Алексо Тор - Щелчок. Сборник историй

– Если вы хотели мне всё рассказать, почему же не пришли на первое интервью? – девушка не верила словам мужчины и скептически приподняла бровь.

– Боялся, – Алекс невесело усмехнулся. – Боялся твоей реакции на то, что известный писатель, которого ты недолюбливала, и писатель-любитель, уважаемый тобой, окажется одним и тем же человеком.

– А образ начинающего писателя и захламлённая квартира? Это ведь всё ложь! Наверное, весело было наблюдать за мной? – каждое слово пропитано ядом обиды и боли. – Я ведь вам рассказывала о вас же!

– Это настоящий я, – выпад девушки Ди принял легко. – В этой квартире я жил в студенческие годы и начинал свою писательскую карьеру. Там я могу по-настоящему погрузиться в миры своих фантазий. А внешний вид… Что я могу сказать? В дорогие шмотки меня заставляли одеваться представители издательства и агент – уж больно их смущал тот факт, что известный писатель является таким нелюдимым, – мужчина ненадолго замолчал. – Я действительно понимаю, что оскорбил и обидел тебя. Теперь я более не буду тебе надоедать.

Он молча всматривался в лицо дорогой ему девушки. Та смотрела прямо, словно мужчина и не сидел напротив её глаз. Дрейк тяжело вздохнул и положил розу ей на колени. Мужчина опустил голову, и пряди скрыли его лицо. Его надежды рассыпались в прах.

Лёгкое прикосновение к его волосам, сместившееся на некогда пораненную щёку, заставило его поднять лицо. Девушка легко усмехалась.

– Знаешь, а тебе идут собранные волосы.

Мужчина усмехнулся, покачал головой и легко коснулся губами ладони девушки, которая для него была Музой, его Нимфой. Так же, как при их первой встрече зимой, среди снега, весной, среди лепестков яблони, летом, в окружении белых полевых цветов. Всегда в водовороте белого и нежного, словно Снежная Нимфа. Его Снежная Нимфа.

В одном из старых районов Кёльна, в доме с тёмно-синими ставнями, на последнем этаже, располагается квартирка-студия, выходящая террасой на оживлённую улицу города. Конечно, она не годится для большой семьи, но вполне отлично вписывается в образ жизни творческого человека. Поэта. Музыканта. Или художника.

– Хельга, девочка, ты здесь?

Слегка заедающие двери со скрипом открылись. Небольшой сгорбленный мужчина преклонных лет, опираясь на крепкую дубовую трость, прошёл в студию. Его протез, заменяющий одну из потерянных во время войны ног, грузно опустился на деревянный пол. Хотя пол ещё нужно было найти. Всё помещение было заставлено банками с краской, завалено рулонами холста. Тут и там лежали кисти, мастихины, канцелярские ножи. Кусочки угля были перемешаны с обломками карандашных грифелей. С большим трудом во всём этом хаосе угадывался заваленный вещами матрац, служащий кроватью хозяйке сей обители. Девушка как раз стояла у мольберта, работая над очередной картиной.

Её длинные волосы были собраны в хвост и покрыты банданой. Широкая рубаха и потёртые джинсы заменяли рабочую одежду. И вся она с ног до головы была в пятнах краски.

Мужчина дохромал до табурета и, тяжело опустившись, поставил на небольшой расчищенный участок пола пакет с продуктами. Доносящийся из него аромат свежей выпечки разбавил стойкое амбре красок и растворителей, давно уже ставших постоянными обитателями комнаты.

Только уловив запах еды, на который желудок отозвался многозначительным позывом, девушка отложила кисти.

– Герр Ханс, что у нас сегодня? – вытерев руки о рубаху, лишь сильнее размазав краску, художница заглянула в пакет.

– Твои любимые, – Ханс криво улыбнулся. – Порой мне кажется, что, не заходи я к тебе, однажды здесь обнаружили бы разукрашенный труп.

– Всё может быть, – пробормотала девушка, извлекая содержимое пакета. – Но если не я, то вы безвылазно находитесь у себя и даже никуда не выбираетесь. Хотя в городе… – Хельга умолкла на полуслове и виновато опустила взгляд.

Ханс грустно посмотрел на свой протез и потёр ноющее колено.

В день он мог проходить не более ста метров – на большее не хватало сил. Но этого расстояния было достаточно, чтобы дойти до пекарни и обратно, до соседской двери.

– Знаете, – наигранно начала Хельга, – а ведь у вас ещё есть шанс осуществить свою мечту и повидать мир. Корабли, самолёты, поезда. А до них вы всегда можете добраться на машине. Если не ошибаюсь, у вашего сына…

– Мой сын забыл обо мне, как о старом ненужном хламе! – мужчина с силой ударил тростью о пол. – Хватит уже об этом. И вообще, дождусь я своего законного кофе – или в этом доме не принято угощать гостей?

Хельга улыбнулась и, сделав шуточный реверанс, засуетилась у небольшой плитки, притаившейся в углу за очередным мольбертом.

Ханс перебирал связку с ключами у двери, тихо ворча под нос. Сегодня эта нахалка, девочка-художница из квартиры напротив, даже не пустила его на порог. Сослалась на занятость. И не то что забрать булочки, специально купленные для неё, но даже дверь не удосужилась открыть.

И вот куда теперь девать эту сладкую пакость?

Пожилой мужчина, найдя, наконец, нужный ключ и справившись с замком, вошёл в квартиру-близнеца квартиры Хельги.

Пакет со «сладкой пакостью» упал на пол, рассыпав содержимое.

Вся квартира отставного офицера была заставлена картинами со всевозможными пейзажами: луга, покрытые сочной изумрудной травой; горы с заснеженными вершинами, словно присыпанные сладкой пудрой; бурлящие реки с настолько прозрачной водой, что видны каждый камешек, каждая рыбёшка. Тут же были и густые леса, и жаркие степи.

К одной из картин, на которой был изображён парящий над каменным плато орёл, была прикреплена записка.

Дрожащей рукой мужчина снял её и поднёс к глазам. По морщинистой щеке скатились слёзы.

Беглым почерком была начертана одна-единственная фраза:

«Вы не старый, и уж тем более не хлам. Х.»

Всю неделю лил дождь. Казалось, что людей ожидал ещё один библейский потоп. Вот только в этот раз никто не удосужился предупредить. Да и зверьё по парам не собирали. Мда. Как-то в этот раз всё неорганизованно получилось.

Хельга посмеялась над своими мыслями и волчицей юркнула под козырёк родной пекарни. Вот теперь можно было и передохнуть, и собраться с мыслями. А заодно и перекусить любимой выпечкой, по которой девушка безумно соскучилась за прошедший месяц.

Зайдя в магазинчик и сделав заказ, художница села за столик у окна, выходящего на её дом.

Интересно, как там поживает старина Ханс? После небольшой выходки с картинами и квартирой у девушки появилась работа в соседнем городе, и ей пришлось срочно выезжать. Так что когда она не пустила Ханса на порог квартиры, заявив о занятости, она, в общем-то, и не врала даже. Просто опередила события. Потому и полной реакции военного она ещё не знала.