Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север. Восхождение

– А ни хрена же себе… – Юрка почесал затылок. – Светло же…

– А чего ты хочешь: белые ночи! – Игорь хлопнул Юрку по мокрому плечу и толкнул к палатке. – Забирайся, у меня презент есть.

– Презент? Какой презент? – засуетился Золевский.

– А такой презент!

Игорь забрался в палатку и достал из рюкзака бутылку рябины на коньяке.

– А-а-а-а-а-а! Высокий класс!

Славка накрывал импровизированный «стол» из ящиков:

– Давай устраивайтесь… я тут сала… колбасы из дома… завтра нормальной жратвы наготовим, а пока этим перекусим.

Игорь разлил по кружкам. Молча чокнулись, выпили и взяли по бутерброду. Через пару минут внутри потеплело, растеклось…

– Ну и хрен с ней, с рыбой! – первым высказал общее мнение Славка. – Без неё – как с ней.

И полез настраивать приёмник «ВЭФ», он его таскал с собой во все поля.

Утром Юрка проснулся, когда ещё все спали. Что-то его толкнуло. Он поднялся, оделся и вышел из палатки. Вовсю светило солнце. Тёплое, ясное утро. Рядом с Бураном на корточках сидел Юркин пятилетний сын Влад и гладил собаку. Влад?! Собаку?! Он же их до смерти боится…

– Привет, Владь.

– П’гивет… – Влад немного картавил.

– А мамка где? – Юрка присел рядом с Владом.

– Вон, возле кост’га.

Юрка повернулся и увидел Соню, которая что-то помешивала в котелке.

– Привет.

– Привет, – повернувшись к Юрке, улыбнулась Соня…

– Юр. Юра. Юрка!.. – кто-то шипел над Юркой. Он открыл глаза и увидел брата. – Пойдём, чего покажу, – Славка старался говорить шёпотом, чтобы не разбудить остальных.

– Палыч, а сколько времени? – из крайнего спальника послышался голос Вокарчука.

– Восемь! Там у нас мороз и солнце! Я уже кашу сварганил.

– Восемь?! – зашевелился ещё один спальник. Открылся верх, и оттуда показалась бородатая лысая голова Григорича. – Вставать, однако, пора.

– Ты чего, Юр, стонал? – Игорь выбрался из спальника, надевал штаны, «энцефалитку» и натягивал сапоги. – Сон эротический видел?

– Сон. Не эротический. Но яркий… Про своих.

– Это багульник, – зевнул Золевский, выползая из спальника.

– Чего багульник? – не понял Юрка.

– Багульник… Лёгкий галлюциноген. Мне всегда на болоте цветные сны снятся.

– Ни фига себе!

– И не только багульник… – у Славки возбуждённо блестели глаза.

– У этого уже глаза блестят… Ты чего нанюхался?

– Пойдём – покажу, – и Славка выбрался из палатки.

– Пойдём, – и Юрка полез за ним.

Погода стояла сказочная! От вчерашней слякоти не осталось и следа. Небо было яркое, синее; ослепительно светило белое солнце, болото тихо парило. Буран неподвижно лежал возле костра, положив остроухую морду на передние лапы, и только двигал глазами, наблюдая за людьми. Над костром висел котелок, в нём булькала и дымилась каша.

– Смотри, – Славка присел и потянул за ветку молоденькую лиственницу, она стояла возле входа в палатку.

– И что?

– Видишь цветочки розовенькие?

– Всё-таки нанюхался…

– Да ты посмотри!

Юрка пригляделся и действительно увидел на кончиках веточек что-то, похожее на розовые цветы.

– Понюхай.

Юрка наклонился и принюхался.

– Ну что, наркоманы? – поинтересовался выбравшийся из палатки Золевский. – Чего теперь нюхаем?

– Лиственницу.

Аромат, который источали мелкие цветочки лиственницы, был тонкий и такой нежный… едва заметный, но приятный.

