с ним беседовал, оба раза чуть не подрались. Вывел меня на лестничную площадку: «Ты не мужчина, пользуешься женской слабостью». – «Если кто пользуется, то это ты. Если считаешь себя мужчиной, помоги своей женщине. Она ведь не моя женщина, а твоя. Одет ты лучше меня, гонору выше крыши – значит, денежки водятся. И квартира у тебя наверняка есть». – «Была! Квартиру я оставил семье!» – «Машина у тебя дорогая. Продай, возьми попроще».

– В общем, никто и ни в какую не уступает. Доводы не действуют. Нет, и всё. Я разозлился. Пошёл к знакомому по старой работе адвокату. Он посоветовал пригрозить жене продажей моей доли гастарбайтерам. Объяснить, что её ждёт, если к ней заселятся люди гор или пустынь.

– Сильно меня злость тогда разобрала. Я даже хотел устроить жене выход по-плохому. Но она всё поняла и струсила. И деньги сразу нашла. На следующий день. Чего два месяца выносила мне мозг?

– А зачем ты взял ипотеку? – спросил Олег. – Опять для Алёны?

– Для себя. У Алёны всё получилось. Квартиру они купили. Но потом решили перебраться в Питер. Работы там больше. Зятя позвал товарищ, обещал пристроить в строительный бизнес. Продали квартиру здесь, купили там с небольшой доплатой. Хватило триста тысяч, за которые Алёна продала свой сайт. Я к ним ездил два раза, до болезни. Квартира не в городе, в загородном микрорайоне. Но до Невского проспекта на машине сорок минут.

– В общем, они переехали, а без них мне скучно. Я уже к внучку привязался. Он ко мне тоже: «Деда, деда». Толковый парень. Подарил ему радиоуправляемый вертолёт, один вечер поиграл вместе с ним, так он сам теперь его запускает и аккуратно сажает. Пытался что-то вырезать за мной.

– Со старшей дочерью после истории с квартирой я поругался. Мужик у неё тоже ни рыба, ни мясо. А у Алёны мне все всегда рады. С ними есть о чём поговорить. Внучка хочется чаще видеть. И денежки у меня снова подкопились, как начал у вас работать. Надо было их вложить, пока инфляция не съела. Вот я и подумал про Питер. Давно он меня манил, а тут просто всё к этому складывается. Куплю там угол. Буду приезжать, останавливаться у себя, чтобы Алёну не стеснять. У них всё-таки не хоромы.

– Алёна поняла меня с полуслова. Нашла комнату – что значит папина дочь! Хорошая комната. В центре. На канале, во дворе. Дом старый, снаружи неказист, но комната большая, светлая, после ремонта. Вложил в неё, что накопил, плюс кредит. Пока её сдаю Алёнкиной подружке, чтобы расплатиться с ипотекой. К пенсии как раз расплачусь, даже раньше. Будут у меня свои дома здесь и там.