Игорь Курай - Японский ковчег

– С какой радости они нас, Нюра, должны пристраивать? При всех санкциях-то! Думаешь у них там своих мало? Прям они для нас убежищ понастроили – приезжайте, гости дорогие, на все готовенькое! Для вас старались! А свои вместе с законными мигрантами пусть подождут! Да и кредитов уже никто не дает. Какое там! Своих-то вкладов уже не выцарапать.

– Да что ты?! Неужели как в девяносто восьмом?

– Хуже, Нюра, много хуже. Просто хуже некуда. Спасибо, еще зарплату не заморозили.

– А могут?

– Они всё могут. Нас не спросят. И податься некуда. И жаловаться некому. А хоть бы и было, кому… Что толку? Вот так, Нюра. Подкрался незаметно…

Нюра зарыдала в голос, уткнувшись в диванную подушку, так что маленький Виталик оторвался от дисплея и укоризненно взглянул на мать. Однако он давно привык к таким сценам и потому тут же равнодушно отвернулся, сосредоточившись на игре.

– Да ладно сырость разводить! Все путем. Не боись! – похлопал ее по спине Петр, поглядывая одним глазом в телевизор, где рекламировали недвижимость в коттеджном поселке Боровое всего по восемь штук условных единиц за квадратный метр. – Чего-нибудь они там придумают. Без нас, конечно. Зато ханка, вишь, на десять процентов подешевела. Скоро, говорят, дискаунт до двадцати процентов дойдет. И пиво тоже. И огурцы маринованные на полтинник упали. И вобла. А рубль вниз рванул. Во жисть! С этими пацанами не соскучишься! Ага!

Петр зло хохотнул и отхлебнул из горлышка.

Нюра действительно умолкла, утерла глаза рукавом и решительно сказала:

– Нет, Петя, надо что-то делать. А то пропадем. В метро прятаться я с Виталиком не пойду – задавят. В деревню твою уезжай – не уезжай, все равно без толку. Когда рванет, там не пересидишь.

– Ну и что теперь? Сразу, что ли, всем газом травануться? Какие еще идеи?

– Ты Костика помнишь?

– Какого еще Костика?

– Ну, у Димки, брата моего, на свадьбе еще шафером был. Так вот, Костик этот диггер!

– Кто-кто?

– Диггер! В Москве под городом разные подземелья раскапывает.

– Сокровища, что ли, ищет?

– Может, и так. А все ходы и выходы там, под землей, наносит на карту. Я помню, он еще по пьянке хвастался, что нашел где-то под Рождественским монастырем на Трубной подземный ход. Шел, шел по нему все вниз, под уклон, и вышел к развалинам подземного города. Типа катакомбы. И вроде бы там, кроме него, еще никто не бывал. Он-то сам никому не показал, потому что собрался там сокровища искать. Говорит, люди там от татар прятались во время набегов. Еще при Тохтамыше. Тогда монастырь только открылся. И городские наши власти туда пока не добрались. Камень там – песчаник, рыть легко, вот монахи, наверное, и рыли много лет. А потом то ли забыли, то ли забросили. И вода там, вроде, есть – речушка какая-то, в Неглинку впадает. И воздух, вроде, откуда-то идет. В общем, надо нам Костика найти и с ним уговариваться, пока другие не хватились.

– Так там же жрать нечего. Сколько мы там выдержим, в таком схороне?

– Ничего, консервов накупим, концентратов. Пока еще всё в магазинах есть. На Ладу твою погрузим, потом перетащим как-нибудь.

– А пробираться туда как? Через монастырь? Он, кажись, сейчас действующий, да еще женский.

– В том-то и дело, что нет. В монастыре про это вроде бы и не знают. Туда лаз один ведет из подвала. Из дома, что на Рождественском бульваре.

