Наталья Горская - Власть нулей. Том 1

Одни плачут, другие смеются, третьи плюются, как бедолаги, которые родились не в своё время и не в том месте. Которым уже никто это время не компенсирует и не вернёт. Лет десять тому назад вот так сунься куда с жалобой: у нас швы в доме текут. В ответ непременно бы рявкнули:

– Вы чо, совсем охренели?! Это только ваши проблемы, а не наши !

И вот на, тебе! Уже и в новостях передают: «В ходе встречи президент отметил, что поддержка театра должна входить в число приоритетных вопросов любого государства». Да где ж он раньше был! Сколько актёров в девяностые сгинуло, сколько театральных коллективов распалось – ничего теперь не вернёшь. Или показывают, как министр обороны осматривает новые модели обуви для армии, в разработке которой учтены и особенности ландшафта, где будут служить солдаты, и даже температурный режим. Глава государства заверяет: «В России больше не будет военных без жилья!». Представляете, чтобы такой слоган запустить в США или в любой другой стране, пусть даже в качестве предвыборной рекламы правящей партии? Я не представляю. Потому что даже в слаборазвитых странах нет военных без жилья. У нас – есть. И вот власть обратила на этот факт своё внимание. А люди плачут то ли от восхищения, то ли от горечи. Кто-то вспоминает свою службу в проклятую эпоху «великих реформ», как ушёл в армию в кроссовках, так два года в них и «оттрубил». На всю часть был один комплект обмундирования и один же автомат для церемонии принятия присяги, вот как всё было разворовано. И это было… нормой. Говорят, ещё не во всех частях такая «лафа» была, поэтому этой единственной гимнастёркой ещё и гордились, а единственным автоматом без патронов хвастались. Чья-то мать ездила в часть к сыну, а приехала и слегла с инфарктом:

– Они там все в… китайских спортивных костюмах! Даже обмундирования нет, вот какое блядство наступило. Это ж надо так страну просрать. Враги-то не во вражеских окопах, а кулуарах власти…

Ради чего? Нет ответа на этот вопрос. Поэтому хочется дать в морду тому, кто девяностые годы называет «крутыми». Растление и разложение не могут быть крутыми, лихими и служить поводом для какого-то молодецкого хвастовства. Они всегда мерзки, зловонны и необратимы. Чем мы гордимся и хвалимся, называя эти годы «лихими»? Тем, что пассивно наблюдали, как уничтожали страну, или даже сами в этом уничтожении участвовали? Тем, что люди до сих пор живут в бараках и коммуналках, половина населения страдает алкоголизмом, а беспризорников развелось, сколько и после всех войн двадцатого века не было? Это, по-вашему, круто и лихо? Кого вы называете крутыми, милые мои, покажите этих «лихих»? Вот этих инфантильных алкоголиков и шумных гопников, которые совершенно бесполезны для страны и соотечественников? Это просто посмешище какое-то! Стыдно так жить в новом веке, позорно. О такой «крутизне» надо молчать, как о неприличном заболевании, а не хвалиться. Если не хотим, чтобы окружающие считали нас законченными идиотами.

А может, потому теперь столько бравады по поводу «лихости и крутости» девяностых, чтобы только себя утешить, чтобы самим себе не сознаваться, как нелепо мы это десятилетие прожили? Что ещё остаётся делать вчерашним советским людям, которые вдруг решили стать «новыми русскими», да так и не стали, остались «старыми», прежними? Потому что не всем хватило известной доли вертлявости натуры, чтобы кардинально прогнуться под новую жизнь. Да и денег не на всех хватило. Страна ведь не такая и богатая, если разобраться.

Такое чувство от этих лет осталось, словно кто-то «слишком умный» провернул чудовищный эксперимент: «А что будет, если ликвидировать все институты общества?». И без экспериментов из учебников истории и обществознания известно, что без этих институтов исчезнет само общество. Вот и «слишком умный» понял, что переборщил, увидел, что эксперимент привёл к деградации. Почувствовал, что за это с ним скоро уважающие себя народы здороваться перестанут, поэтому решил что-то из «старых порядков» вернуть. Но где вы такое видели, чтобы человек снёс свой шикарный особняк, поставил на его месте лачугу, чтобы на шкуре испытать, что и так всем известно: жизнь в лачуге грозит болезнями и смертью. Поэтому он снова принимается возводить уничтоженный им добротный дом, да не получается. После жизни в лачуге и силы не те, и финансов не хватает. Нормальный-то человек и без экспериментов это знает, он не станет превращать свой дом в руины, чтобы получить «такой ценный жизненный опыт», который насильно навязали России в девяностые годы.

Я потому так смело о девяностых рассуждаю, что это – мои годы. Моё поколение – это поколение девяностых. Что такое поколение, где оно начинается и заканчивается, как его определить? Чем отличается рождённый в 1968 году от родившихся в 1973? Да практически ничем. Поколением какого-либо десятилетия называют не тех, кто жёстко «приписан» к нему датой рождения, а был молод и строил планы на жизнь. То есть был самой энергичной и активной частью населения. Десятилетие принадлежит активным! Поколением 1960-ых, «шестидесятниками» называют тех, кто родился в тридцатые годы или начале сороковых. Молодость – самая активная часть жизни, самая шумная, громко и радостно о себе заявляющая. Бывает пассивная молодёжь, вялая и пьяная, всё время сонная и почти неживая, как новорожденные младенцы, которые не кричат при рождении о своём приходе в этот мир, поэтому их приходится реанимировать и выхаживать в инкубаторе. А их время перехватывает кто-то другой. Вот так позаявляет о себе, пошумит, покричит, а потом… А потом придёт новое поколение молодых да резвых, скажет: это – наше десятилетие, а вы уже время прошедшее. И ничего не попишешь: ушло наше время, а мы вот остались. Ни с чем.

В России любят давать звучные эпитеты не только десятилетиям, но и поколениям, типа военного поколения, обманутого, потерянного или поротого. Ущербные какие-то названия. По ним сразу можно понять, каково отношение к человеческой жизни в нашей культуре: создать отвратительные условия для целого поколения, а потом обозначить их хлёстким словцом, словно жертва своим мучениям рада и даже хвастается ими. Не найдёте среди поколений русских людей таких наименований, как счастливое, успешное, богатое. Таких у нас скорее назовут поколение сволочное или подлое. А как бы красиво звучало: поколение первых русских миллионеров! Хотя, чего это я прибедняюсь? Мы и были этими миллионерами. Вот вам крест! До деноминации 1998-го года. Ещё в первую половину девяностых зарплату получали чуть ли не чемоданами – в кошелёк она точно не влезала. Старыми советскими рублями, трёшками, червонцами выдавали по две-три тысячи. К девяносто восьмому году она выросла до полутора миллионов.