Саша Кругосветов - Цветные рассказы. Том 1

Они обнимались, приближали лица друг к другу все ближе и ближе. В его глазах отражались ее глаза. Она видела, что ее отраженные глаза опять отражают его глаза. Чем ближе, тем длиннее становился ряд бесконечно отражающих друг друга глаз-зеркал, они уносились друг от друга и в то же время – друг в друга, пока с хрустальным замедленным звоном не соприкасались их зубы. И тогда они соединялись, у них все становилось общим, и не оставалось ни одной мысли, кроме ощущения торжества, праздника слияния инь и ян.

Ему нравилось нырять с ней в клокочущий поток любви, потому что для нее ничего на свете не было важнее этого, так ему казалось. Она полностью овладевала им, превращалась в дикую безумную кошку, внушала мистический страх, цеплялась когтями за выскальзывающее неумолимое время, мраморной статуей катилась в темно-синюю пустоту, задыхалась, плакала и стонала. Он ловил этот миг безумного полета и отчаянно держался за него, чтобы этот полет никогда не кончался, а потом снова впадал в прострацию, предавался воспоминаниям, о чем-то думал. «Что же это такое, почему он не здесь, почему он сейчас не со мной?» Как-то ночью она хватила его плечо зубами до крови – «почему он отдалился, как смел отдалиться?» Он вобрал в себя все ее нутро, втянул ее живот, спину, плечи, сжал в объятиях, слился, как никогда не сливался, «познал», как именуют в книге книг, истерзал руками, кожей, губами, зубами, исчерпал до дна, вобрал в себя ее женскую силу, швырнул на постель и слушал, как она всхлипывала и затихала у самого его лица, всхлипывала все тише и тише, луна, дрожащая на поверхности ночных вод, наблюдал, как огонек сигареты – он закурил впервые за последние пятнадцать лет – возвращал ее в этот гостиничный номер, в эту ночь, в обычную жизнь, которую они до этого день за днем проживали, ни о чем всерьез не задумываясь.

А потом он испугался, как бы она не сочла любовную игру вершиной всего, Гималаями жизни, не стала бы приносить себя в жертву, как бы это все не обернулось собачьей преданностью или такой бабской податливостью, в которых растворились бы ее естественность и свобода, он так ценил этот единственный наряд, в котором она казалась ему абсолютно неотразимой. Нет, ничего подобного не случилось, жизнь продолжалась.

Сколько различных пар. И спектакль каждый раз разный. Архетип один. Они просто куклы – Панч и Джуди [1] Панч и Джуди – традиционный уличный кукольный театр, возникший первоначально в Италии в XVII веке, а затем и в Великобритании. Центральными персонажами театра являются Панч и его жена Джуди. . В чем смысл спектакля? Кто кукловод, «панчмен», управляющий этими двумя перчаточными куклами? Кто его помощник, «боттлер», дающий подсказки героям, занимающийся разогревом аудитории, привлечением новых зрителей, продажей билетов и сбором денег (с помощью бутылки, естественно, откуда и происходит его название), а также музыкальным и звуковым сопровождением представления? Они-то уж точно знают, в чем смысл представления. Оставим открытым вопрос, кто автор пьесы, а уж конец спектакля эти два прохвоста – что тот пройдоха и выжига, что этот – знают наверняка.

Подошла к ограде казино в Монако. Группы элегантных мужчин и женщин собирались перед входом или на площади за оградой – что-то обсуждали, кого-то ждали – прежде чем пройти в шикарные дворцы для респектабельных игорных утех.

Лиза напоминала куртизанку с картины «Олимпия» Эдуарда Мане. Невысокая, светлокожая, с короткой, довольно широкой талией и простым лицом. Правда, не рыжая, как у Мане, – натуральная блондинка с пышной прической. Приличные ноги, довольно длинные ноги для невысокой женщины. Эффектный бюст. Смелое лицо. Вроде – обычное. На первый взгляд. Пухлые губы. Губы и рот – пожалуй, великоваты. Можно подумать, чуть ботексные. Нет, нет – губы натуральные. Великоваты, да – великоваты. Говорят, это признак чувственности. Может, и так. Но необязательно… Мне кажется – совсем необязательно. Но лицо привлекает внимание. Хоть и не Викторин Мёран, натурщица Мане, а привлекает… Глаза. Огромные, голубые… Потрясающие глаза. Лиза умеет придать лицу особую выразительность – прическа, как у Барбары Брыльской (в популярном «С легким паром», разумеется), чуть-чуть марафета. И в глаза капнуть какую-то чертовщинку – глаза начинают особенно блестеть. Плюс нежная, стройная шея, ладная фигурка – глаз не отвести. Девчонки в школе говорили: «Конечно, за тобой все мальчишки увиваются, посмотришь коровьими глазами – и все твои». Почему так говорили, «коровьими»? – глупые девчонки.

Лиза, однако, далеко не школьница. В сентябре 34 будет. Сыну Саше – девять лет.

Уже вечер. Оставила Сашу в гостинице в Ницце. Вот тебе монетки, побалуйся на игорном автомате часик – и спать.

Была когда-то замужем. От мужа осталась только фамилия Фарафонова, никудышная фамилия, – у нас в семье все Счастливые, зачем я меняла свою, такую удачную? – да сын Саша, пухлый красавчик с такими же, как у матери, голубыми глазами. Не только от матери достались ему эти особенные глаза – от Лизиного отца, Василия Петровича. Отец вообще изящный, невысокий, ладный… И характера мягкого. У отца с матерью Лизы второй брак. У матери Лизы совсем не такие выразительные глаза. Зато характер – будь здоров. Сентябрьского рождения мама – Дева, знак земли. Женщина-Дева ни в грош мужчин не ставит. И Василий Петрович – тише воды, ниже травы – полный подкаблучник. В семье женщины правят всем, правят его жена и дочь Лиза. Тоже с характером. Та еще штучка.

Знает Лиза привлекательность своих фантастических глаз. До сих пор – нет, нет, да и выудит она рыбку мужеского пола из толпы прохожих; увидит кто-нибудь эти особенные глаза, – улыбка, кстати, тоже очень обаятельная – да и прибьется к борту этой ладной, небольшой яхты… Хорошо, хорошо, дружок, не распаляйся попусту, плыви мимо, рыбка – или правильней рыб? Рыбка-то совсем не золотая, плыви дальше – просто проверяет Лиза: работают ли еще снасти, есть ли еще порох в пороховницах?

А здесь самое то. Место, что надо. Надо бы что-нибудь выудить напоследок. Возраст-то какой? – вот-вот поезд уйдет, пора замуж выходить. А кругом все женатики.

Лиза любит французский, на курсы ходит. Неплохо говорит. И Францию любит. Вот бы француза подхватить. Как же надоело жить в этой дешевой блочной живопырке на периферии города.

Кто-то из французиков обратил на Лизу внимание. Кто-то даже поговорил. Сделал комплимент. Так просто. Он пришел не один, со спутницей. И тот, что вчера… Тоже не один. Отпуск кончается. Скоро домой, в Питер. А что там ждет?

Лизе Руслан нравится. Очень нравится. Хотя и много старше. Ему уже пятьдесят. Или почти пятьдесят. Высокий, статный. Осанка танцора. Говорит, что танцевал раньше. И с положением.