Александр Гусаров - На изломе. Роман и повесть

Едва солнце выглянуло из-за сопок и первыми тёплыми лучами обожгло заискрившуюся росу, они пошли проведать Андрея. Тот уже сменился. Когда они повинились ему в ночной выходке, Юр нахмурил своё добродушное круглое лицо и обиженно засопел. Но о том чтобы открыться, что он перепугался, не могло быть и речи.

Женя поднимает голову и смотрит на часы. До смены осталось пятнадцать минут. Последние минуты проходят на удивление быстро. Он идёт в расположение будить смену. Растолкал Мишу Колесникова и, убедившись, что тот проснулся, рассказал ему про дремавшего между спортивными матами Яковлева и пошёл к своей кровати. Едва голова коснулась подушки, он тотчас впал в забытье.

Под конец несения службы Женя буквально валится с ног. Больше из-за того, что по жребию ему досталось отвечать за порядок в спортзале. Часа за два до сдачи он усердно начинает тягать по спортзалу так называемую «машку» – приспособление в виде швабры с широкой доской, обитой снизу кусками старых одеял или шинелей. Для лучшего сцепления с поверхностью сверху на ней лежали танковые траки и съёмные диски от штанги. Женя возит по покрытому специальной мастикой полу своё орудие до такого состояния, чтобы посмотревшись в слегка красноватую надраенную поверхность, можно было увидеть своё собственное отражение.

Но сразу после смены и сдачи наряда Женя чувствует в себе прилив сил и энергии. Так часто бывает, порой ещё и в наряд не заступишь, а едва на вечерней поверке выкрикнут твою фамилию, как тело до самых кончиков пальцев уже наполняется томительной усталостью, веки наливаются свинцом и голова готова закружиться в предчувствии бессонной ночи и тяжелого труда. Перед глазами в мгновение пробегают служебные процедуры от развода до самой смены. А вот когда последние минуты наряда позади, приходит долгожданное облегчение, словно тяжёлый груз падает с плеч и дышится сразу легче.

В расположении его поджидает Каширин.

– Сдал наряд, – осведомился он.

– Сдал.

– Всё нормально? Кто принял?

– Федосов. Всё нормально. Устал немного.

– Женя, ты мне сегодня нужен.

– Что ты задумал? – уставился на него Евгений.

– Я познакомился с двумя симпатичными подружками. Девчонки класс – как раз в твоём вкусе, – уверенно продолжал Каширин, – ножки у них обалденные. Дома печенье, варенье конфеты. Ты как? Не сходишь со мной?

Женя с облегчением вздохнул: предложение Каширина, кажется, не предвещало ничего плохого, учитывая возможность хотя бы на некоторое время почувствовать домашнее тепло.

– Можно сходить.

Обрадованный Володя проговорил:

– Давай тогда после ужина сразу к ним. Ты увольнительную взял?

– Взял.

В курсантской столовой в дни увольнения народу было немного. Местные старались быстрее уйти домой и на ужин не оставались. Те, кто завёл девчонок тоже. Когда-то почти все курсанты дни и ночи сидели за учебниками и, многим на что-то большее не хватало времени. Ещё не научившись быстро выполнять работы по наведению порядка на территории и в казарме, следить за своим внешним видом, укладываться в нормативы по физической подготовке кое-кто даже отказывался от выхода в город, чтобы поспать часок другой. «Без вины виноватые», – такая фраза иногда звучала в адрес первокурсников. Достаточно припомнить наряды по столовой, когда один вид нескольких тысяч тарелок, мисок, бачков заполнявших после обеда прямоугольную отдававшую сыростью посудомоечную комнату с двумя большими ваннами сразу же вызывал полуобморочное состояние, ведь их надо было вымыть до ужина четырём курсантам. Гражданскому лицу, случайно заглянувшему к ним, всё это могло бы показаться страшным сном. К этому можно добавить многочисленные мешки наполненные картофелем, которые предстояло почистить за ночь вдесятером и погрузку двухсотлитровых металлических бочек, наполненных жидкими пищевыми отходами. Поднимали бочки на руках в бортовой ГАЗ – 66, и бывало, что они опрокидывались на головы. Зрелище было не из приятных. Много ещё чего случалось.… Но шло время и такие истины как: «не спеши выполнить один приказ, потому что обязательно последует другой его отменяющий», «всякая кривая вокруг начальства всегда короче прямой проходящей рядом с ним» с каждым днём службы и учёбы подтверждались на собственном опыте. У наряда по столовой имелось и неоспоримое преимущество. Можно было наесться, что говориться «от пуза» и ещё одна истина о том, что «до обеда курсант борется с голодом, а после обеда со сном» на время этого наряда своей сущности не оправдывала.

Второй курс из-за большого количества экзаменов и зачётов по общеобразовательной подготовке судили по другому выражению: «Приказано выжить». Для Жени и его приятелей, и этот учебный год подходил к концу. Впереди был третий курс: «Весёлые ребята».

Каширин захватил в столовую двести граммов сливочного масла, купленного в курсантской чайной и полулитровую стеклянную банку с малиновым вареньем. Вместе со сгущённым молоком, что выдавали им ежедневно в начале второго курса перед сдачей проверки по физической подготовке, эти кушанья считались редким деликатесом. Варенье было Женино и находилось на хранение у Каширина. Несколько недель назад Женя написал домой, что очень хочется чего-нибудь домашнего. Мать с отцом расстарались и прислали ему большую посылку. Когда Женя нёс её в расположение, его заметил кто-то из первого взвода, и едва он открыл крышку фанерного ящичка, намереваясь переложить содержимое в прикроватную тумбочку, как его окружили собратья по роте. Две трети посылки ту же растворилось в их загребущих руках. На его счастье появился Каширин и вдвоём они сумели кое-что отбить для себя. Почти целый месяц Володя хранил варенье в своей тумбочке и, несмотря на многочисленные проверки, сумел сберечь его для друзей. Довольный собой он вывалил из промасленной бумаги в глубокую фаянсовую тарелку масло и поставил на стол банку варенья. За столом они сидели вчетвером: Володя, Сергей Гребенюк, Женя и Валера. На Женю пахнуло запахом родного дома.

– Молодец, – похвалил Каширина Валерка.

– Хорошо бы через день по банке варенья съедать, – проронил Сергей.

– Сахарный диабет будет, – заметил Валерка, – и рассудительно произнёс. – Да и столько варенья откуда взять…

Женя сбегал в раздаточную и принёс наполненный до краёв горячий чайник. Лера выпросил в хлеборезке буханку свежего белого хлеба, а по пути ещё успел получить разрешение у остававшегося за старшину роты сержанта из первого взвода возвращаться им в казарму самостоятельно.

Все кто остался в роте и не ушёл в увольнение, под командой Гаврилюка вышли из столовой. Володя проворчал:

– Теперь лишь бы дежурный по училищу не появился.