Мария Буркова - Легенда о героях Галактики. Спасти Императора. Космоопера нового тысячелетия

Райнхард поморщился, затем вздохнул.

– Хорошо, пусть так, – холодно сказал он. – Коль скоро Вы столь хороший доктор, то вопрос упрощается. Хватит ли моему телу двух недель, чтоб восстановиться хотя бы в удовлетворительном состоянии?

– Гарантировать тут ничего нельзя, но рискнуть предположить можно. Откройте глаза и посмотрите перед собой так, будто видите что-то нейтральное, например, цветок, – спокойным деловым тоном проскрипел собеседник. – А теперь поднимитесь на постели и протяните руку перед собой. Эге, да Вы просто бесподобны, юноша, мои поздравления, можете теперь смело рухнуть и даже заснуть. Вам действительно нужны две недели, позарез – чтобы наконец научиться снова любить себя, Вы слишком от этого отвыкли. Тогда всё, возможно, и получится, и даже хорошо. В любом случае, шансы есть, и очень неплохие. А там увидим.

По полу застучали собачьи когти, и Райнхард с ясной улыбкой протянул руку на этот звук. Пёс не обманул этих ожиданий, быстро подбежал и взялся тереться боком об его ладонь, весело урча.

– И что я должен делать всё это время? – осведомился молодой император. – Неужели бездельничать?

– Ох уж эти нордические бестии, поднимают одну бровь там, где смуглые брюнеты крошат всё вокруг в клочки, а сами чувствуют впятеро сильнее сынов жары, – едва слышно проворчал доктор, гремя чем-то из инструментов. – Вы слишком категоричны снова, молодой человек, – добавил он уже гораздо громче. – Отдых – не менее ответственное занятие, чем любая работа. Ешьте всё, что и сколько желаете, спите, сколько прибластится, гуляйте, сколько влезет. Отвяжитесь полностью, как совершенно ненормальный, и вытворяйте всё, что в голову взбредёт. Хотя первые дни, Вы, конечно, ещё вряд ли встанете с постели всерьёз – этим я как раз воспользуюсь, чтоб проколоть Вам некоторый курс препаратов, дабы ускорить процесс восстановления. Впрочем, Вы можете от этого и отказаться.

– Я согласен, – вежливо кивнул венценосец. – Вы хотите намекнуть, что я сейчас двинулся в обратную сторону, против того, куда меня гнала раньше лихорадка?

– Можно сказать и так, хотя это слишком упрощённо, слишком…

Райнхард почувствовал, что стремительно проваливается в сон. Он ещё успел понять, что сгрёб рукой собаку, и та аккуратно забралась к нему в постель, прижалась к его боку и водрузила голову ему на плечо. Но он уже не слышал, как стоявшие неподалёку Оберштайн и пожилой доктор обменивались репликами.

– Он выберется? – лаконично осведомился министр обороны у своего знакомого.

– Разумеется, если не будет торопиться. Он вообще может всё, просто сам об этом не догадывается, оттого за ним и идёт многолетняя охота с целью уничтожить любым способом.

– Чем я могу ему помочь?

– Обеспечить смену обстановки или впечатлений. Чем больше радости, тем лучше, только он ещё слишком слаб, и будет отключаться вот так ещё несколько суток. Сгодится всё, вплоть до нового романа с юницей. Пусть ест мясо и фрукты килограммами, валяется раздетый под ярким солнцем на траве и не вспоминает даже о делах. Сестру к нему не пускать, ни под каким предлогом, и ничего о ней ему не рассказывать. Можешь вывезти его на горный курорт и там выгуливать по лесу часами – уже послезавтра. Пока он не доберёт всё то, чего лишился, годами рассекая по космосу и давясь рационом по классу «стандарт», ждать чуда бесполезно, а больше нам ждать и нечего, Пауль.

– Поздравь с победой, сестра, – Райнхард попытался улыбнуться как можно бодрее и нисколько не вымученно, хотя это стоило особого труда. За последние сутки вздремнуть не удалось ни разу, даже получаса, да и недельный недосып уже обозначился яркими кругами под глазами, о чём он, правда, совершенно не подумал.

