Геннадий Хомский - Моё поколение

Светило ль солнце золотое,
Иль ночи тьма была вокруг,
Когда ты вдруг в горячке боя
Оружье выронил из рук?

Увы, напрасные заботы,
У похоронки слог скупой:
Погиб за Родину. И с фото
Глядишь навеки молодой.

Любил ты жизни ритм весенний,
Любил ты трели соловья,
И совершенно невоенной
Была профессия твоя.

Но в дни июньские лихие
Беда к нам постучала в дверь,
И ты, как многие другие,
Одел солдатскую шинель.

Четыре года в грозных схватках,
Под шум свинцового дождя,
Сражались вы с рабочей хваткой,
Ни сил, ни жизни не щадя.
Как много крепких, полных жизни
Сожгла проклятая война.
Но знает Родина, Отчизна,
И помнит ваши имена.

Свои вершины обелиски
Повсюду гордо вознесли.
И мы вам кланяемся низко
Поклоном русским до земли:

Солдатам, генералам знатным,
Всем, кто сгорел в военной мгле,
За беспримерный подвиг ратный
Во имя жизни на земле.

Когда под снежной пеленою
Лежит усталая земля,
Каким-то радостным покоем
Душа наполнена моя.

Сыпучий снег, мороз трескучий,
Деревья в инее седом,
Полей широких блеск колючий,
Речушка под звенящим льдом,

И небо бледно-голубое
В косынке облачных полос, —
Всё это русское, родное,
Всё это близкое до слёз.

Над крутыми лесистыми сопками
Оталела заря, словно мак,
И в село потаёнными тропками
Из низин пробирается мрак.

Потянуло вечерней прохладой.
Парни шумной ватагой прошли.
И гармошка, девичья отрада,
Заиграла задорно вдали.

Где-то пляшут: ритмично и туго
Каблуки молодые стучат.
И поют, соревнуясь друг с другом,
Голосистые стайки девчат.

Полночь. Смолкли напевы частушек.
Тихо гаснут в домах огоньки.
Спит село. Только хоры лягушек
Продолжают концерт у реки.

Да с листвы ветерок шаловливый
С шумом сбросит слезинки росы.
И свою перекличку лениво
Проведут беспокойные псы.

Горит заря над сопками седыми,
Бледнея гаснут звёзды в вышине.
В туман одета, точно в сизом дыме,
Земля спокойно дремлет в тишине.

Лишь лёгкий ветер, как шалун-мальчишка,
Порой шумнёт в кустарнике густом.
Промчались утки над рекою низко
И сели на болото за холмом.

С мычанием прошествовало стадо
На луг из деревеньки за рекой.
Повеяло росистою прохладой,
И небосвод налился синевой.
Диск солнца показался из-за сопки,
Лучей рассыпав золотой венок.
И тянется к нему с улыбкой робкой
На тонкой ножке синий василёк.

Край Приморский – таёжные чащи,
Плеск волны у крутых берегов.
Серый коршун, спокойно парящий
Над раздольем созревших хлебов.

Гордых сопок могучие груди,
Покрывала волнистые трав.
Шум рабочих стремительных буден,
Тишина пограничных застав.

Влажным летом, метельной зимою,
Золотою осенней порой,
Молодея, добрея душою,
Я любуюсь его красотой.

И нередко, как в детстве от сказки,
Моё сердце восторга полно:
Каждый раз вижу новые краски
Я в картинах, знакомых давно.

Каждый раз мне по-новому море
Посылает солёный привет,
И далёкие синие взгорья
Отражают по-новому свет.

Мне ненадобно места иного,
Красоты мне не нужно другой:
Край родной, пограничный, суровый,
Стал и жизнью моей, и судьбой.

Нас манят в юности большие
Дороги, новые места,
И с радостью в края иные
Спешим мы с отчего гнезда.

Бегут года неутомимо,
Полны забот, полны тревог…
Но всё же в памяти незримо
Живёт родимый уголок.

Поют речушки светлой струны,
Белеют тропки за селом,
Где много раз с подружкой юной
Бродили летним вечерком.

Нам снятся ясные рассветы,
Шатры высоких лип вдали,
И пряный запах перегретой
Под солнцем дремлющей земли.

Знакомые родные дали
Помимо воли в нас живут,
И где б мы в жизни не бывали,
Они обратно позовут.

Нарушается здесь тишина
Только ветрами многоголосыми,
Да шумит возбуждённо волна,
Дни и ночи воюя с утёсами.

Почерневший, как старый моряк,
Рифы жизни встречающий смело,
На скале одинокой маяк
Ввысь взметнул мускулистое тело.

Лет над ним пролетело – не счесть,
Но всегда: и зимою, и летом,
Шлёт он в море, как добрую весть,
Золотистые всполохи света.

От знакомых огней маяка,
Заблестевших во мгле буйной ночи,
Посветлеет в груди моряка,
Будто милой увидел он очи.

Хорошо б своей жизнью вот так,
И в погожие дни, и в ненастье,
Как исхлёстанный ветром маяк,
Приносить людям радость и счастье.

Рослый, крепкий, как дуб суковатый,
Смуглолицый, с большой бородой,
Он, наверно, красив был когда-то
Грубоватой мужской красотой.

А теперь плечи сникли устало,
Седина в бороде и усах,
И задорного блеска не стало
В тёмно-карих потухших глазах.

Он часами сидит на крылечке
И задумчиво смотрит туда,
Где за узкой извилистой речкой
Встала сопок седая гряда.

Тянет деда в таёжные сопки,
В полумрак вековых кедрачей,
Где он знает все пади и тропки,
Где он знает всех птиц и зверей.

Но глухие лесные дороги
Никогда уж ему не тропить:
Отходили у старого ноги,
Остаётся глядеть и грустить.

Взор его лишь тогда оживает
И блестит, как роса на заре,
Когда правнуков шумная стая
Соберётся на тесном дворе.

Просят старого дружно ребята:
– Расскажи про тайгу ещё раз!
И для виду ворча: – Пострелята!
Он начнёт бесконечный рассказ.
И тайга перед взором ребячьим
Наяву затрепещет листвой,
Мать родная – лихим да горячим,
Злая мачеха – слабым душой.

Мрак сгустится, окрестность скрывая,
Ребятишки домой убегут,
А старик целый вечер сияет,
Будто снова сходил он в тайгу.

Когда глотает километры
Машина, радостно урча,
Несясь под лёгкий посвист ветра
Навстречу солнечным лучам,

Когда покорная дорога
За далью открывает даль,
Уходят хмурые тревоги,
Как пыль уносится печаль.