Светлана Грачёва - Время собирать камни. Книга 1

Пётр Петрович, увидев знакомых педагогов у большого окна, подошёл к ним. Поздоровался. Ему быстро кивнули, будто на ходу, и продолжили внимательно слушать рассказ стильно одетого человека. «Новичок», – решил учитель. Не только среди шестерых мужчин, а, пожалуй, среди всех, кто находился в киноконцертном зале, «новичок» выделялся холёностью и уверенностью в себе. Дорогой белый костюм, белые кожаные туфли, кипельно белая рубашка – всё явно не российского производства. Со вкусом подобранный наряд не сочетался с небогатым убранством провинциального учреждения культуры. А уж чёрный галстук-бабочка совсем выбивался из провинциальных представлений об учителе. Скорее, мужчину можно было принять за артиста Большого театра.

Неизвестный бросал взгляды на подошедшего учителя, продолжал вещать, изредка приподнимаясь на носочках. Петру Петровичу показалось, что он хорошо знает этого человека. Всмотрелся. Так это же… В глазах учителя вспыхнул огонёк удивления. Такая перемена!

– А, местная достопримечательность, – с барской высокомерностью произнёс «артист», заметив, что подошедший учитель узнал его. – Здравствуй, Петя.

– Здравствуй, Митя, – просто ответил учитель. Стоявшие рядом педагоги переглянулись.

– Молодец, пробился в люди, – тряхнул головой Митя.

– А ты как устроился? – без интереса задал вопрос Пётр Петрович. «По внешности видно, что неплохо. С Митькиной-то хваткой», – подумал он, а вслух спросил: – По какому случаю у нас?

– Да вот в июне из Москвы приехал с семьёй. В родной город, – недовольным тоном проговорил бывший приятель детства. – Думал, что в маленьком городке спокойнее. А у вас, говорят, зарплату задерживают. Как бы не пришлось отсюда когти рвать.

Последняя Митина фраза резанула слух.

– Кто ты по профессии?

– Разве не знаешь? Как и ты, – тихо засмеялся Митя, оглядываясь на улыбающихся коллег.

– Педагог?! – отстранился от него Пётр Петрович.

– А что ты удивляешься? Прошу любить и жаловать – Дмитрий Владимирович Лавренников, учитель истории и обществоведения. Назначен директором средней школы номер три. – Он снисходительно, будто публичный человек, посмотрел на обескураженного собеседника.

– В нашем городе?!

– Да.

«Оборотистый, однако, – горько усмехнулся про себя молодой учитель. – Не успел приехать – и в дамки». А вслух поинтересовался:

– В Москве учителем работал? Или тоже директором?

– Нет, директором не пришлось. Последние два года учительствовал в гимназии. Ну и детки там, я тебе доложу. Терпение адское нужно, – увлёкся беседой Дмитрий Владимирович. – Вообще очень изменилось общество с поры нашего детства. Наши проказы ничто по сравнению с тем, что сейчас придумывают продвинутые детки.

– Дети на любовь откликаются, – вставил Пётр Петрович.

– Какая там любовь? – хохотнул тот. – Тебе родители – конверт, ты к их детям – с благосклонностью. Делаешь вид, что ничего не замечаешь. Ни д у ри, ни шприцев в туалете. Ни-че-го.

– Высокая педагогика, – не смог сдержаться провинциальный учитель. Подумал с грустью: «Нет, люди существенно не меняются. Каким он в детстве был беспринципным, таким и остался».

– Как сам? – Дмитрий неожиданно перевёл разговор на другую тему. – Семья, дети?

– Семьи нет, в обычном понимании. Детей тоже. Школа – моя семья. Там мои дети.

Дмитрий пристально посмотрел на коллегу:

– Семья нужна. Обычная, – выделил голосом слово «обычная». – Без семьи жизнь человека – однобокая.

– Ты всё о мирск о м, – не понравилось учителю наставление Дмитрия. Подумал: «Теперь пророком себя возомнил. Без его наставлений не хуже жил».

– А ты, вижу, дорогу в мир совсем забыл.

– Некогда о мирск о м думать, – напустив на себя равнодушие, ответил учитель. – Важных дел много. От мирск о го только горечь в душе.

– Твоё затворничество пугает, – после паузы сказал Дмитрий. – Посмотри вокруг. Мир интересен. Учи, но не забывай о себе. Кто продлит твой род? Тебе уже тридцать пять. Пора семью создать, – наставлял практичный коллега. – А ученики – дело временное. Сегодня – одни, завтра – другие. Ты нужен им, пока они учатся в школе. Выйдут из школьных стен – забудут тебя. Пройдут мимо – «здрасти» не скажут.

– От добра – добра не ищут. В жизни подростка должен быть человек, который станет первой ступенькой для восхождения, поможет зажечь звёзды, – раскрыл Пётр Петрович своё жизненное кредо. – Сначала я детей подтолкну. Когда они вырастут, подтолкнут других. И так по цепочке люди друг другу будут помогать развиваться, становиться лучше, чище.

– Ты романтик, – засмеялся Дмитрий. – Учти, романтики в нашем мире не выживают.

У них были разные представления о людях и жизни. Как и в детстве.

– Всего хорошего. – Пётр Петрович направился к двери в торжественно оформленный зрительный зал.

Миновало почти двадцать лет, прежде чем немолодой учитель вспомнил совет Дмитрия о создании семьи. Во времена молодости этот совет казался Петру низким для настоящего педагога.

Молодость прошла, организм износился.

Никитин знал, что недавние выпускники педвузов, пришедшие работать в школу, смотрели на него, как на чудака. Но были среди молодых учителей и такие, которые уважали Петра Петровича за альтруизм. Хотя и называли «последним из могикан», но старались равняться на старшего преподавателя.

Только молодые последователи грели ещё душу учителя.

В апреле Никитина с инфарктом доставили в реанимационное отделение.

Приступ случился в школе. После проведённых шести уроков Пётр Петрович зашёл в учительскую, чтобы посмотреть изменения в расписании на следующий учебный день: завуч часто ставит замены, не предупреждая об этом. «Так и знал. Снова мне поставили замену. Зачем? У меня нет отставаний по программе ни в одном классе. Я много лет работаю без бюллетеней, – тяжело вздохнул учитель. Он уже несколько дней чувствовал себя плохо. Сегодня, в пятницу, особенно плохо: болело сердце, кружилась голова, не хватало воздуха. В поликлинику всё равно не пошёл. – Завтра по основному расписанию ко второму уроку, мечтал подольше поспать утром, а тут в седьмом „В“ на первый урок замену по алгебре поставили».

Учитель математики присел на серый диванчик под окном. Рядом раскинулась китайская роза в вазоне. Сегодня не радовало приветствие листьев-ладоней разросшегося растения.

Силы таяли с каждой минутой. Всё плыло перед глазами. Что-то сжало внутри рёбра, перекрывая дыхание. Педагог испугался: «Что со мной? Не могу дышать. Неужели схожу с дистанции? Рано. До пенсии – семь лет».

Каждую пятницу Пётр Петрович проводил факультатив по геометрии в девятом «Б» классе. К факультативным занятиям он, отличник народного просвещения, относился серьёзно, ведь в конце мая – ОГЭ по математике. Через полчаса должно было начаться занятие. Никитин пытался глубоко вдохнуть, но не мог: не позволяла резкая боль в грудине. «Сейчас немного отдохну, и станет лучше», – успокаивал себя учитель. Откинулся на спинку дивана и… не поднялся.