– Интересно… здесь же нет пчёл… Для кого она так пахнет?

– Для Палыча, – присоединился к Серовым и Золевскому Вокарчук. – Он у нас всегда всё нюхает. Дайте мне нюхнуть, а лучше дайте чего-нибудь пожрать.

– А всё готово. Григорич, я Бурану вчерашнюю колбасу скормил.

– Балуешь ты его!

Буран услышал, что говорят про него, повернул к Славке глаза, вежливо постучал хвостом и тихо посвистел носом.

За завтраком они распланировали день:

Григорич идёт в дальний обход на восточную сторону месторождения; возможно, с ночёвкой, – у него там свои задачи лесника;

Игорь остаётся на базе на хозяйстве: заготовить дров, приготовить ужин; кроме того, он займётся дешифрированием аэроснимков, сличая их с местностью;

Серовы выбирают профиль под локацию и намечают точки контрольного бурения;

Буран, как пенсионер, сам выбирает, что ему делать.

Пока собирались, Буран всё крутился возле хозяина, но когда Юрий Григорьевич, закинув рюкзак за плечо, взял ружьё и свистнул пса – тот только грустно глянул на Григорича и побрёл к костру.

Всё! Закончилась молодость… Он и в прошлый выезд, без ночёвок, никуда с Григоричем не ходил. Вместе с младшим Колгановым он оставался на базе, где они на пару воровали печенье из общих запасов. Точнее, Сашка тырил, а Буран потом, припирал его к дереву и отбирал печенье. Сашка отпихивал пса ногой, но не тут-то было: восьмилетний пацан ничего не может сделать со взрослой лайкой, даже если та лайка – уже старик. В тот выезд все увидели, как собака может быть дальнозоркой. Буран натыкался на лопату, если она вдруг оказывалась у него перед носом. Причём натыкался до глухого удара мордой. Старость – не в радость.

И в этот раз Буран решил: не нужны ему все эти прогулки. Пошёл и лёг возле костра. Тем более уши, лоб и голое брюхо Григорич от гнуса намазал ему «Дэтой», а для носа пёс сам ещё с вечера выкопал яму, куда и прятал морду.

Григорич с досады крякнул и ушёл.

А ещё через полчаса ушли Серовы. Они собрались осмотреть западную часть месторождения, изучить раздувы… ну, и поглядеть: нет ли подходящих для рыбалки мест? Надежда поставить сетку не покидала космогеологов. Причём именно сетку, никто не собирался стоять с удочкой – просто некогда! В поиске рыбы Славка ориентировался на чаек, коих просто пруд пруди, разных видов и размеров. Но Славку не могло сбить такое изобилие пернатых. Он вооружился справочником «Птицы Севера», и был уверен: раз чайки есть – значит, и рыба здесь водится!

Ближе к полудню воздух прогрелся, и «наконец-то» появились комары – радость несказанная! Комаров налетало много, по самарским меркам – прямо-таки до хрена! Но старший уверял, что комар «вялый» и «не встал на крыло». Юрке от этого легче не становилось: он кутался в «энцефалитку» и мазался «Дэтой». Тщательно намазаться не мог – на руке была повязка. Но несмотря на все принятые меры, комар с нарастающим аппетитом безжалостно жрал Юркино нежное аспирантское тело. Славка посмеивался. Старший кроме справочника по птицам взял фотоаппарат и всё прикидывал: что бы ему такого снять. Это сейчас фотоаппараты нещадно эксплуатируют, нажимая кнопку спуска по любому поводу. А в те стародавние времена в аппарате была заряжена плёнка на 36 кадров. Особо не расщёлкаешься, да и превью нет. Но один кадр младший всё-таки выпросил. Юрка стоял в расселине по колено в снегу, а над его головой вилась туча комаров. Под фотографией Юрка потом подписал: «7 июня 1990 года» и отослал Ане.