Иван Державин - Революция 2017. Предвидение

– Нет сейчас здесь евреев – будут. Но и сейчас о сегодняшних событиях по местному телевидению и в «Лесковских вестях» не будет сказано ни слова. Тогда откуда об этом узнают в Москве?

– У патриотов путь один – интернет. Могут выложить в нем фотографии, заснятые на мобильники.

– Ах, да, я забыл приказать, чтобы их отобрали.

– У всех не отберешь. Для этого надо задержать три тысячи человек. А задержали максимум двести человек.

От разговора их отвлек звонок нового начальника РОВД Борзова:

– Генрих Анатольевич, что делать с вызванными на площадь «Скорыми»? Пропускать их или нет? Трое не подают признаков жизни, в том числе этот самый, как его… Безусяк, кого я сменил. И надо ли продолжать задержание в этих условиях? Сопротивление сейчас никто не оказывает, потому что еще не отошли от газов. Пользуясь этим, мы можем всех задержать, но здесь у нас всего два автобуса. Забрать их у крестьян мы не можем, там тоже всего два автобуса на несколько въездов в город. А сопротивление они оказывают упорное. Ранены два наших сотрудника. Предлагаю прекратить здесь задержание.

– Хорошо, я согласен. На площади задержание прекратить, а крестьян продолжать задерживать. Обязательно фиксируйте на фото и видео их сопротивление правоохранительным органам, чтобы предъявить на суде.

– Там тоже проблема. Не хватает наручников. Если бы они и были, куда их пристегивать до прибытия автобуса?

– А вы что предлагаете?

– Буду выступать с предложением о создании автобусов с большей вместимостью и сидениями в виде лавок. А можно и без лавок – не баре, постоят.

Алтухин рассердился:

– Меня интересует не ваше рацпредложение для будущего, а ваше предложение, что делать с крестьянами сейчас?

– А что с ними делать? К деревьям их не будешь пристегивать, тем более что их там нет. Как и самих крестьян тоже, которые просочились пешком в город. Они почти все здесь. Там задержано всего два неполных автобуса. Поэтому предлагаю оставить, как есть. Попробуем дозагрузить ими автобусы без второго захода, так как дожидаться их прихода они не будут и разъедутся по домам.

– Здесь всех удалось сфотографировать?

– Об этом не беспокойтесь. Помимо вашей видеокамеры, еще работали пятьдесят человек. Всех отыщем и заведем на них дело.

– Мэра не взяли?

– Как мне регулярно докладывают, он сидит на заводе, не высовывая носа.

– Не выпускайте его из наблюдения ни на минуту.

– Такое указание дано, Генрих Анатольевич. Так я приказываю прекратить задержание?

– Да, приказывайте.

– И распоряжаюсь пропустить «Скорые»? Все три или только одну?

– Я думаю, все. Быстрее увезут, будет меньше недовольства.

– Оно уже опять назревает.

Алтухин и сам это видел. Вокруг неподвижных тел сгрудились митингующие и, подняв головы, что-то кричали, размахивая своими игрушечными плакатами. Щербина шепнул ему:

– Скажите ему, пусть разгонит всех, пока они не очухались. Но только после отъезда «Скорых».

– Попробуй разогнать их всех, пока они не очухались, но только после отъезда «Скорых», – повторил по-попугаичьи мэр.

– Сделаю, Генрих Анатольевич. А что с защитниками полковника? Брать их?

Алтухин переправил вопрос Щербине. Тот покачал головой:

– Не стоит. Без боя они не сдадутся и вызовут новую волну протеста. Они все уедут за «Скорой» с полковником. Пусть уезжают.

Борзов не возразил, кажется, даже обрадовался:

– Так и сделаем, Генрих Анатольевич. Их фотографии в масках у нас есть. Я думаю, мы их всех вычислим.

Полицаям не пришлось разгонять митингующих, ослабленных газово-шумовой атакой. У людей хватило сил лишь дождаться машин «Скорой». Однако, при виде вносимых в машины носилок с неподвижными телами, гнев переполнял их души, и они стали выкрикивать проклятия в адрес этой антинародной власти, которую олицетворял прятавшийся за занавесками новый мэр. Но после отъезда «Скорых» протестный пыл людей стал угасать. На этом сказалась свойственная русскому человеку потребность в руководителе, которому они преданы и за которым готовы идти в огонь и воду. Возможно, и сейчас люди нашли бы в себе еще сил последовать за таким руководителем. Но его их лишили. Их мэра Верхова хочет посадить в тюрьму сам Президент, Паршин уже арестован, а заменившего их на митинге Безусяка увезли без признаков жизни. Его отъезд лишил людей последних сил, и многим из них потребовалась помощь добраться до дома, отчего они уходили парами, держась друг за друга.

Автобус, за которым ехал Верхов, был последним, вернувшимся из Дворца Культуры до поступления приказа о прекращении задержания. В него опоновцы успели загрузить лишь девятнадцать человек, в том числе девять пострадавших от газовой атаки. Им не повезло больше всех. До него задержанные вели себя крайне агрессивно. Первый автобус они едва не опрокинули раскачиванием из стороны в сторон, Во втором выбили два стекла, во всех выкрикивали лозунги и пели «Вставай страна разгромная» и «Интернационал». После первого автобуса задержанных сопровождали уже не двое, а четверо опоновцев, а в последний автобус посадили еше четверых для усмирения задержанных во Дворца Культуры. Несмотря на это, задержанные вынули и выбросили на дорогу стекло запасного выхода и разбили стекло с другой стороны, чтобы было больше воздуха для подвергшихся газовой атаке и пришедшему в себя Вадиму, которого многие знали. Из автобуса опоновцы выносили, вернее, вытаскивали не только отравленных газом, но и почти всех остальных. Соответственно, втаскивали их в зал Дворца Культуры.

Зал, рассчитанный на семьсот человек, был заполнен меньше, чем на треть, что облегчало задачу освобождения задержанных.. В этой трети лишь сорок человек были ослаблены газово-шумовой атакой и сильным избиением, как Вадик, но и они были полны решимости продолжать протестовать и не сдаваться, поддерживая остальных.

В зале лесковцы продолжали выкрикива и петь песни, но постепенно приутихли, так как были в зале одни. Опоновцы появлялись лишь, чтобы увести на допрос. На этот раз лесковцы решили не мелочиться и шли на допрос без посторонней помощи. Но тех, кто сам не мог идти, опоновцы на допрос не брали.

После увода первой пары лесковцы уселись покучнее и договорились представляться вымышленными фамилиями и дальше врать, кому как и что вздумается, но как можно правдоподобнее, чтобы не вызвать подозрение. Также договорились не брать с собой телефоны, оставляя их соседям. О том, чтобы оставить дома паспорта и прочие документы, их предупредили вчера по телефонной цепочке.

***

Допрашивали лесковцев в разных кабинетах два офицера политического отдела полиции, упомянутого Безусяком в разговоре с Верховым. Для обоих офицеров это было первое боевое крещение такого рода, и проводили они допрос в полном соответствии с инструкцией и вопросником, основной задачей которых было выявление политических взглядов допрашиваемого. При допросе офицеры не представлялись, а вначале долго рассматривали усаженного напротив задержанного и еще дольше задержанную, чтобы заставить их понервничать, и затем задавали одни и те же вопросы: фамилию, имя отчество, год рождения, домашний адрес, место работы или учебы и причину участия в митинге. Приводили к ним не всех подряд, а в соответствие с инструкцией, как можно более разнообразный спектр участников митинга с учетом пола, возраста, социального положения, внешнего вида, в том числе одежды, а главное, поведения на митинге и в зале.