Александр Сиваков - День восьмой. Том второй

Ирина вскинула на него глаза:

– Она же уже взрослая!

Евгений Родионович улыбнулся:

– Это ты взрослая, Ирочка. А она ещё ребёнок. Такое иногда бывает. Не надо её обижать, ладно?

Ирина кивнула. Она несколько минут переваривала полученную информацию, затем осторожно поинтересовалась:

– А вы не знаете, почему тётя Лена захотела нас взять?

Старик задумался, наконец медленно, словно с усилием, покачал головой?

– Не знаю, Ира. Может быть потому, что вы с Викой хорошие. Тут ведь больше некого, кроме вас, брать.

– Зачем – брать? – Возразила девочка. – Ведь она могла бы просто работать тут иногда разрешать нам сидеть здесь.

Евгений Родионович хмыкнул:

– Ну, красавица, плохо ты свою маму знаешь, если думаешь, что она могла бы прожить без вас.

Ирина вспыхнула: первый раз тётю Лену при ней назвали мамой. А когда она осознала, что именно сказал сторож, у неё даже перехватило дыхание.

Евгений Родионович наблюдал за девочкой с лёгкой усмешкой, словно точно знала, о чём она думает.

Разговор как-то сам собой увял. Они ещё какое-то время посидели, перекидываясь ничего не значащими фразами, а когда Вика захотела в туалет, Ирина вскочила:

– Мы пойдём, ладно? Спасибо вам, дядя Женя!

За тётю Лену теперь она теперь была спокойна. Если Евгений Родионович считает её хорошей, значит и все остальные относятся к ней хорошо.

Не находя, чем можно заняться, Ирина принялась бродить по длинным коридорам: заходить в группу она боялась, а на улицу идти не хотела: опасалась, что пропустит приезд тёти Лены.

Здесь Ирина прожила семь лет и привыкла считать это большое трёхэтажное здание своим родным домом, всё тут было знакомо ей до мелочей. Однако сейчас, с болезненным вниманием приглядываясь к окружающей обстановке, девочка вдруг стала понимать, как тут неуютно. Облупленные, давно небелёные потолки; стены, выкрашенные неприятной бледно жёлтой краской, словно в больнице; намытые до белизны паркетные доски пола – всё это навевало такую тоску, что Ирина не выдержала и присела перед Викой на корточки:

– Пойдём гулять!

– Опять? – Удивилась та.

– Я не могу… здесь… быть, – путанно пояснила девочка.

Она снова вышли на улицу, привычно взявшись за руки медленно обошли вокруг здания, но к ребятам из своего класса подходить не стали, вместо этого Ирина устроилась на краю заброшенной песочницы неподалёку от ворот, обхватила руками колени и напряжённо принялась разглядывать ворота, калитку сбоку от них и даже выбитый фрагмент ограды, который был хорошо виден с этого места.

«Хотя, – подумала Ирина, – тётя Лена со своим мужем вряд ли будут пролезать через дыру в заборе. Но, кто знает, что может вдруг случиться.»

Ждать было невыносимо скучно. Ирина вскочила с места, прошла взад-вперёд вокруг песочницы, устроилась на прежнем месте, потёрла рукой лоб, снова подумала о температуре.

«Может пойти к Инне Игоревне градусник попросить? Нет, это всё ерунда! Тогда куда ещё можно пойти?»

Вика, крутившаяся неподалёку, наконец уселась рядом с подругой:

– Ты места себе не можешь найти, да?

Ирина даже рот приоткрыла от изумления:

– Откуда ты такие слова знаешь?!

Та смущённо пожала плечами:

– Не знаю. Ира, а мы скоро поедем к тёте Лене?

– Да, – коротко ответила та и отвернулась. Взгляд её скользнул по крыше здания. На фоне глубокого голубого неба были видны края листов шифера – выщербленные, с неровными краями, позеленевшие от времени.

Ирина вдруг подумала, что когда-нибудь, через много-много лет она будет проходить по улице мимо детского дома, и увидит этот шифер, когда этот дом станет для неё совсем чужим, тогда она вспомнит всё, что было с ней сейчас, вот именно в эту минуту.

Девочка обернулась к Вике, чтобы сказать ей это, и слова замерли у неё на губах. Она увидела, как к ним быстрым шагом приближается Ольга Дмитриевна. В глазах потемнело, и Ирина едва удержалась, чтобы не упасть в обморок.

– Ты тут?! Я тебя всюду ищу!

Ирина хотела спросить, что случилось, но не смогла.

– Андрей Васильевич очень просил тебя зайти, Ирочка.

Странно было слышать от Ольги Дмитриевны «Ирочка», обычно она говорила «Соколова», и даже ни разу – «Ира». Задумавшись над этим, она не сразу уяснила смысл слов.

– Какой Андрей Васильевич? Ди-директор? – От изумления она даже стала заикаться.

– Да. Он ждёт тебя в кабинете. – Ольга Дмитриевна уже пошла обратно и через несколько шагов, обернувшись, бросила. – И Вику захвати с собой.

Ирина сильно до боли сжала руки. В голове мгновенно пронеслись множество самых невероятных догадок и предположений. Неужели что-то случилось? Или, может быть, тётя Лена решила увезти её позже? А может и вообще произошло что-то такое, из-за чего никакого удочерения не будет? С чего это Ольга Дмитриевна стала такой доброй?

Ирина долго привыкала к мысли, что жить в детском доме ей осталось совсем мало, и про себя считала дни, сколько именно. Теперь же, было достаточно одного ничтожного повода, она тут же поверила в обратное. И мысль, что она будет жить в семье, сразу стала дикостью.

Ничего не объясняя, она схватила Вику за руку и увлекла за собой. Девочка не сопротивлялась. Она вообще всегда во всём подчинялась своей старшей подруге, а в последнее время они сблизились особенно. Однако что-то во взгляде Ирины было такое, что она робко поинтересовалась:

– А что?

Впервые в жизни у Ирины появилось желание ударить Вику. Сильно. По лицу. Чтобы не улыбалась. Нашла время смеяться! Тут такое, а она – улыбается!

Вместо этого она резко дёрнула её за руку:

– Молчи!

Вика всхлипнула, но Ирина не обратила на это никакого внимания.

Она не осознала, как добралась до второго этажа, и опомнилась только перед дверями кабинета директора.

– Подожди пока здесь, – омертвевшими губами прошептала она Вике и медленно, словно во сне, подняла руку и постучала.

Изнутри не донеслось ни звука. Тогда девочка приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

Андрей Васильевич сидел за столом и что-то писал. Услышав скрип двери, он даже не поднял головы.

– Заходите! – Сказал он.

У Ирины перехватило дыхание. Она решила, что директор её с кем-то перепутал, потому что обратился на «Вы», и девочка осталась стоять.

– Заходите! – Через минуту повторил директор, бросив беглый взгляд на посетительницу, и снова занялся бумагами.

Ирина шагнула вперёд, и дверь за её спиной мягко захлопнулась.

Андрей Васильевич махнул рукой на один из стульев, стоящих около стены:

– Присаживайтесь!

Ирину снова назвали на «вы», и она оробела окончательно. Она сделала шаг к стулу и остановилась. Садиться она не стала.

Директор этого не заметил. Он бегло пробежал взглядом по бумагам на столе, сделал пару пометок и значительно откашлялся.