Павел Владыкин - На этой планете мы – живьём…

Хозяев собаки мы не нашли. И тогда послали в газету второе объявление – о том, что отдадим пуделя в хорошие руки.

Ромочка окреп. Как он радовался первой прогулке! Они с Анитой устроили беготню. Надо было видеть, как Рома летает в сквере. Рома летает. Летает не на крыльях – на ушах. Уши-то, уши… Они – в полете. Машут – вверх, вниз.

А однажды Роман меня удивил, потянувшись пастью к опустошенному мусорному ведру. Это означало, что у своих хозяев Ромчик носил пустое мусорное ведро.

По второму объявлению нам позвонила женщина, мать двух мальчиков. Но, услыхав, что Рома в своих скитаниях очень исхудал и почти дистрофичен, положила трубку. Был еще звонок, звонил парень. И еще один звонок. Все обещали подумать, посоветоваться, перезвонить.

Так прошли три недели. По последнему звонку мы с дочерью пошли на трамвайную остановку – отдавать Ромчика. Девушка по имени Надя мало говорила, почти ничего не спрашивала. В основном говорили мы, рассказывали, как нашли Рому, как ухаживали за ним и какой он хороший. Мы торжественно назвали девушку новой хозяйкой Ромы. Попросили у нее телефон, чтобы мы могли справляться, как дела у Романа. Сказали: если не возражает, пусть даст нам адрес, трамвайную остановку. Надя сказала, что она живет в двухкомнатной квартире с отцом-инвалидом и братом. Назвала адрес, остановку трамвая. Затем достала длинный брезентовый поводок с ошейником и увела Романа.

На второй день мы позвонили. Хотелось узнать, как там наш Ромочка. Женщина, взявшая трубку, сказала, что никакой Нади и никаких собак у них нет. Что это? Может быть, ошибочно записан телефон… Или девушка оговорилась, называя телефонный номер…

Мне суждено было переживать и переживать за Ромушку. Внутреннее напряжение росло и заполняло мою голову нелегкими мыслями, а душу тревожили опасения и ожидания не самого лучшего исхода.

Я решил съездить по названному адресу. Дом оказался на остановку дальше. Я нашел номер квартиры, позвонил. Дверь в общий для нескольких квартир коридор открыл хмельной мужчина. Я спросил Надю. Мужчина ответил, что такой здесь нет. Я сказал, что эта Надя взяла у нас вчера собаку Рому. «Нет здесь ни Нади, ни Ромы», – ответил мужчина. Тут из-за дверей раздался собачий лай и вышел парень, видимо, сын мужчины. Я не мог уйти, не развеяв сомнения. И рискнул сказать, может быть, малоприятное для мужчины: «Она говорила, что живет с отцом-инвалидом и братом. Ну, разрешите мне зайти в коридор».

Мужчина обозлился: «Вот только попробуйте переступить порог! Идите, идите отсюда!» Я повернулся и пошел к лестнице. Пьяноватый мужчина сопровождал меня, хромая, и агрессивно твердил: «Нет здесь девушки Нади! Нет здесь собаки Ромы!» Он прошел несколько ступеней за мной.

Ох уж эти «хорошие руки», берущие по объявлениям бездомных животных!

Итак, это обман?! Телефон ложный, квартира сомнительная. Мы очень расстроились. Для чего надо было обманывать?! Конечно, могло быть и так: девица не желала, чтобы мы знали адрес, хотела обрубить концы. Вспомнили мы равнодушие Нади к Роману, она его даже не потрогала, не погладила, лишь деловито прицепила брезентовый поводок. А дочь сказала мне: «Да и как она выглядела, со своими подкрашенными зеленым карандашом глазами!»

