Борис Михайлов - Конформист. Записки провинциального журналиста о времени, профессии и о себе

Учительнице – армянке, было лет тридцать – тридцать пять, а может и меньше, мне она казалась пожилой женщиной. Муж Нины Николаевны погиб в 42-м под Москвой, и кроме старой матери у неё никого не было. Обед вне дома в те голодные годы помогал ей выживать, больше продуктов, получаемых по карточкам, оставлять матери. Кто завел порядок, родителям учеников раз в месяц кормить учительницу обедом, не знаю. Так было принято в бакинской школе номер сорок два, возможно и в других школах.

Самое раннее, что сохранила память, в трехлетнем возрасте посещение кинотеатра во Дворце культуры в Сураханах. Это был дворец, из тех, про которые мне читали или рассказывали сказки. Первое, огромное многоэтажное каменное здание, с колоннами, которое увидел. Много позже, пересаживаясь в Сураханах из электрички на поезд – кукушку на пляж в Бузовны с родителями, я всегда останавливал взгляд на этом здании, напротив остановки.

В тот день в кинозале Дворца показывали «Веселых ребят». Я спокойно рассматривал движущие картинки на экране, не понимая, смеялся вместе с родителями, пока в квартиру экзальтированной дамы, вслед за Утесовым, не вторглось стадо животных. Когда показали крупно быка со шляпой, проткнутой его рогом, я испугался, задрожал и заревел на весь зал от страха. Папе пришлось унести меня в фойе. Вышла мама, и вдвоем, принялись успокаивать меня, уговаривать вернуться в зал досмотреть картину. Я продолжал реветь, и мы так и не увидели тогда фильма.

Я рано научился говорить, был очень любознателен, быстро и надолго запоминал разные слова и выражения, которые употребляли взрослые. Однажды на перроне мы ждали электричку в город, и вдруг по встречному пути показался паровоз с грузовыми платформами. Паровоза раньше я не видел и был удивлен его видом, размерами и густым черным дымом из трубы. Его неожиданное появление на рельсах электрички, мама прокомментировала, как «Чудеса в решете». С тех пор, как услышу это выражение, на память приходит огромный паровоз с черным дымом. Взрослым узнал, вагоны электрички, которые привык тогда видеть на этих путях, были первыми в СССР. Электрификация железных дорог в стране началась с Азербайджана, богатого энергоресурсами. В 1926 году электрифицировали участок, связывающий Баку с пригородами. Первые электрички в Москве пошли только в 1930 году на участке Москва – Мытищи, а в Ленинграде лишь в 1933 году.

Теперь, почему в кино мы оказались в Сураханах, а не в близких к дому, кинотеатре «Вышка» или в «Художественном», на худой конец, в «Баккоммуне». Сураханы были ближе к нашему тогдашнему жилью, которое некоторое время мы снимали в селении Амираджаны, пригороде Баку на Апшероне.

Разругавшись с маминой сестрой, родители вынуждены были уехать из её квартиры в самом престижном, зеленом районе Баку, на проспекте Ленина, в Арменикенде. Первом современном городском микрорайоне со всеми бытовыми удобствами, построенном в 1924 —1930 годах, после установления в Азербайджане советской власти. Правда, определения микрорайон, в те времена еще не существовало. Дома именовались номерами и кварталами. Например, квартал 648, где находился мой детский сад, квартал 225 с популярным до нынешних времен гастрономом номер двадцать пять, седьмым почтовым отделением связи, и детской поликлиникой во дворе, и наш, двести двадцать третий квартал, ограниченный Первой Нагорной улицей и Верхне – Бульварной. Престижнее нашего был лишь район на берегу моря, дома там стояли с дореволюционных времен. Проспект Сталина, ныне – Нефтяников.

Квартира принадлежала сестре моей мамы – тете Симе. Получил квартиру один из её мужей, как тогда говорили, ответственный работник Совнаркома – Совета Народных комиссаров, товарищ Стешенко. Характер у маминой сестры был далеко не ангельский, и муж сбежал, оставив ей квартиру. Сима осталась одна в большой трехкомнатной квартире. Работая в Управлении Гидрометеослужбы республики, напрямую подчиненному СНК, вскоре узнала, что в совнаркоме на квартиру имеют виды, а её собираются переселить. Чтобы не потерять квартиру, Сима срочно пригласила переехать к ней из Крыма своих маму – Ксению Васильевну и отца – Василия Васильевича, сестру Людмилу – будущую мою маму.

Василию Васильевичу – агроному, специалисту по виноградарству, вскоре предложили должность главного агронома в винодельческом совхозе под Шемахой, и они с Ксенией Васильевной поехали в совхоз, оставшись прописанными в Баку. Сестра поступила в Политехнический институт, где встретила моего отца – Бориса Сергеевича Михайлова и вышла за него замуж. На последнем курсе, институт реформировали и гидротехнический факультет, где учились родители, выделили из Политехнического, и присоединили к вновь созданному Сельхозинституту, перевели из Баку в Кировабад. Там они и получили дипломы.

Тем временем, в Шемахе, местная красавица – хохлушка, охмурила деда Василия Васильевича. Он влюбился в молоденькую, и ушел к ней. Бабушка вынуждено вернулась в Баку.

Когда в Кировабаде родился я, Сима позвала сестру к себе, в эти же дни в город вернулась из Шемахи её мама. Вместе они приехали в Кировабад, и, невзирая на протесты отца, увезли меня с мамой в Баку. Так, в возрасте двух месяцев я оказался в Баку, потому и считаю этот город своим родным.

После окончания родителями института, мама с папой вернулись в Баку и переехали в квартиру его родителей, на улицу Красную, в двух шагах от Баксовета. Я к тому времени немного подрос. Долго пожить в самом центре города нам не удалось, сталинско – ежовские чистки докатились до Баку. Сергея Михайловича Михайлова, отца моего папы, объявили врагом народа и арестовали. Повод нашелся в антисоветских настроениях. Он из дворянской семьи, до революции преподавал, был директором гимназии.

Сима с Ксенией Васильевной испугались за маму, ожидая, что теперь и остальных членов семьи Михайловых посадят. Начнут с жены Сергея Михайловича, ведь Ванда Эдуардовна Михайлова, в девичестве Розенберг, родом из прибалтийских немецких баронов и родилась в Ревеле (ныне Таллинн). Её земляк – однофамилец, позже повешенный по приговору Нюрнбергского суда, Альфред Розенберг, известный гитлеровский идеолог фашизма. После родителей займутся и детьми.

Бабушка и тетя Сима заставили маму сменить фамилию Михайлова на свою девичью – Власову, и вернуться с мужем к ним, в Арменикенд, благо выписаться еще не успели. Папа уже работал в «Каспморпроекте», и по совету друзей тети Симы, напросился в командировку на реконструкцию причалов Красноводского порта, на время уехал из Баку. Как и предполагали Сима с Ксенией Васильевной, маму его арестовали. Ошиблись только в очередности. После Сергея Михайловича посадили их старшего сына Константина, брата моего папы, геолога управления «Азнефть», а уж потом Ванду Эдуардовну. Ей, как мужу и сыну вменили 58 статью – антисоветизм, и дали 10 лет лагерей без права переписки.