Алексо Тор - Щелчок. Сборник историй

– Хватит о нём. Поговорим о вас. У вас волшебный талант, и он послужит моим интересам.

– Что вы имеете в виду?

– Богатство. Огромное состояние. Я годами увеличивал его, виртуозно используя других. Теперь пришла ваша очередь.

– Сочувствую, но я в этом деле вам не помощник, – разбитые губы сложились в злорадную усмешку. – Не хочу вас огорчать, но этот трюк проходит только с желаниями души.

– О, поверьте мне. Я желаю этого всей душой. Но если всё же что-то пойдёт не так…

Мужчина подал знак рукой, и один из его бугаёв взял холст с неоконченной картиной. Хельга, поняв замысел охранника, подалась вперёд, но стоящий рядом телохранитель схватил её за руки и резко завёл их за спину.

Обломки рамы и лоскуты холста полетели на пол. За ними ещё одни. И ещё. Хельга закрыла глаза.

– Надеюсь, мы поняли друг друга.

С этими словами мужчины покинули квартиру, оставив девушку среди уничтоженных работ.

– Проснись. Ну же. Проснись, Хельга!

Не столько знакомый голос, сколько тычок по рёбрам возымел действие, и девушка очнулась.

Хельга открыла глаза, и следом за ними непроизвольно последовал и рот. Было чему удивляться – художница находилась посреди уходящего далеко за горизонт луга. Её руки утопали в мягкой изумрудной траве, а над головой птицы пели в светло-голубом небе.

– Налюбовалась? – за спиной звучал знакомый голос.

Девушка обернулась и с улыбкой на губах произнесла:

– Ханс!

– Он самый.

Старый вояка был таким же, как его помнила художница. Всё то же лицо, тронутое сеточкой морщин. Те же стать, взгляд и даже трость. Вот только одет Ханс был в свою старую форму.

– Где это мы?

– Не узнаёшь? – Ханс развёл руки. – Это твоя картина.

И в самом деле. Стоило девушке присмотреться, как она узнала одну из своих работ. Ту, что была в числе подарков для старика.

– Этого просто не может быть… – только и смогла выговорить художница.

– И это мне говорит человек, чьи картины оживают. Запомни, девочка! В твоих картинах есть жизнь. Настоящая. Они могут дать, но и взять тоже. Они – это целый мир. Мир, к которому нужно только подобрать ключ.

– Фрау! Фрау Вейзен! Открывайте немедленно! Фрау!

Мужчины колотили в дверь более получаса, но та не сдавала своих позиций, отстаивая защиту квартиры. В этом ей помогали все мало-мальски тяжёлые вещи в квартире: банки с краской, мольберты, электрическая плитка и табурет. Даже матрац занял своё место, лёжа поверх всего этого. Такие баррикады не могли долго удерживать врага, но вполне годились для затягивания времени. А времени было катастрофически мало.

Хельга, не останавливаясь ни на минуту, рисовала с тех пор, как проснулась. Она должна была закончить эту работу. Иначе её жизнь кончена.

Голоса за дверью стихли, но им на смену пришли сильные удары – видимо, охрана нашла чем выбить дверь.

Мазок. На холст легла зелёная краска.

Удар. Дверь жалобно заскрипела.

Мазок. Небесно-голубой.

Удар. Трещина поперёк двери.

Мазок. Золотисто-жёлтый.

Удар. Дверь, вместе с баррикадой, разлетелась в стороны.

Мужчины ввалились внутрь. Двое запнулись о банки с краской и растянулись на полу. Ещё один зацепился ногой за мольберт и утянул его следом за собой, падая на матрац. Четвёртый оказался умнее и, переступая через ограждения, прошёл внутрь.

– Обыскать! – рявкнул он.

Мужчины поднялись с пола и ринулись исполнять приказ. Но кого искать? И главное – где? Квартира девушки была однокомнатной, не считая совмещённого санузла. Но мужчинам было на это плевать. Как гончие псы, взявшие след, они обыскивали студию. Немногочисленные пожитки девушки были разбросаны и выпотрошены. Мужчины пытались найти хоть что-то, указывающее на местонахождение пропавшей художницы, но всё было тщетно. Лишь картина с молодой волчицей взирала на их неудачу.

– Нет, – начал Вольф, – я всё понимаю. Творческая личность, все дела. Но нельзя же так, в самом деле! Ты пропадаешь на несколько месяцев без возможности найти, оставив после себя лишь записку со словами «я в поиске себя», возвращаешься спустя полгода. Полгода! И с порога заявляешь, что у тебя уйма материала на выставление!

– Да ладно тебе, – Хельга поправила солнцезащитные очки. После возвращения художница не расставалась с ними ни на миг. – Ведь всё отлично вышло. Мне душевное равновесие, тебе – экспозиция, какой ещё не было.

Вольф пробурчал себе что-то под нос, покачал головой, отчего оккупировавшие её разноцветные бабочки затрепетали крылышками.

– Хорошо. Ты нашла себя. Согласен. Вот только это случайно не связано с тем, что в день твоего исчезновения студия была найдена в полной разрухе?

Хельга загадочно улыбнулась:

– Возможно, это было толчком.

Мимо пары пронеслась стайка рыбок в потоке прозрачной воды, играя в лучах невидимого солнца.

– Как понимаю, ты уже разобралась с той ситуацией?

– Можно и так сказать, – Хельга поправила картину под названием «Последователь Мидаса». На холсте был изображён старик в окружении золота, что изливалось на него со всех сторон, угрожая похоронить. На одной из золотых куч можно было заметить брошенное инвалидное кресло.

– Отлично. Я надеюсь, подобного больше не повторится? Ты не пропадёшь?

Девочка в одежде из живых растений протянула Хельге букетик маргариток, даря художнице двойную улыбку.

– Поверь мне, Вольф. Теперь я если и пропаду, то только в своих картинах, – художница дружески подмигнула холсту с офицером, в котором легко угадывался Ханс. Только моложе и без трости. – Один друг подсказал, как.

Рядом с офицером висела картина с молодым парнем. Немного бледноватым, но счастливо улыбающимся. Юноша толкал вперёд коляску со стариком, чьё волевое лицо светилось радостью.

– И как же? – Вольф подошёл к двустворчатой двери и взялся за одну из ручек.

Хельга встала рядом, взялась за вторую ручку, глянула на друга поверх очков янтарными зрачками и улыбнулась.

– Нужно лишь позволить душе выйти за рамки.

Художница и её агент одновременно открыли двери, приглашая всех желающих на выставку картин. Покидая свои холсты, персонажи спешили поприветствовать первых гостей.

Русская природа удивительна и уникальна.

Степи без конца и края, раскинувшиеся на многие километры, с морем благоухающей растительности. Воздух над ними наполнен ароматами мяты, мёда и множества других тончайших ноток и оттенков запаха. Степи – служащие угодьями и пастбищами для многих диких и одомашненных животных. Степи – дающие землю под пахоты злаков, что по осени, словно золотые волны, колышутся на ветру с лёгким шуршащим звуком.

Вековые леса, полные даров и помнящие ещё времена первопроходцев. Леса – дом для разнообразнейшей живности, от белки-летяги, что перемахивает с дерева на ветку, до крупных и массивных хозяев леса – медведей и тигров, идущих по следу дичи. Леса – наполненные звуками, перестуками, шорохами и голосами птиц и зверей.