Олжас Жанайдаров - В середине дождя. Роман

Аня жила в одном из университетских общежитий, расположенном в Петергофе. «Это не так уж далеко от Питера. До универа добираюсь за сорок пять минут. Рядом с общагой расположен парк, а до знаменитых петергофских фонтанов – всего одна остановка на автобусе. В выходные люблю гулять одна по лесу (да-да, шуршать листьями под ногами!), вдыхать свежий воздух, пропитанный морским бризом, – недалеко находится Финский залив. Мне очень нравится это место».

Доехав на метро до «Площади Восстания», я поднялся наверх и вышел на Невский проспект. В запасе было около полутора часов, поэтому я не спеша двинулся к центру, попутно выискивая подходящее кафе. Несмотря на то, что был выходной день, народу на улицах оказалось немного. А, может, после московской скученности и суеты питерская размеренность была непривычна.

В кафе я заказал себе сэндвич, жареную картошку, сок и мороженое. Я сидел у окна, жмурился от солнечного света и наблюдал за прохожими. Мне всегда нравилось сидеть именно у окна. Ане в одном из писем я написал по этому поводу: «Мне в таких случаях город напоминает аквариум. Я смотрю сквозь стекло на проезжающие машины, на проходящих людей, на струящийся свет дневного солнца или отблески вечерних огней, зной, дождь или снег – и в такие моменты мне кажется, что жизнь остановилась. Что время мое остановилось. Словно ты стал хозяином вечности – мир движется, мчится, а ты наблюдаешь его бег».

Доев мороженое, я вытер руки влажной салфеткой. За соседним столиком мама отчитывала малыша за испачканную кетчупом рубашку. Я посмотрел на часы. Половина двенадцатого.

*

На Дворцовой площади я подошел к Александровской колонне и остановился. Присмотрелся к стоящим поблизости прохожим – но Ани среди них не обнаружил. Взглянул на часы – до полудня оставалось пять минут. Солнце грело вовсю, и я пожалел, что надел рубашку вместо футболки.

Затем оглядел всю площадь. Передо мной высились здания Зимнего Дворца, у Эрмитажа толпились экскурсионные группы. Со стороны Дворцового моста тянулся свежий ветерок – чувствовалась близость Невы. Слева виднелось Адмиралтейство. Мимо него время от времени проезжали конные повозки с веселыми детьми. Из одного конца площади в другой проносились лихие роллеры. Недалеко от меня прогуливались одетые в костюмы и платья XVIII века артисты, они предлагали желающим сфотографироваться. Присмотревшись, я узнал в одной из моделей Петра Первого. Зеленый с позолотой камзол, яркая треуголка, высокие ботфорты, парик, усики и трость. Полному сходству с императором мешал маленький рост модели.

Позади меня, у колонны послышался женский смех. Я оглянулся. Высокий парень в белых брюках протягивал букет цветов своей девушке. Ее лицо сияло. Потом они направились к арке, на выход к Невскому проспекту. Я посмотрел на часы. Четверть первого.

Я обошел колонну кругом. В ближайших пределах находилось около пятнадцати человек. Из них – пять девушек. Две подружки лет пятнадцати, одна девушка в компании молодого человека, и две девушки, стоявшие поодиночке. Я вгляделся в двух последних. Одной из них на вид было лет двадцать пять. Короткие черные волосы каре, яркий макияж, в руке – тонкая ментоловая сигарета. Нет, это не Аня. Другой девушке было лет двадцать. Каштановые волосы, неловкие движения, белый костюмчик. И очки. Я в нерешительности остановился. Носит ли Аня очки? Заметив, что я на нее смотрю, девушка вопросительно на меня взглянула. Я отвел взгляд. Нет, это тоже не она.

В половине первого я позвонил Ане на сотовый телефон. Телефон не отвечал. Через пять минут я позвонил во второй раз, а через десять минут – в третий. «Абонент недоступен или находится вне зоны обслуживания».

Я чувствовал себя глупо. Как тогда, когда каждый раз загружал страницу в Интернете и каждый раз при этом читал – «На сервере нет новых писем». Наверно, что-то случилось. Но почему не отвечает ее телефон? Я стоял и пристально всматривался в прохожих. У колонны люди постоянно менялись. Ушли и те две одинокие девушки: одну увел с собой друг, а другую – подруга. Ани не было.

А может, мы договаривались не на это время и не в этом месте? Я вспоминал ее письмо и понимал, что ошибиться не мог. Оставалось только ждать. Куда идти, я все равно не знал.

Когда часы отсчитали ровно половину второго, я позвонил Ане в очередной раз. То же самое – «Абонент недоступен». Я отошел от колонны. Посмотрел на небо. Ни единого облачка, солнце пекло еще сильней.

– Привет! – прозвучало за моей спиной.

Я обернулся.

*

Первое впечатление – самое сильное. Аня мне такой и запомнилась – какой она предстала в ту минуту. В лучах дневного солнца, под небом без единого облака, на площади, показавшейся мне тогда на миг тихой и пустой.

Каштановые волосы до плеч. Тонкий прямой нос, губы, слегка подведенные помадой. Зеленая блузка с воротом, голубые джинсы. На плече – белая сумочка. Аня стояла, улыбаясь, чуть склонив голову набок – как потом я понял, это был ее любимый жест.

И глаза. Наконец я смог разглядеть их ближе, вживую. Они оказались мягкого зеленого цвета, но с неуловимой грустью где-то в глубине. И даже не грустью – а какой-то легкой болью, прячущейся, тайной, смутной. Когда Аня улыбалась, глаза тоже улыбались – но будто через силу. На фотографиях все это не было заметно.

Летом в Москве я рассказал Ане про свое впечатление от ее глаз. Она долго молчала. Потом сказала: «У меня есть знакомый, художник. Зимой он попытался нарисовать мой портрет. Не получилось. Он долго мучился, рисуя мои глаза. Потом сказал, что с ним такое случается впервые. „Твои глаза, словно на замке, их не поймать“ – объяснил он». «Но почему так? У тебя всегда были такие глаза?» – спросил я. Аня не ответила.

*

Аня долго извинялась за опоздание. Она чуть запыхалась – видно, очень спешила. Голос у нее был негромким, но четким. В жизни Аня вообще была скромней, спокойней, чем в письмах. А может, это было следствием первоначального стеснения, которое я и сам в себе ощущал.

– Прости, пожалуйста, меня. Трассу, по которой я ехала, перекрыли. Мы стояли час, из автобуса не выпускали. Ты пришел в двенадцать?

Я кивнул. Аня повторила:

– Прости. Я хотела тебя предупредить, но мобильник отключился. Как всегда, забыла утром зарядить. Ты мне звонил?

Я снова кивнул. Потом, улыбнувшись, сказал:

– Ничего. Бывает.

Мы повернулись в сторону арки.

– Пойдем к Невскому? – спросила Аня.

– Пойдем.

*

Мы прошли сквозь арку к Большой Морской улице, и оттуда дошли до Невского проспекта. Затем Аня предложила мне перейти на нечетную сторону проспекта и двинуться в сторону Казанского собора. «Солнце жарит. А на этой стороне всегда тенек», – объяснила она. Больше говорила Аня. Я по своему обыкновению слушал. Удивительно, но общение наше стало продолжением наших писем, а не отдельной частью отношений, – словно мы и вправду были знакомы давным-давно.