Слыхали мы и читали, что есть такие люди, которые перепродают собак, особенно, породистых – для отправки их в Китай, в котором в те годы был собачий бум. А через месяц я услыхал по радио, что на рынке в Молотилихе работало и было закрыто корейское кафе, в котором готовили гуляши из собак. Известно, что для корейцев и китайцев это обычное блюдо. Но нет, Рома совсем не подходил для этого, он был очень худой, да и породистый, что сулило выгоду новым владельцам. Нет, не мог Ромушука вот так погибнуть.

Был к нам еще один звонок. Позвонила та женщина, у которой двое мальчиков. Мы ей сообщили, что уже отдали пса.

Нет, Роман не погиб. Но пропал. Так пропал и Рома предыдущий. Так пропадают наши хорошие знакомые или любимые люди, которые уехали надолго и насовсем. Их мы не увидим больше. Они исчезли из нашей жизни, будто их нет вовсе.

Но ведь Рома может вернуться. В каком обличии? Ведь только представить, что есть реинкарнация, переселение душ… Кто я? Кто я теперь? Холод… Это и есть – собачий холод?! Мысли короткие. Проблесками. Между какими-то сильными запахами. Между прыжками. Когда быстро бегаешь и форсируешь голос: «Ах!.. Ах!.. Ав!.. Ав!..»

Если бы можно было вернуть Рому первого и Рому второго! Ох и зажили бы мы! Зажили бы, зажили… Как бы мы зажили!..

В охотничьей избушке основательно засели мы вдвоём – я и бывший егерь Пьяных Иван Семёнович. Вот тебе, Семёныч, магарыч – рассказывай…

– Ну, вот – в Гилях есть зароды. Там живут сеголеток с матерью. Огурец протяни… Лоси там давно водятся. Зверя там часто берут.

– А кроме Гилей, где еще можно брать зверя?

– Да на вырубках под Панкратами. Там ров есть глубокий. На днях видел собственными шарами стадо кабанов.

– Расскажи то, о чем я просил.

– В тот день еще дома поделились на загонщиков и стрелков, как всегда. Но, бывает, делёж идёт всю дорогу до места охоты. Всегда находятся несогласные.

Загонщики двигались шумно, даже с перебором. Стрелки замерли, не дышат. Но шибко заполошно шли загонщики. Далеко услышал зверь, испуг нарастал. Это была лосиха. Ближе всех оказался Умкин. Он и погнал корову на Лобанова, который засел в стогу. Но давно напуганная лосиха свернула раньше. Она перебежала сильно заснеженную речку. Дала круг. Успокоившись, сделала лёжку. А потом вернулась в поле, на облюбованное место.

– А что было дальше?

– Вернулись мы в избушку. А потом бригадир снова повёл нас в лес. А ты чё не пьёшь? Давай обрадуемся. Ну, в «буран» побросали лыжи. Рюкзаки оставили в избе. Я двадцатым был в лицензии на лося. На этот раз не загонщиком, а номерным. Лось шёл метрах в восьмидесяти от меня.. Я мог только пугнуть его. Пропустил лося. А соседний номерной стрелок пальнул. Понял, что промахнулся, и еще раз выстрелил.

Я подошел к добыче первым. Стрелявший номер сказал мне: «Добей». Пошел я добивать, но рука не поднялась. Да и не надо было. Лось кровью изошел.

А что сделал этот стрелявший номер? Он скатал свинцовый лист. И бил лося как жаканом. Первый выстрел только прошил кожу на холке, и пуля улетела в лес. Вторая пуля угодила в легкое. Там скатанный в трубку свинец развернулся. Изорвал лёгкое. Кровь через ноздри почти вся и вышла.

Все набросились на того охотника. С тех пор я ружье пополам переломил и перестал охотиться. Но по привычке приезжаю сюда, с охотниками общаюсь. Я человек природный, лесной.

Охотничья удача от многого зависит. Например, от места. Вот у русака круг – десять километров. У беляка – пять километров. И зайцы возвращаются на старое место. Правильно выберешь позицию, вот тебе и удача.