Николай Недрин - Плохие оценки

Крысов чаще стал ходить в лесирис: каждый выходной, каждый праздничный день. Наконец взял больничный, собрал рюкзак и пошел с ночевкой. Хотя палатки у него не было. Получалась сомнительная авантюра, но что-то подсказывало: ночевка – это не страшно, это же старый добрый лесирис, он не обидит, найдешь, где заночевать!

И Крысов нашел.

Лесирис иногда загадывал странные загадки: то огромная шина от грузовика в сумрачной, заросшей балке, возле которой не было ни дорог, ни даже троп; то почти целый лошадиный череп – и никаких других костей вокруг; а то унитаз (ярко-голубой!), угнездившийся среди лопухов и папоротника.

Вот и на этот раз произошло подобное. Более чем неожиданное. Однако – полезное, в отличие от предыдущих находок.

Крысов наткнулся на ящик. Прямоугольный, пустой, без крышки.

Уже почерневший от дождей, но по-прежнему прочный.

Сработанный умелой, деревенской рукой.

Подходящего размера.

Крысов спустил на землю рюкзак и лег в ящик.

Поерзал, устраиваясь поудобнее.

Прислушался к себе, потом к мощно шумящему лесирису.

Почувствовал, как постепенно уходит из головы боль – словно впитываясь в древесину.

Закрыл глаза.

Глубоко вздохнул и подумал: «Ну вот, я готов. Теперь давай…» – и решил не вставать до тех пор, пока не поговорит с монахом по душам.

В четверг Алексеев позвонил матери и заявил, что в деревню не приедет. Что у него другие планы на отпуск. Неотложные.

Мать вздохнула и робко возразила:

– А как же картоха, Сереж? Мне в одиночку куёлдить?

– Ма, да плюнь ты на нее! Все равно от нее выгоды никакой нет.

Вообще-то Алексеев был почтительным сыном, но в этот раз решил держаться строго и кратко, иначе мать опять его переубедит, и дело сорвётся. И опять целый год тянуть бессмысленную лямку мелкого служащего, которого никто не помнит в лицо.

Надоело!

Надо, наконец, попробовать взять от жизни всё. По крайней мере всё, что дает государство. Пока дает. И пока жизнь не превратилась окончательно в растительное существование. В картофельное существование.

Каждый день Алексеев убеждал себя в том, что он сам так думает, окончательно так решил. Но стоило позвонить матери (не стоило ей звонить!), как снова закрались сомнения.

– Сереж, мне ведь недолго уже осталось…

– Ма, ты опять!

– Да и ты там, в своей фирме, не высидишь ничего. Ведь сколько лет уже.

– Ты думаешь, я в начальники хочу? Да на черта мне эта головная боль!

– Не в начальниках дело. Ты вот сидишь там, сидишь…

«Вообще-то не сижу, а пашу, – мысленно возразил Алексеев, – но этого не замечает никто, даже мать».

– …а ведь семью надо. Тебе ведь уже почти сорок.

– Ма! – Алексеев резко прибавил строгости.

– Ну что «ма»? Ты бы вернулся к нам, тут есть девушки хорошие. Я и денег на свадьбу накопила. Из тех, что ты присылаешь.

Алексеев вздохнул и безжалостно уточнил:

– Какие девушки? Сколько их, ну-ка, перечисли.

Мать замолчала, потом всхлипнула в трубку.

– Понятно.

– Сереж…

– Ма, мне пора. Пока.

– Мне ведь недолго осталось…

– Всё, пока! Мне надо бежать. – И отключился.

Но никуда, конечно, не побежал, а рухнул на диван.

Так и заснул на нем (в знак унылого протеста) – не раздевшись, не почистив зубы.

***

Утром разболелась голова. Как всегда после споров с матерью.

А таблетки закончились.

«Это всё ма виновата! – подумал Алексеев. – Раньше хоть у Дули попросил бы, а теперь там этот Веня… идиотский».

Дуля и Веня – это Дульсинея и Вениамин. Соседи Алексеева. Дуля была хорошей невзрачной девушкой, у которой можно одолжить что угодно. По крайней мере – из того, что водится у одиноких девушек. Но она съехала (точнее, исчезла) несколько лет назад, никому ничего не сообщив. Или сообщив – но не Алексееву. Он тогда даже обиделся, потому что считал ее другом. И очень удобным соседом. Единственным, с кем пошел бы в разведку… Впрочем, весь этот романтизм выветрился, когда в опустевшую квартиру заселился Вениамин.

Веня. Очень тучный… нет, толстый… да какое там – чудовищно жирный субъект! Который в свою дверь (а пожалуй, и в большинство других дверей!) протискивался исключительно боком, вдохнув треть живота. Алексеев сначала почти жалел его, пока не узнал, что благодаря такому телу Веня неплохо зарабатывает на жизнь – продает себя в разные интернет-шоу: то про еду (чаще всего), то про социальную неполноценность. А когда засветился на «Острове похудения», где сбросил за время проекта почти 50 килограммов, то получил в награду квартиру (вот эту самую, Дулину). Не пентхаус, конечно, но всё же. Потом, правда, быстро компенсировал потерю жира, потому что человек весом в два центнера гораздо привлекательнее для продюсеров, чем какой-то 150-килограммовый дядька.

Короче говоря, Вениамин был таким персонажем, которого стоило презирать, но которому можно было и завидовать. Завидовать тому, как легко он зарабатывал деньги, а презирать за то, что с подобным «бизнесом» Веня вряд ли доживет до пенсии. Да что там – до пенсии, даже до шестидесяти лет не дотянет!.. Зато он был женат. Имел сына и двух дочерей. Посещающих, кстати (по настоянию отца), дорогой фитнес-клуб.

Одна из них выскочила перед самым носом Алексеева, собравшегося в аптеку.

– Доброе утро, уважаемый Сергей Владимирович!

– Доброе утро, прекрасная Кристина Владимировна, – ответил Алексеев, ляпнув первый попавшийся эпитет. В другой раз он бы придумал что-нибудь повеселее (Кристина обычно смешлива), но сейчас, из-за тяжелой головы, было не до шуток. – Как поживает Вениамин Владимирович?

– Спасибо, папа в хорошем здравии! А вы?

– Я тоже в оптимальной форме! – На этом приветственный ритуал закончился, и Алексеев спросил уже по-простому: – Кристина, а нет у вас таблеток от головы? Разболелась ужасно, а таблетки закончились.

– Наверное, пили всю ночь, – улыбнулась девушка.

– Могу дыхнуть, – предложил Алексеев.

– Нет уж, не надо – верю! Сейчас посмотрю. – И шмыгнула в квартиру, оставив на лестничной площадке мусорное ведро.

Почти каждый день Венины дети выносили это ведро, и всегда оно было забито доверху.

«Какой-то чудовищный завод по производству мусора», – вяло подумал Алексеев. Он разглядывал бесстыдно торчащего женского «гулливера» (уже дохлого) и представлял, что лет пятнадцать назад, наверное, не побрезговал бы в такой ситуации вытащить его и использовать в ближайшем эротроне .

Кристина выскочила и, подхватив свое ведро, сообщила, что таблеток нет. Потом добавила:

– Папа обычно каким-то народным средством лечится, ему на шоу Нахалова подсказали. А мы с Анжелкой не болеем.

– Понятно. Ладно, спасибо, что посмотрела.