– Как будто они нужны кому-то, эти твои победы, кроме тебя самого, – холодным равнодушным тоном ответила Аннерозе, старательно занимаясь пирогом. – О тебе и так уже из-за них болтают невесть что. Ах, до чего ты сложный человек, оказывается, – добавила она совершенно великосветски, даже не обернувшись.

Райнхард похолодел – он мчался за этим пирогом или ещё зачем, лишь бы отведать это из её рук, уже скоро десятилетие, за последние двенадцать часов во рту у него не побывало ни крошки, и, похоже, ничего не будет ещё несколько часов…

– Аннерозе, я ведь стараюсь для нашего будущего, – тихо произнёс он, не шевелясь, – Осталось совсем немного, и мы будем свободны. Тебя кто-то обидел, пока меня не было?

– Да надоел ты уже со своими выяснениями всего подряд до невозможности, – прежним тоном спокойно ответила роскошная придворная дама, продолжая заниматься чайными делами. – Ты совершенно не умеешь выстраивать доброжелательные отношения с людьми. Право, жаль, что ты настолько конфликтный человек.

Райнхард с трудом верил, что происходящее – реальность. Что, чёрт возьми, могло случиться за эти несколько недель, пока они с Кирхайсом торчали на передовой, как упёртая мишень на стрельбище?

– Сестра, зачем ты говоришь мне это всё? – тихо спросил он, покачав головой. – Неужели по приказу этого себялюбивого старика?

– Перестань плеваться злобой, – ледяным тоном проговорила Аннерозе, пожав плечами, – пора бы тебе уже и повзрослеть. Твоя вечная война со всеми интересует только тебя. Начать с того, что тебя никто не отправлял служить – это было твоё дурацкое желание.

– Аннерозе, – холодно произнёс Райнхард, тряхнув чёлкой и наконец обретя возможность спокойно говорить, – а кто мешал тебе выстроить доброжелательные отношения с казнённой маркизой, пока она мило беседовала с тобой в охотничьем домике с ножом у твоего горла? Да, меня ненавидят за мои победы, но разве я виноват в том, что это мой единственный способ увидеть тебя? Что случилось, почему ты говоришь мне это?

– Ты отвратителен, – прошипела она, обернувшись и проткнув его испепеляющим взглядом. – Впрочем, армия ещё никому не пошла на пользу, это общеизвестно.

– Мне уйти? – услышал Райнхард свой неживой голос и почувствовал, что ладонь Кирхайса крепко легла ему на плечо, а сам он вежливо, но аккуратно и неумолимо шагнул вперёд.

– Я всё выясню, не нужно волноваться, – шепнул он так тихо, что захлебнулась бы любая прослушка, и добавил уже густым чарующим голосом с такой улыбкой, от которой растаяли бы полярные ледники. – Госпожа Аннерозе, Вы сегодня на редкость суровы, просто Гера, метающая стрелы с Олимпа! Позвольте…

Дальше Райнхард ничего не слышал, а ватные ноги сами вынесли его прочь и оставили перед алебастровыми перилами, в которые только и оставалось, что упереться ладонями. Наверное, стоило остаться, но перед глазами темнело, не то от изнеможения, не то от невозможности смириться с тем, что родного человека подменили неизвестным ему образом. Юный адмирал Рейха, в честь которого нынче вечером предстояло роскошное гуляние не только в столице Империи, но и на всей её территории, глотал воздух, как выброшенная на берег глубоководная рыба, не в силах поверить, что действующий венценосец, очевидно, забрал у него единственного родного человека окончательно. И самое ужасное, что вовсе не силой, как он полагал столько лет… Нет, это всё неправда, это какое-то недоразумение. Сейчас Кирхайс выйдет и скажет, что нужно вернуться, что всё в порядке и можно забыть эти слова. Надо только подождать несколько минут… Совсем немного, всё наладится.