Игорь Курай - Японский ковчег

– Нет. Думаем. Может, опять под Ленинские горы зарыться?

– Воробьевы, дарагой, Воробьевы. Можешь своего Ленина засунуть очень глубоко, сам знаешь куда. Но там же все старыми шахтами и тоннелями изрыто. Зачем лишать народ такой коммунальной квартиры, да? Пусть категория В пользуется – тоже за деньги.

– Как ты сказал? Категория В? Это в каком смысле?

– А в таком, дарагой, что нам сейчас надо поделить всё население на социальные и имущественные категории, чтобы строить бункер уже с целевым решением, ориентируясь на конкретного потребителя. Азы, можно сказать, девелоперского ремесла. С твоего позволения, дарагой, я всех сам поделю. Примерно так себе это представляю…

Махмуд ткнул в экран огромного монитора на столе и стал пальцем выводить на дисплее начальные буквы алфавита:

Категория А – члены правительства, высший командный состав армии, полиции и спецслужб, губернаторы федеральных округов и прочие сенаторы, олигархи с семьями, лидеры думских фракций с семьями, члены Думы без семей, по жеребьевке.

Категория Б – обслуживающий персонал группы А, небольшие спецподразделения Службы охраны президента, ФСБ, СВР, ГРУ и других силовых структур по нашему выбору, усиленные частями ОМОНА, молодые женщины и девушки в достаточных количествах. Немного детей по специальным рекомендациям.

Категория В – технические и научные специалисты по обеспечению ремонтно-реставрационных работы, трудовые резервы.

Категория Е – все, кто приобрел индивидуальную или семейную платную путевку.

Категория Ж – все остальное население.

– Конструктивный подход, – одобрил Шемякин. – А кого же под Воробьевы горы?

– Трудовые резервы, я думаю. Всякий там научный и технический контингент, который может понадобиться не сразу, а через некоторое время. Например, когда уже твоя ядерная зима кончится и весна начнется.

– Почему моя? – обиделся Шемякин. – Я, что ли, виноват?

– Это я так, зима общая, конечно. Значит, отправим туда второй эшелон, да? Но это уже ваши проблемы, а я буду только по японскому бункеру работать. Чтобы наши уважаемые коллеги и партнеры в накладе не остались. Кстати, духовных пастырей не забыть! В категорию А, конечно. Патриарха с парой священников, муллу там, раввина…

– Может, без раввина обойдемся?

– Нет, не обойдемся. В общем, составляй списки, дарагой. А уж я как-нибудь займусь строительством.

– Не подведи, Махмуд. А то ведь сам знаешь…

– Обижаешь, брат! Конечно, знаю, поэтому не подведу, да? Не первый день замужем.

Но вы мне гарантируете, во-первых, полную свободу действий, во-вторых, контроль над финансовыми потоками, в-третьих, полную изоляцию и строгую секретность объекта. Чтобы ваши люди туда ко мне не совались. Так сказать, военная тайна, да? Договорились?

– Это почему же тебе такой полный контроль и свобода действий? А если мы захотим проверить?

– Потому что у вас в Конторе тоже кротов полно. И коррупционеров. И саботажников. И просто дебилов. Сколько там срубили на строительстве космодрома «Восточный»? Сколько напилили на долгострое «Зенит-Арены» в Питере? Сколько пустили на распыл в наукограде Сколково? Про Москва-Сити я уж и не говорю. А таможенные аферы! Может, там ваших людей вообще не было? Все эти ваши опера с сундуками долларов… Не смеши меня, Игорь Юрьевич. Честное слово, если только увижу вашу наружку, поймаю какого-нибудь топтуна или найду в компе жучок, все брошу к чертовой матери. Я так вести дела не привык.

– А как ты привык?

– Я привык работать на доверии. Сам должен знать. Кто ваши активы по швейцарским сейфам распихивал? На мне десятки, сотни миллиардов висят – и ничего, никто еще претензий не предъявлял. У меня свои каналы, свои люди, свои методы. Вот так, Игорь Юрьевич! Играем на моих условиях. Если хотите получить вещь, конечно. А не нравится, можете другого менеджера поискать – пускай он вам на Чукотке в вечной мерзлоте чум построит. Может, там лучше получится.

– Ладно. Махмуд, не гони волну. Мы же все решаем по понятиям, – примирительно кивнул Шемякин.

– Вот это правильно! А я тебе буду регулярно отчеты посылать – если надо, с фото и видеоматериалами. Так что будешь держать руку на пульсе. Только без личных указаний и партийного контроля.

– Так где будем копать?

– Ясно где – в Яхроме по Дмитровке. Красивые горки, да? От города недалеко – пятьдесят пять километров. Там сейчас парк и лыжный курорт, так что все будет выглядеть как генеральная реконструкция комплекса. На дворе ведь лето, да?

– Пожалуй. Но я еще насчет места с начальством посоветуюсь. Попозже тебе перезвоню.

Думаю, одобрят. А сейчас пора на службу.

– Иди, иди, дарагой. Небось, заждались тебя. Salut à ton chef. Dit lui qu’il est toujours bienvenu à Antibes [14] Привет твоему шефу. Передай, что ему всегда будут рады в Антибе. (фр.) .

– Спасибо, передам. Но ему сейчас не до Лазурного берега. Будь здоров, Махмуд.

После ухода Шемякина Махмуд Курбанов еще некоторое время сидел в раздумье, потом достал айфон и стал сосредоточенно листать адресную книгу.

Петр Бубнов вернулся со смены, как всегда, злой и голодный.

Молча выхлебал тарелку борща, сосредоточенно сжевал под стаканчик перцовой две котлеты и так же молча уселся к телевизору с бутылкой Старого мельника. Нюра убирала со стола, не смея отвлечь мужа от футбола, и тихонько утирала рукавом слезу. Шестилетний Виталик, устроившись на ковре, бешено крутил встроенную мышь ноутбука, пытаясь догнать и изловить убегающего динозавра.

Когда закончился первый тайм и началась реклама, Нюра все же подсела на диван и робко спросила:

– Петя, что же теперь будет? С астероидом этим? Что там у вас в профсоюзе говорят? Эвакуировать всех будут или как?

– Ты чего, Нюрка, с луны свалилась? – неласково ухмыльнулся муж. – Какие профсоюзы?

Не знаешь, что ли, на кого мы вкалываем? Последний профсоюз, я слышал, в девяносто первом медным тазом накрылся. А у нас один профсоюз – он же хозяин, он же царь и бог. Губарев Сергей Евгеньевич.

– Ну и чего ваш Губарев? Куда всех девать собирается?

– Сказал бы я тебе, куда, если б не Виталик. Сама догадайся, блин! Чего ты раскудахталась? Он же не прилетел еще, так?

– Но как же, Петя? Ведь прилетит – и ничего от нас не останется. Вон, по ящику только про то и болтают целый день. Все сожжет в прах. Надо же делать что-нибудь. Может, продукты запасать или… я не знаю… Кредит в банке взять…

– На что тебе кредит? Место, что ли, на кладбище понадобилось? Так у нас есть уже, мамкино, на Востряковском.

– Типун тебе на язык! Какое кладбище?! Я говорю, может, кредит взять и уехать. В Европу куда-нибудь. Ведь Виталик же… Там, небось, пристроят в убежище какое-никакое.