Мария Буркова - Легенда о героях Галактики. Спасти Императора. Космоопера нового тысячелетия

Да что ж это за несчастье-то опять, какого ещё вражеского флота в получасовой доступности мне так мешают сейчас?! Что вообще в этой Вселенной происходит, если нельзя полчаса пластом поваляться?! Сдурели вы что ли там все окончательно? Я вам сейчас вспомню, кто я такой, раз так обнаглели. Чего? К чёрту. АААА, это ещё что за шутки такие, кто сюда смог пробраться, я же дверь запер… Так, это всё не сон, что ли? Безобразие сплошное! Бррр, вода холодная, всё, уберите меня отсюда, будьте людьми уже, что вы за варвары такие… И ругаться уже хватит над ухом, не то потом всё припомню, всё…

Тело было ватным – всё, и слушаться особо не желало. Иными словами, эффективно брыкаться не получалось, а хватка у гостя была стальной. Так, кажется, едва понятная экзекуция на некоторое время прекращена, лежу на спине, получается – на лицо дует из открытого окна, и даже тепло от солнца ощущается. Ладно, подышим чуток, слишком уж хочется – ага, а мне и не мешают, просто за плечи крепко держат, будто боясь, что я упаду. Ох, но что с головой-то? Этак и вправду упаду, если отпустят. Так, ладно, а что произошло-то, надо разобраться…

– Какого чёрта и что тут происходит, а? – довольно свирепо вслух поинтересовался Райнхард, вздыхая ещё глубже и пытаясь потянуться. – Извольте объяснить немедленно!

– Полагаю, это Вам стоит объяснить, какого чёрта Вы решили отравиться, Ваше величество! – не менее жёстко прогремел над ухом знакомый голос. – Так, чтоб знать на будущее, чего от Вас ещё ожидать придётся! – и на левую щёку прилетела увесистая оплеуха.

– Ай! – совсем по-детски вскрикнул в ответ Райнхард. – Не надо так, Оберштайн, больно же.

– Оно и хорошо, значит, оживаете понемногу, – цинично усмехнулись в ответ и безжалостно ударили по правой щеке.

Райнхард инстинктивно дёрнулся и негромко взвыл, но это не спасло его от новой пощёчины…

– Помилосердствуйте, Оберштайн, нельзя же так жестоко! – с обидой в голосе простонал он. – И без того плохо, поверьте.

– Это что, основание для таких шалостей? – продолжил собеседник свои бессердечные жесты. – Или в чём дело?

Райнхард попытался поднять правую руку, чтоб прикрыть ей лицо, но она безвольно рухнула, едва поднявшись на уровень груди. Впрочем, он не знал, что именно это беспомощное движение заставило гостя прекратить, и сильно испугался, поняв, что с телом что-то не в порядке, и заметно.

– Не нужно больше, прошу Вас, – тихо произнёс он убитым голосом, покачав головой. – Вы не правы, я вовсе не замышлял ничего плохого. Это недоразумение какое-то.

– Недоразумение? – с прежним жестоким апломбом усмехнулся Оберштайн. – И это говорит человек, выхлебавший зараз восемь бутылок? За кого Вы меня…

– Сколько?! – встрепенулся Райнхард в настоящем ужасе. – Не может быть… я помню, что просто не пьянел долго, вот и всё. Это точно, Оберштайн, Вы не шутите?!

– Прилетели, – ядовито процедил собеседник. – Скажете мне, что не видели, что делаете, теперь?

Молодой император разразился таким горестным рыданием, что не знавший страха министр обороны похолодел от некого животного ужаса.

– Да я же не вижу ничего вообще, Оберштайн, уж Вы-то знаете, что это такое! – он сделал движение корпусом, как будто хотел вырваться из объятия, а затем просто затрясся от нервных спазмов во всём теле. – Так и не вижу ничего с тех пор, как ожить получилось, и Вас сейчас не вижу, и света вообще не вижу! Я сына сегодня видел несколько минут, а теперь опять ничего, ничего, ничего! Зря Вы, наверное, возились, если думаете, что я нарочно это сделал. Идите уже и в самом деле к чёрту, от Вас только ещё хуже и больнее, может быть, всё и к лучшему было, я бы просто проспался.

Но хладнокровия у гостя всё же было побольше – он резким движением обхватил правой рукой голову молодого человека, а затем крепко прижал его за плечи к своей груди.

– А ну, тихо, иначе тебя порвёт сейчас от этой истерики, не соберёшься, – сухим и деловитым тоном негромко, но внятно произнёс он, невзирая на то, что бессвязные стоны и вскрики ещё продолжали звучать. – Я всё понял, слышишь? Вдохни поглубже и выдохни, оно отпустит, потихоньку, но отпустит, сам успокоишься, – заметив, что его слова вовсе не пропадают втуне, а даже приняты как руководство к действию, он позволил себе, не разжимая рук, чуть похлопать ладонью левой руки по плечу подопечного. – Всё нормально, раз видел сына, значит, увидишь ещё не только его, сам понял, наверное. А кабы я тебя сейчас не выполоскал, могло быть и хуже, чем в этой недовальгалле, не находишь? Оно нам не надо сейчас ну никак.

Райнхард молча несколько раз мотнул головой, и не сделал ни единой попытки к освобождению.

– Я сейчас разревусь, как девчонка, наверное, – убитым, но спокойным уже голосом сказал он наконец, не шевелясь.

– Разрешаю, – тихо и совсем по-доброму отозвался Оберштайн. – Если полегчает, просто вымоем тебе голову после, да и всё. А вот про девчонок надо будет отдельно поговорить. Уже скоро.

– Что там случилось? – сухо спросил император. – Говори сразу, чтоб я не циклился на недомогании.

– Да ничего на деле плохого, в сущности, – спокойно отозвался министр, – но хотелось бы знать, что ты сказал этой рыжей валькирии фон Кройцер, а? У девочки действительно может получиться подать нам Хайнессен на блюдечке через пять лет.

– Я? – с немалым удивлением произнёс Райнхард. – Ничего особенного, я просто предложил ей свадьбу у нас, потому что планировал осуществить это так или иначе. Хотя… припоминаю, был один в её сторону комплимент – сказал её ухажёру, что позавидовал бы ему, не будь счастливо женат. Всё.

– Эге, – с чувством проскрипел Оберштайн, как будто намереваясь крупно поворчать. – Ты в самом деле полагаешь, что это мелочь, что ли?

– Ох, ну а что не так? – унылым тоном поинтересовался Райнхард, методично борясь с накатывавшими рыданиями.

– Всё так, – к его немалому удивлению, в голосе советника звучал едва ли не восторг, – просто этой фразой ты сделал больше, чем за всю кампанию в Изерлонском коридоре в нынешнем году.

– Ну хоть что-то хорошее за сегодня, – усмехнулся Райнхард по-прежнему унылым тоном. – А то уже традиция от тебя слышать какие-нибудь гадости, всегда так, особенно когда ты появляешься сам.

– Та-ак, уже лучше, и намного, – весело произнёс Оберштайн, – значит, пора переходить собственно к гадостям.

– Ооо, зачем я с тобой вообще сегодня заговорил, – молодой император сам не сразу понял, что вздрагивает уже от смеха, – лучше бы валялся тушкой дальше. Ну, и?

– То, что фон Кройцер была у меня, есть результат её разговора с твоей сестрой, для начала. Аннерозе вызвала меня к ней, вот как было дело.

– М-да, я бы тоже озадачился, – с тихим смешком отозвался больной. – Что там ещё было?