Ярослав Полуэктов - За гвоздями в Европу

– Они, вернее, один из них, как бы это вам поточнее сказать, Анастасия Ивановна… несколько не по форме одет.

– Что—что? Это ко мне. Запускайте.

Дедушка—охранник взвивается и стоит на своём:

– Я вообще таких ни разу не видел. Один вроде бы культурный, но слегка выпивший. Другой – на вид вообще… будто наркман… и босиком. Ногти как у тигра. Жёлтые. Бородатые оба, щёки не бритые… Всклокоченные… будто с крыши упали. Не люди, а бомжи какие—то. Вы их что ли ждёте?

– Спросите у них фамилии.

Назвали фамилии. Совпало.

– Это мои. Точно. Из Угадая приехали. Они едут в Европу через Москву, – мотивирует Настя необычную обувку Бима и его наспех остриженные когти.

Телефонная перепалка закончилась победой Анастасии Ивановны и её странных гостей. Проплаченные вперёд немалые деньги решают и прощают всё – даже экстравагантную экипировку.

Ногти больших пальцев ножницам не подвластны, поэтому для них в кроссовках вырезаны дыры. – Лучше всего ходить по Москве босиком, – убеждал товарищей Бим.

– Слышали, наверно, про такой город Угадай, – выговаривала охраннику Настя, – это богатый угольный регион! А это их лучшие архитекторы. Собрались в месячную прогулку по Европе.

– Про каски шахтёрские знаем, про город—то, может и слыхивали. А вот про таких горожан, да ещё архитекторов, – поди, ещё интеллектуалами себя кличут, – не очень, – бурчал, взятый за живое, старик. – Вытирать после них пол не буду. Хоть убейте. Вызывайте техничку. Буду звонить шефу. Так не положено!

Дело было в субботу.

Ковёр офиса гостеприимно защекотал мокрые Бимовские пятки, провалившиеся сразу же за дубовой дверью в турецкий ворс; и скрыл разогнутые для вентиляции пальцы.

– Тапочек, к сожалению, у нас нет, – извинялась девушка.

– Я ноги об ковёр вытер. Не беспокойтесь, – как мог утешал заботливую девушку Порфирий Сергеевич Бим.

– Наверно, так в сибирской интеллигенции принято, – соображала ошарашенная, типичная пуританка и чистюля, девушка—москвичка, – а клиенты эти… ну такие оригинальные и комичные… угадайгородчане… предлагали выкурить трубку… и с ними поехать. Ещё немного и я бы согласилась… Правда же, Евсеич, они ведь любопытные… и смешные?

– Ага, как «тупой и ещё тупее».

– А Вы разве по Москве в студенчестве босиком не бегали? Какой Вы скучный!

– Я в эти годы по Гулагам развлекался.

– Ивините, Евсеич, я не знала. Прости ради бога. Пожалуйста. Пожалуйста!

Чмок в щёку. Евсеичу такое обращение в новинку.

– Да ладно, дело обыкновенное.

Евсеич оттаял.

***

– Бим, ёп твою мать, мог бы подождать за дверью со своими мокроступами, – завозмущался Кирьян на выходе, – что они могли о нас подумать? Да и подумали наверняка.

– Оплочено за всё сполна, – расторопно отвечал Бим, – и за ковёр тоже. Они, бляди, кланяться нам ещё должны… а, если совсем по—приличному вести, то обязаны были ещё по коньячку налить и в кожаный диванчик усадить.

– С кофейком и пирожными? С лимончиками? В кожаный?

– А хотя бы и так! Не диспансер.

– Ну, ты даёшь!

– Ха—ха—ха.

– Диспансер. Бывал что ли там?

– Смотря в каком.

– В том самом бывал.

– Это тайна золотого ключика.

– Ха—ха—ха.

***

Идею с тайным подсыпанием в трубку хитрой травы подкинул Малёха Ксаныч в пригородном мотеле «Развесёлые подружки», что сразу за Казанью. Он убедил отца, во—первых, что не резон было просто так – без последнего кайфа – уничтожать его личную (проплаченную, правда, отцом) дурь. А второе это то, что край как нужно было нейтрализовать Порфирия Сергеевича на время перехода границы. То бишь, отодвинуть его от пива и уменьшить экстремизм, то есть от греха подальше, можно было только таким единственным способом.

Ксан Иваныч, подобающим манером улыбаясь и прищуривая хитролукавые глазки, сначала засомневался, потом поддался. Потом сам и весьма преактивно принялся подбивать в необходимости этого шага Кирьяна Егоровича.

Кирьян Егорович уговорился не сразу.

Но уже через десять минут – поддавшись уговорам – малоопытный, но уже знающий азы, запершись в туалете, он довольно качественно провёл операцию: смешивал траву с табаком и набивал смесь в трубку. Излишки, так жалостливо оберегаемые Малёхой, и не мыслимые в условиях перехода границы, были унесены в Буг очищающей грехи водой унитаза.

Трубка была предназначена для щадящего курения на троих. Порфирий, не зная подлых натур товарищей, от жадности и необычайно приятного и необычного вкуса высмолил четыре пятых от целого.

– Классный табачок. Хорошо забирает – с первого курка. Никогда не пробовал такого. А где, говоришь, табачок—то покупал? А вы чувствуете сорт, мужики? Вот это настоящий табак, не то что «Капитан Блэк». Блэк это дерьмо, дас—с.

Бим покурил ещё и стал шататься в стуле. Начал валиться вбок. Удержался только благодаря балансированию руками – это было сигналом – и вовремя подстраховавшими друзьями.

– Дай нам—то курнуть, – взмолились душегубы, понявшие пагубную суть происходящего на их глазах.

– Щас, щас. Ну, хорошо, дерните по разку. И хватит, хорош, хорош. Я что—то соскучился по трубке. Хорошая у тебя трубчонка, Кирюха. Мне—то похуже выдал. Дырочка в ней во какая махонькая. Как целочка у… – и Бим показал щепоткой, какая махонькая дырочка бывает у шестиклассниц.

– Это по дружбе хуже, а если на время, то и так сойдет.

– Ха—ха—ха.

Шерлок Холмс выкуривал одну трубку за шестнадцать минут тридцать шесть секунд. Бим ускоренным манером справился за восемь минут четырнадцать секунд, не оставив товарищам на братскую взаимопомощь ни единого шанса.

Кирьян Егорович с Ксан Иванычем на вопросы Бима беспомощно переглядывались. Переборщили, однако. Провалили операцию.

– Табак, как табак. Донской вроде. Сигареты все равно лучшей и дешевше.

Корявить язык – это такой прикол у взрослых детишек.

– Мы путешествуем, потому должны себя развлекать по полной программе! Вот как сейчас. Нахрен я в Европу еду? Чтобы Памиру там покурить? – бушевал и радовался Бим, не выпуская изо рта восхитительной трубы.

– БлЪ, как бы наш Бим умом совсем не тронулся! Его и так недостаточно, – тихонько высказался Ксан Иваныч, запершись в туалете вместе с Кирьяном под предлогом острой надобности.

– Как бы не помер. Теперь только этого надо бояться, – поправил товарищ, для правдоподобия нуждоотправления расстёгивая ширинку.

– Здоровье—то у него не наше. Теперь спать не придётся. А как тут в скорую помощь, если что, звонить?

– Какая в лесу может быть скорая помощь! – сердится Ксан Иваныч, – всё, погубили товарища.

Ксан Иваныч, переживая и сомневаясь за правильность выбранного способа убийства в плане безболезненности, почти сразу же по завершении туалета ушёл ночевать в номер к сыночке.