Александр Гусаров - На изломе. Роман и повесть

На железнодорожную станцию, а точнее к крошечному покосившемуся домику, возле которого заканчивались рельсы, подъехал покрытый тентом новый ГАЗ – 66. До штаба дивизии ехали, взбираясь по серпантину на крутых склонах сопок. Дорога была грунтовая и каменистая, за автомобилем поднимался высокий столб пыли, и песчинки забирались за воротники шинелей, противно скрипели на зубах. Когда пыль оседала, можно было увидеть горбившиеся холмы, терявшиеся в облаках.

Дорога резко пошла вниз, они спустились в долину и подъехали к одноэтажному зданию из белого кирпича, обнесённому бетонным забором.

Курсантов взвода распределили по частям. Четверо друзей попали в один полк. Они поселились в приземистом и довольно мрачном строении. Выцветшая табличка над входом скупо гласила: «Офицерское общежитие».

Жителями поселка, куда их забросила судьба и, где стояла часть, были семьи офицеров и прапорщиков, а также высланные изо всех уголков страны граждане за соответствующее поведение. Поводы для высылки были самые разнообразные от политических до криминальных.

На второй вечер знакомства с воинской частью ребята отметили начало стажировки. После непродолжительного застолья Женя и Сергей улеглись спать. Двое оставшихся бодрствовать друзей отправились изучать окрестности населённого пункта и осматривать местные достопримечательности.

На прогулке они познакомились с уроженкой Ленинграда 3 3 г. Санкт-Петербург , попавшей в эти места далеко не за примерное поведение. По пути она попросила Валеру дать ей примерить шинель и фуражку, под которую она умело заправила свои длинные волосы. Форма пришлось ленинградке как раз в пору. Валерка напялил на себя её пальто с пышным песцовым воротником. Было время поздней осени. В сгущавшихся сумерках они шли, ведя непринуждённую беседу.

Внезапно из-за угла вывернул патруль по гарнизону. Офицер с двумя подчинёнными уже было проследовал мимо, но тут, чувство неисполненного долга толкнуло начальника патруля сделать замечание недисциплинированному курсанту.

– Товарищ курсант, вы, почему честь не отдаёте? – обратился он к девушке одетой в Валеркину шинель с фуражкой слегка приподнявшейся на голове.

– Я честь только лёжа отдаю, – последовал лаконичный и исчерпывающий ответ.

Девушка в шинели так и осталась стоять на улице, а Валеру и Каширина загрузили в так некстати проезжавшую мимо машину воинской части и повезли на гарнизонную гауптвахту. По пути на полном ходу Каширин умудрился выпрыгнуть из кузова и сбежать, а Валеру в женском пальто засадили за решётку.

Курсантов в посёлке было всего четверо и об этом знали все жители от мала до велика. Появление новых лиц являлось событием первостепенной важности. Патруль направился к офицерскому общежитию. Каширин, уже разоблачившись, разгуливал по комнате, а точнее по закутку с двумя солдатскими кроватями, в плавках и тапочках на босу ногу. Туда и заглянул начальник патруля:

– А вот и второй, – признал немолодой капитан Володю.

В камеру беглеца вернули в таком виде, в каком застали. Валера одолжил ему злосчастное пальто. Комендант гарнизона на следующий день уже обдумывал, в каком ракурсе сфотографировать Леру и Каширина. Было затруднение в деталях, как их фотографировать – вместе: Леру в дамском пальто, а Каширина в плавках или по одному, чтобы выслать фото начальнику училища.

Больших трудов стоило ребятам замять инцидент. С ними состоялся непростой разговор. Валера разыскал свои шинель и фуражку и до отъезда приключений они уже не искали.

Через месяц выехали обратно на станцию. По пути повстречалась танковая колонна. Мощные машины следовали одна за другой, и казалось, им не будет конца. Долину застилали плотные клубы пыли. Даже пальцы на вытянутой руке разглядеть было нельзя. На многие и многие километры к небу вздымались песчаные облака. Нельзя было понять есть ли солнце на небе, да и есть ли само небо. Густая серая пелена лежала перед ними. Как водитель в таких условиях сумел доставить их на станцию, с точки зрения здравого смысла не поддавалось объяснению. Но на поезд они успели.

Стажировка прошла в общении с офицерами подразделений, за которыми закрепили ребят и солдатами – с ними они проводили занятия. Провинциальная гарнизонная жизнь вдохновения и энтузиазма не прибавила. Но и охоту к будущей профессии не отбила.

Глядя в окошко и покачиваясь в плацкартном вагоне, Лера с многозначительным видом продекламировал строчки стихотворения из солдатской лирики:

Ребята вернулись в стены родного училища живыми и здоровыми и уже с улыбками вспоминали детали того времени когда им было совсем не до смеха.

– С похождениями пора завязывать, – произнёс Серега, с улыбкой поглядывая на Валерку и Каширина.

Лера кивал головой:

– Всё, больше никаких приключений.

Уносились дни наполненные учёбой и полевыми выходами, на третьем курсе их было более чем предостаточно.

Однажды они как обычно сидели за столом на ужине и перебрасывались ни к чему не обязывающими фразами. Володя Каширин посмотрел в сторону Жени, что сидел напротив него.

– Женя не поможешь мне в одном деле?

– В каком? – насторожился Евгений.

– Помоги мне со Светкой разбежаться.

– Да чем же я тебе помогу? – Женя удивлённо пожал плечами.

– Я всё продумал, – проникновенным голосом заговорил Каширин. – После отбоя ты зайдёшь к девчонкам. Светка там будет одна. Галя в ночь работает. Скажешь, что я с другой девчонкой познакомился и, пропал…. Вот тебя за мной и послали, но ты не знаешь, где она живёт и, поэтому на всякий случай зашёл к ним. Познакомишься поближе. Она сначала поведёт тебя телевизор смотреть, потом на кухню чай с вареньем пить, потом поведёт в свою комнату, альбом с фотками покажет, ну а потом …. ну дальше ты сам сориентируешься.

– Так она же знает, что мы друзья.

– Ты пойми, Женя, я сам не могу ей сказать, что у меня другая, а тебе это сделать проще. Я уже ей сказал, что мы с тобой разругались и что тебя в другую роту переводят. Скажешь ей, что я жениться собрался.

– Всё ты предусмотрел.

– Она ведь тебе нравилась?

Женя пожал плечами.

– Не знаю.

– Я же видел, какими глазами ты на неё смотрел, когда мы у них были. Ведь нравилась?

– Ну, нравилась, – с хмурым видом согласился Холодов. – Всё равно. Как-то нехорошо это – на чувствах играть.

– Ты что мне не друг?

Женя в ответ молча вздохнул.

После отбоя, часов в двенадцать, когда все окончательно улеглись. Каширин растолкал его.

– Вставай, Женька, пора … – он склонился над ним.