– Во дела! Ну ладно, ищи своего Костика, Нюр. Всё лучше, чем здесь в мундире запекаться или в масле жариться. Только надо будет команду сколотить – мы тут вдвоем-втроем не потянем. Давай Димку твоего, Коляна еще возьмем, Михалыча. Еще можно Пашку Кривого – он в Чечне служил, в десантуре. Крутой мужик. А он еще пару своих прихватит. И оружия надо побольше – на всякий случай. Но ты пока Костика ищи и зови его в гости. Потолкуем.

Петр отхлебнул еще пива и вернулся к футболу, стараясь наверстать пропущенные минуты второго тайма.

Австрийский бюргер герр Мюнцер в спортивной майке, джинсах и сандалиях на босу ногу прогуливался по Гинзе, как и подобает туристу, вертя головой по сторонам и тараща глаза на бесконечные стеклянные витрины. До намеченной встречи оставалось еще около часа, и Вик решил провести рекогносцировку местности, а заодно проверить, нет ли за ним хвоста. Перед отъездом шеф предупредил, что где-то в Кремле давно окопался крот, так что любая информация может просочиться с секретных заседаний и в мгновение ока достигнуть любого уголка планеты. Кто этот крот, пока установить не удалось, но похоже, что нити ведут в Службу охраны президента.

Беда была в том, что Служба Внешней разведки подчинялась непосредственно президенту, и все сведения об основных текущих операциях следовало докладывать лично первому лицу. Однако в последнее время президент, в отличие от своего предшественника-профессионала, до рутинных отчетов не снисходил, перепоручая их то начальнику Службы охраны, то секретарю Совета Безопасности, а то и его заместителю. Эта унизительная для разведки новая система не замедлила принести губительные последствия. В Европе, Америке, Азии и даже в Южной Африке началась цепная реакция провалов. Лучшие агенты, работавшие под прикрытием долгие годы, неожиданно почувствовали свою уязвимость.

– На резидентуру надейся, а сам не плошай, хоть тебя там и встретят наши, – напутствовал его генерал Гребнев. – Смотри в оба. Вспомни все, чему тебя учили. Это тебе не в Сиднее аборигенов спаивать!

Австралийскую эскападу генерал теперь припоминал при каждом удобном и неудобном случае: то ставил Вика в пример учащимся Академии, то наоборот, ругал за политически некорректное обращение с коренными австралийцами. А дело было так.

Его послали вербовать известного физика Бурштейна, эмигрировавшего в лихие девяностые из Киева и нашедшего приют на посту заведующего лабораторией ядерных технологий Сиднейского университета. По агентурным данным, Бурштейн оказался заядлым преферансистом. Он проигрался в пух и прах, наделал немыслимых долгов и заностальгировал. Оставалось только встретиться с бывшим соотечественником и ударить по рукам, но сделать это было непросто.

Хотя паспорт у Вика был выписан на имя Джона Уилсона, гражданина острова Сайпан, его вычислили по чьей-то наводке уже в аэропорту и приставили наружку. Сначала серая Тойота, нахально пристроившись сзади, проводила его такси до самого отеля. Потом за ним неотступно следовали двое, время от времени меняясь местами и кося под мирно прогуливающихся обывателей. Выручила западная демократия. Служба безопасности Австралии, неукоснительно придерживаясь правил политкорректности, а также подчиняясь местным законам о гражданских правах, поручила слежку за русским шпионом двум здоровенным аборигенам. Мало того, что их было видно за версту, но они и сами не думали прятаться. Просто шли за ним по пятам в своих зеленых шортах и красных туниках, слегка приплясывая на ходу. Он пытался оторваться, но аборигены хорошо знали местность, и уйти от них было невозможно. Обежав таким образом чайна-таун и выбравшись через деловой центр мимо этнографического музея к порту, Вик наконец понял, что дальше так продолжаться не может. Он заприметил столик в открытой пивной на длинном пирсе и уселся с видом праздношатающегося туриста. Его спутники устроились неподалеку и заказали апельсиновый сок. Пить пиво на службе им, видимо, не рекомендовалось.