Борис Михайлов - Конформист. Записки провинциального журналиста о времени, профессии и о себе

Очень популярна была в Баку песня про Али бабу.

Позже, уже в Мингечауре, старшеклассниками, на посиделках пели больше романтические, а не лагерные песни, хотя разделить их можно лишь условно.

Эти песни не имеют срока давности. Их пели узники ГУЛАГа в 30-е годы, поют в ХХӀ веке зэки сегодняшних тюрем и лагерей.

Конечно, больше в памяти сохранилось бодрых, жизнерадостных песен и мелодий, которые пришли с экранов кинотеатров. Услышишь песню, и вспомнишь фильм, год, в каком классе учился, в каком кинотеатре смотрел, кто сидел рядом.

Были, во времена детства и юности, песни без пропагандистского уклона и политического наполнения. Они сохранись, поются и сегодня, их передают по радио и ТВ.

Песенной классикой стали добрые, красивые песни о любви и о Родине. «В городском саду играет духовой оркестр»; «Вернулся я на Родину»; «И вот иду, как в юности я улицей заречною, и нашей тихой улицы совсем не узнаю…». «Вечер вальса состоится в нашем клубе заводском»; «Далеко – далеко, где кочуют туманы, где от легкого ветра колышется рожь…».

А сколько красивых, лирических песен были посвящены городам великой страны! «Здравствуй, Москва», «Слушай, Ленинград, я тебе спою задушевную песню свою», «Киевские каштаны», «В тумане скрылась милая Одесса», «Сормовская лирическая – На Волге широкой, на стрелке далекой, гудками кого-то зовет пароход…», «Мой прекрасный город, солнечный Баку», «Севастопольский вальс». Вспомнить можно еще десятки и сотни песен, которые перенесут в прошлое, напомнят о дорогом и полузабытом. Музыку к ним писали талантливые композиторы: Исаак Дунаевский, М. Блантер, А. Новиков, Т. Хренников, О. Фельцман, Ю. Милютин, М. Фрадкин. Авторами стихов, именно стихов, а не текстов, как в ХХӀ веке, были Михаил Светлов, М. Исаковский, А. Фатьянов, Е. Долматовский, М. Матусовский, В. Гусев, Лев Ошанин, позже Ал. Галич, А. Островский, Е. Евтушенко и многие – многие еще.

К концу войны бакинских пацанов захватило увлечение самокатами. До этого мальчишки 8 – 11 лет катали тяжелые металлические обручи с помощью отрезка толстой проволоки, изогнутой на конце в виде буквы «U». Эти обручи пришли в страну вместе с американскими Студебеккерами и Фордами. В автомобилях они дополнительно что-то фиксировали в колесе. Отечественные «специалисты» посчитали их лишними и выбрасывали. А мы, пацаны, их катали, стараясь не уронить на ноги. Радость беготни с обручем по периметру двора, сменил самокат.

Катание обруча, затем самокат распространение получили в основном на юге. В городах с асфальтовым покрытием дорог и тротуаров, в республиках и областях, с теплой сухой погодой.

Сегодня не могу не задаться вопросом, откуда у нас находились подшипники – основа самоката? Подшипники диаметром от 6 до12 сантиметров. Самокаты существовали только самодельные, изготовленными руками пацанов. Отцов, практически ни у кого не было, чтобы построить надежную конструкцию. Взрослые находились еще в армии или в госпиталях, были инвалиды. Чтобы сделать самокат требовались две доски около метра и одна в два раза короче. В торце длинной доски с помощью ножовки, лобзика и прочих подручных средств, выпиливалось прямоугольное окошко, поперек прибивалась толстая деревянная палка с насаженным на неё подшипником. К одной из досок с разными вариантами крепилась под 90 градусов доска в два-три раза короче. На доске закрепляли две петли из толстой проволоки. Такие же петли крепились и на другой доске, в торец которой прибивалась отшлифованная дощечка – руль. В петли вставлялся металлический штырь, и это позволяло самокату поворачивать на небольшой угол в каждую сторону. Вот и готов самокат. Часто доски разъезжались, складывались. Приходилось всё восстанавливать сначала. Мало у кого в доме имелись инструменты. На таких самокатах мы и катались.

Во дворе с довоенных времен ночевала легковушка «Эмка» – пикап. Утром на месте её стоянки, на асфальте, всегда появлялось небольшая масляная лужица. Мальчишки с самокатами спешили первыми к ней добраться, чтобы с помощью подручных средств собрать это масло, и смазать шарики в подшипнике.

Сегодня трудно представить самодельный самокат, сколоченный из досок, и подшипников. Самокаты всевозможного вида, заводского производства, с двумя, тремя и четырьмя колесиками, с ручным или ножным тормозом, продают в детских магазинах, они выдерживают нагрузку в 90 – 100 килограмм, складываются, их можно брать метро и автобус, в багажник автомобиля. В некоторых европейских странах взрослые дяденьки ездят на них на работу.

Детский двух колесный велосипед появился в соседнем блоке у Сергея в первый послевоенный год. Его отец, если не ошибаюсь, по ранению рано демобилизовался, и работал районным прокурором. Для меня двухколесный велосипед долго еще оставался неисполнимой мечтой. Лишь в седьмом классе папа купил мне велосипед, и не такой, как у большинства моих сверстников, а шикарный, чешского производства, «Диамант» с ручным тормозом, фонарем, зеркалом. Велосипед – красавец сразу стал предметом зависти владельцев машин Харьковского и Пензенского велозаводов.

Закончилась война, а с ней и бумажные треугольники писем. Почта вернулась к конвертам с марками. У школьников возродилось увлечение собирать марки. По утрам у подъезда, или как говорили в Баку, у нашего блока, я ожидал почтальона тетю Марию. Она разрешала отклеить несколько понравившихся марок от писем, которые разносила адресатам. Клей тогда позволял довольно аккуратно, не повредив, отделять марку от письма. В почтовых отделениях, к тому времени, скопились нереализованные марки военных лет, их клеили на письма, и на конвертах они встречались часто. Марками обменивались в классе и во дворе с другими коллекционерами.

Зоя Космодемьянская, Александр Матросов, юные герои Краснодона, виды разных самолетов, участвовавших в Великой Отечественной войне, портреты знаменитых писателей и художников, юбилейные даты известных событий – все это в миниатюре изображалось на марках. Конечно, собирание марок девяти – десятилетними пацанами, назвать коллекционированием – дискредитировать настоящих коллекционеров.