Иван Курносов - Оборот времен

– Про автора этой книги я ничего не могу сказать. Мне кажется, что никто из известных мне эмигрантов не издавал подобную книгу. Я просмотрю более внимательно каталоги эмигрантских издательств.

На столе у Виктора на видном месте лежала книга И цзин с большим количеством закладок. Увидев, что собеседник заинтересовался ею, Виктор взял книгу и сказал:

– Вот где описаны вечные законы жизни.

Альберт решил не выдавать своего прежнего знакомства с книгой и удивлено спросил:

– Они прямо описаны в ней?

– О, это одна из древнейших китайских книг. Она составлялась многими поколениями китайских предсказателей и мудрецов и насчитывает три тысячелетия своего существования.

– Чем же она интересна?

– Она одна из немногих древних китайских книг, которые прошли испытание огнем. Первый китайский император династии Цинь Ши-хуан (221-207 гг. до нашей эры) считал, что для укрепления и процветания своей империи нужно держать людей в покорности. Лучшим средством для этого он признавал не страх, вызванный силой оружия, на которую полагались предыдущие правители, а уничтожение в корне любой ереси. А она, считал он, коренится, прежде всего, в ученых, писателях и философах. В 213 году до нашей эры он жестоко расправился с этими «носителями заразы». Приказал их всех заживо закопать, а их книги сжечь. В назидание их последователям.

– Да, – согласился Альберт, – костер самый лучший экзаменатор для книг. В истории много фактов сожжения неугодных книг: инквизиция, май 1933 года в Берлине, да и у нас в стране по-тихому изымали и уничтожали книги то одних бывших истинных революционеров, то других.

– Так вот, – с жаром продолжил Виктор, – император сохранил для себя одну эту книгу – И цзин. Она оказалась нужна ему для предсказания будущего и совета в текущих делах. Об этом его просила высшая палата гаданий при императорском дворе.

«Интересно», – отметил про себя Альберт. Оставить себе всего одну книгу предлагала ему и бывшая жена. Когда они еще жили вместе, она в ссоре угрожала выбросить весь его книжный хлам в помойку. Но тогда обошлось.

Он попытался в свое время разобраться в сути этой книги. Но обилие символов и загадочных текстов не оставили в памяти никакого впечатления. У него вообще была слишком избирательная и логическая память. Если чего-то не понял, то быстро забывал. Бессмысленные и не связанные между собой тексты не мог надолго запомнить. И чтобы вернуться к теме, от которой Виктор уже так далеко ушел, Альберт спросил, указывая на И цзин:

– И какие это вечные законы жизни? Сколько их?

– Ну, прямо они в книге не перечислены. Мне представляется, что это затруднительно сделать. Это достаточно сложная книга. Даже Конфуций считал, что для ее понимания нужна целая жизнь. Не успел старик разобраться в ней. Теперь нам приходится.

– Все основные общественные законы на самом деле уже известны, – решил поспорить с ним Альберт. Ему надоело слушать не относящиеся к делу истории. – Может существовать только различная интерпретация этих законов. Нового здесь трудно придумать. – Он уже обратил внимание, что любимые выражения Виктора «мне кажется», «мне представляется».

Виктор несколько опешил, видимо, не ожидая такого поворота разговора.

– В этом то и вся проблема, – сумел он сказать. – Мне представляется, уважаемый Альберт Николаевич, что люди с древнейших времен выражали и передавали последующим поколениям свое понимание законов природы, свои знания и опыт с помощью мифов и сказаний. Они считали, что все, что с ними происходит, зависит от желаний большого количества духов и богов. От их расположения. Создавали мифы, в которых эти силы как проявляли себя с хорошей стороны, так и совершали неслыханные злодеяния, – он немного помедлил, положил книгу И цзин на стол и продолжил свои рассуждения. – Мне кажется, что намного позднее люди пришли к мнению, что в материальном мире действуют физические законы, закон всемирного тяготения, например. В обществе тоже действуют законы. Раньше они назывались системой законов социализма и законов капитализма. Вам это должно быть известно. Я даже писал когда-то курсовую на эту тему.

Альберт посмотрел на Виктора. Да, он с ним почти одного возраста, и выходит, политэкономию они оба изучали одну и ту же.

– Поднее эти общественно – эконом ическ ие з а кон ы ста ли признаваться едиными для различных формаций. Каждый автор формулирует и толкует их по-своему. Ведь без знания законов трудно прогнозировать развитие общества…

«Ну, попал в точку», – подумал Альберт и, пока Виктор продолжал в том же духе, листая книгу, которую Альберт ему передал, вспомнил, что на его старой работе в госкомитете в справках старались не ссылаться на общие законы природы и общества. Все тенденции и факторы они делили на позитивные и негативные. А в результате каких фундаментальных законов природы и общества происходят реальные события, начальству не очень-то хотелось знать. Он как-то раз задумался. Даже написал в своей справке: «На основе всеобщего закона единства и борьбы противоположностей ситуация в отрасли будет развиваться следующим образом…». Начальник отдела мягким синим карандашом аккуратно зачеркнул все до слова «ситуация» и осуждающе посмотрел на него: «За-коновывед нашелся. Да с таким законом… Запомни, у нас нет противоположностей, есть отдельные противоречия развития». И угрожающе погрозил своим остро отточенным карандашом.

– Мне представляется, – продолжал Виктор, – что даосы под дао, по существу, понимают природу. Она так же не познаваема, как бог. Это все различные формы выражения абсолюта.

Заметив, что Альберт не слушает его и не делает никаких реплик, Виктор остановился и, глядя с улыбкой на него, предложил:

– Если вы хотите больше узнать про И цзин, можете прийти на собрание клуба. Я сам там буду. Возьмите приглашение. Там будет Док. – И увидев, что Альберт вопросительно на него посмотрел, добавил: – Вы много потеряете, если не увидите этого человека. Уверяю вас. А Букинисту, если встретитесь с ним, привет от меня огромный. Я часто пользуюсь его услугами. Что-нибудь он вам еще сказал насчет книги?

– Ничего определенного.

Договорились, что если он что-то узнает о книге Альберта, то сообщит ему.

После ухода Альберта, Виктор, просматривая оставленную копию книги, вспомнил, что некоторое время назад Док просил его найти что-нибудь про переводчика Шклярова, который занимался Византией. Он тогда не нашел ничего, напечатанного им, узнал только, что в эмигрантской прессе была заметка о его гибели при невыясненных обстоятельствах. И Док больше его об этом не просил.

Когда он пролистал страницы копии, оставленной Альбертом, то не обнаружил в них ничего особенного. Последние дни византийской истории. Обычная историческая хроника. Но он смутно стал догадываться, что интерес Дока и этого Альберта к византийской истории не случаен. Почему она вдруг им обоим понадобилась?