Дмитрий Помоз - Три дня. Никто не знает, как жить

Пока я смеялся, прозвенел звонок, и ребята начали быстро собираться и уходить. В классе остались только мы: Георгий Александрович у доски, и я под партой.

Он подошел ко мне и позвал вставать. Я вылез, все еще представляя, как бы объяснял маме, почему все учебники у меня в рюкзаке пахнут испуганной зеброй. Георгий Александрович еще глубже взглянул на меня, почти как бабушка. Затем положил руку мне на плечо и спросил не боюсь ли я больше его указки. Я кивнул, что не боюсь. Тогда он снова улыбнулся, только на этот раз не только губами, но и глазами. И сказал:

– Тогда ступай на перемену, Димка-бесстрашный!

В коридоре все ребята продолжили смеяться надо мной, но я не обращал на них внимания. Смотрел в окошко и думал. Может быть, Георгий Александрович – родственник моей бабушки. Но тогда получается – он и мой родственник. А я всех своих родственников знаю, а его только сегодня первый раз узнал. Значит, секрет не в этом. Наверное, это и есть то самое «чудо», про которое Георгий Александрович говорил.

После урока ребята всю перемену передразнивали его фразу, про простого географа Георгия Александровича. И, в конце концов, все начали называть его – Географ Александрович. Все – это совсем все! К концу дня это прозвище разлетелось по всей школе и, наверное, до сих пор ходит с ним. Только я по-прежнему называю его именно Георгием Александровичем. А он почти единственный, кроме папы, кто называет меня Димка, а не Митя или Митюша.

А еще в тот день наша классная руководительница узнала, что я испугался указки и сорвал урок. И, как оказалось, не такая уж она и классная, несмотря на свое название. Поэтому вечером в школу вызвали мою маму.

Когда мама пришла домой после собрания, то явно была не в настроении. Я ведь всегда вижу, когда мама вот-вот заплачет. Я хотел ее обнять, но она отвернулась к окну, и я увидел в отражении стекла ее слезы. Кап-кап, кап-кап, одна за другой. Мама начала таять.

Тогда я стал рассказывать ей про Африку в рюкзаке, чтобы отвлечь и успокоить. Но от этого она начала плакать еще сильнее. Мелкий дождик её слёз превратился в ливень.

Мама плакала и что-то говорила себе под нос. Было трудно разобрать, что именно, но, кажется, она ругала меня. Правда, обращаясь к себе самой, а не ко мне. И себя ругала, и указку тоже ругала, и Георгия Александровича, и волшебство. Мне кажется, она вообще ничего не забыла отругать. Но больше всего все-таки то, что я испугался такой на ее взгляд ерунды и «устроил сцену»!

Я не знал, что мне делать, и поэтому стоял и тихонько напевал себе песню из передачи «Зов джунглей». 2 2 детская развлекательная передача. Первоначально выходила на Первом канале Останкино еженедельно в каждую субботу утром с 22 мая 1993 по 25 марта 1995 года и на ОРТ в каждую среду с 5 апреля 1995 до 12 января 2002 года.

Мама все не успокаивалась, но тут дверной звонок мелодично задребезжал.

– Папа! – обрадовался я.

Мама почему-то так не обрадовалась, но все же пошла в прихожую, чтобы обнять и поцеловать папу. Но, приблизившись своими тонкими губами к папиным, тут же отвернулась от него, и маленькие морщинки на ее лице изобразили еще большее страдание.

– Опять пил? – сухо но, не переставая плакать, выпрыснула она.

– Совсем чуть-чуть! Ира, не начинай! Зачем сразу в слезы? – невинно ответил папа.

– Чуть-чуть? Да ты еле на ногах стоишь! Уже четвертый день подряд эти твои «чуть-чуть»! И это только на этой неделе! Сколько можно? И вообще с чего ты взял, что я из-за тебя плачу, может мне уже все равно! Один уроки в школе срывает, другой просто алкоголик! – мама закрыла грозовые облака своих глаз руками и затряслась в уголке коридора.

Папа тяжело выдохнул, откашлял кролика из легких и посмотрел на меня. Я понял, что придется провести еще одно родительское собрание, только кроме меня с папой на нем больше никого не будет. Придется рассказывать ему, как я сорвал урок, что после этого мама так сорвалась на нас.

И я ушел к себе в комнату дожидаться папу. Через дверь мне было слышно, как он обращается к ней:

– Все нормально, дорогая, все хорошо!.. Тихо-тихо-тихо.. И почему сразу алкоголик? Никакой я не алкоголик! Ты просто устала и переутомилась! – пытался успокоить ситуацию папа.

– Да! Да, я устала! Устала ходить на эти собрания, почему не ты? Почему ты не ходишь на них? – мама не унималась. – Не алкоголик? А кто тогда? Я боюсь, боюсь, что это так! Очень боюсь! Что мне с вами обоими делать? Нет у меня уже никаких сил.. Оставь меня! – мама уже просто ругалась, а не плакала.

Дальше я их не слушал, а все думал о том, почему, когда я чего-то боюсь, то этим виноват перед мамой, и она ругается. А когда мама боится за папу, то она не виновата? Как бояться так, чтобы не быть виноватым? А еще, как становятся алкоголиками? Мама говорила, что папа уже четыре дня алкоголик. Значит это профессия. Но, наверное, плохая или за нее мало платят. Или, может, наоборот опасная. Может, это полицейское звание. Все верно! Мама сама много работает и вряд ли сильно переживает про денежки. Значит, мой папа герой, а она просто за него боится. Ой! Тогда все понятно: ты виноват, когда боишься за себя и не виноват, когда боишься за другого. А если ты вообще ничего не боишься (в том числе, когда на тебя ругаются), то можно стать алкоголиком.

***

Второй раз я проснулся уже только от темноты. Она тут намного темнее, чем в городе и у нас в квартире. И я очень этого не люблю. Вы должны помнить. Это у меня не очень хорошая память, а у Вас, наверняка, в порядке.

Во сне, мне показалось, что темнота села прямо на меня. Я открыл глаза, но мне не стало ни капельки светлее, по-прежнему ничего вокруг не было видно. А потом темнота замурлыкала, и я понял – это Мурка снова со мной. Она разнежилась мягким теплом у меня на груди. Стало легче и спокойнее. Но все еще страшно темно, и поэтому я вытянул руку и, ухватившись пальцами за занавеску, осторожно впустил немного лунного света.

Огромная бледная от холода луна смотрит прямо на меня, а я на нее. Мне стало ее очень жалко, так грустно она выглядит и, кажется, дрожит от холода. Мою бедную луну то и дело закрывают большучие, самодовольные облачка. Они скидывают сверху огромные снежные хлопья, и те летят повсюду и кружатся в тайном танце снега. Некоторые снежинки, падая, прилипают к окошку, хватаясь друг за друга, собираются в целые семьи, но через несколько мгновений неизбежно тают и стекают на карниз, образуя на стекле множество мокрых дорожек. Даже снежок умирая, превращается в воду. Неужели так происходит со всем вокруг? Однажды на уроке Георгий Александрович сказал нам, что вся жизнь произошла из воды. Получается, что жизнь выходит из воды и уходит обратно в воду. Будто бы ходит по кругу. Или плавает.