Геннадий Хомский - Моё поколение

И, все невзгоды забывая,
Гляжу вперёд спокойно я
И каждой клеткой ощущаю
Живую радость бытия.

Полустанок под сопкой весёлою.
Нити рельсов, бегущие вдаль,
Поездов громыханье тяжёлое —
Транссибирская магистраль.

Здесь прошло моё детство далёкое,
Здесь я радость познал и печаль…
Днём и ночью гудела под окнами
Транссибирская магистраль.

Не забыть мне мельканье вагонов
И дымков паровозных вуаль.
На твоих возмужал я перронах,
Транссибирская магистраль.
Ты по свету меня повозила,
Открывала за далью мне даль,
Познакомила с красками мира,
Транссибирская магистраль.

Вновь стою на знакомом перроне,
Рядом леса зелёная шаль.
И, как прежде, натужено стонет
Транссибирская магистраль.

Служит долгие годы Отчизне
Гулких рельсов блестящая сталь.
Будь здорова, артерия жизни,
Транссибирская магистраль!

На поле шахматном фигуры
Сплелись причудливо, как стих,
Два человека смотрят хмуро,
Сосредоточенно на них.

Бегут незримые минуты,
Нет измененья на доске:
Соперники витают будто
Ленивой мыслью вдалеке.

Но ошибается глубоко
Принявший бурю за покой:
Пылает бой, и бой жестокий,
За молчаливою доской.

Здесь мысль быстра, как ветер в поле,
Светла, как иней поутру…
И за турнир ума и воли
Люблю я древнюю игру.

Играю сносно сам, без спору,
И, чтоб умением блеснуть,
Могу неловкому партнёру
Неосторожный ход вернуть.

И комбинацией хорошей
Горжусь, как славой трудовой…
О жизнь, как ты порой похожа
На бой за шахматной доской!

Но только чётче здесь и строже
Суровых правил краткий свод,
И жизнь нам никогда не сможет
Вернуть обратно глупый ход.

Как вечный памятник, полянка
У деревеньки на виду.
Здесь расстреляли партизанку
В далёком грозовом году.

Всю ночь, до самого рассвета,
Гремел в лесу упорный бой,
И привели девчонку эту
Потом каратели с собой.

В солдатских брюках и рубахе,
Мальчишка – если б не коса,
Но с дерзким вызовом, без страха
Смотрели карие глаза.

Глядел полковник зло и колко,
Недобрым был басистый рык:
– Где база? Быстро, комсомолка!
Учти, шутить я не привык.

Но с полудетских губ ни слова,
И, свирепея, палачи
Пытают, спрашивают снова,
Она слабеет, но молчит.

Закат над островерхой сопкой
Багровой полосой алел,
Когда извилистою тропкой
Вели девчонку на расстрел.

Лесная тихая полянка,
Темно-зелёная трава.
Могильный холмик партизанки
Обозначается едва.
Вдали торжественно взметнули
Две сопки синие горбы.
Вокруг в почётном карауле
Берёзы, клёны и дубы,

Шумят зелёными ветвями,
Взметнув вершины в высоту…
И я душой почуял: память
Здесь наша тоже на посту.

Стар сейчас я, а когда-то,
В девятнадцатом году,
Был парнишка я что надо,
У девчат был на виду.

Русый чуб трепал мне ветер
В те далёкие года.
И за волю, за Советы
Партизанил я тогда.

Буйным вихрем налетали
Мы на недругов своих.
Было, что и нас бивали,
Чаще ж – мы лупили их.

Помню, это было в мае,
Нам дала разведка знать,
Что решили самураи
Нас примерно наказать.

Где косулей быстроногой
По камням скакал ручей,
На извилистой дороге
Повстречали мы «гостей».

Лес, глухой и молчаливый,
Тихо ветками качал.
– Бей их, хлопцы, в хвост и в гриву! —
Командир команду дал.

И началось тут! Работа
Дюже жаркая была.
И за час япошек рота
На дороге полегла.

Много лет прошло, но эту
Схватку память бережёт…
Так мы бились за Советы
В тот далёкий трудный год.

Подвал копали возле дома…
Трудясь до ломоты в плечах,
Случайно в толще глинозёма
Обломок я нашёл меча.

Держу в руке полоску стали
В коросте ржавчины сплошной…
И вдруг в лицо из дальней дали
Пахнуло грозной стариной.

Как наяву во мгле кровавой
Увидел я далёкий век,
Когда на жизнь святое право
Брал с бою русский человек.

Когда среди огня и пепла,
Под горя яростный набат,
У наших предков воля крепла,
Твердел характера булат.

И в схватках буйных словно ветер,
Когда звенел ударов дождь,
Признали грозные соседи
Отвагу русичей и мощь.

Века незримо прошагали.
Но в бурных буднях наших дней
Я слышу звон булатной стали
И топот бешеных коней.

И пусть воюем мы всё реже,
Мечей у нас с собою нет,
Но по натуре буйной те же