Петр Карцев - Кот олигарха. РОМАН

Лена опять потянулась к кошельку и, поскольку Феня не проявил никакого интереса к происходящему, ей пришлось заплатить за обоих собеседников.

Степан приглашающим жестом поднял рюмку, словно призывая к порядку. Феофраст флегматично чокнулся и выпил, не дожидаясь остальных. Лена, по крайней мере, в этом раунде получила сдачу, так как у нее кончились мелкие купюры. Степан галантно ждал, пока она поднимет бокал, и жизнерадостно двинул рюмку ему навстречу. Столкновение получилось довольно громким – Лене на мгновение показалось, что сейчас посыпется битое стекло и кровавого цвета жидкость польется ей на платье. Непоправимого, однако, удалось избежать: лишь несколько капель из ее бокала через край плеснули на стойку. В ушах пульсировала музыка, голова начинала болеть. Во рту пересохло; Лена вспомнила, что закуски были слишком солеными. Она выпила бокал залпом, лишь немного отстав от Степана.

– Вы решительная девушка, – сказал ей Феофраст, все это время, как и прежде, наблюдавший за ней острыми глазками.

– Нормальная девушка, – отозвался Степан, как будто Лену нужно было защитить от сомнительной инсинуации. – Наш человек.

– Надеюсь, вы не за рулем.

– Нет.

– Все равно, будьте осторожны. Вы знаете, где мы находимся.

Лене вдруг показалось, что его равнодушие и даже пренебрежительная грубость – напускные. Бегающие глаза скрывали лихорадочный интерес, пусть и совсем не интеллектуального свойства. Вполне возможно, непрошенная словоохотливость была свойственна Фене всегда и в любых обстоятельствах, но еще более уверена Лена была в том, что здесь и сейчас она является попыткой произвести впечатление лично на нее. Более того, она почувствовала, что Феня воспринимает присутствие Степана как острую конкуренцию, победить в которой для него по какой-то причине – дело чести. Лена не знала, чему удивиться больше: тому, как отчетливо вдруг вырисовался для нее скрытый смысл их довольно сумбурного разговора, или самому смыслу, столь неожиданно поместившему ее в тайный центр происходящего. Она с удивлением посмотрела на свой пустой бокал.

– А где мы находимся? – спросила она с некоторым интересом, но прежде всего для того, чтобы выиграть время на раздумье.

– В Козьей слободе, – с готовностью ответил Феофраст. – Где в полнолуние ведьмы крутят шабаш, и раз в год Сатана правит бал. Забредешь сюда вечером, и не знаешь, кем выйдешь утром.

– И с кем выйдешь, – сказал Степан, то ли упуская суть дела, то ли, наоборот, демонстрируя неожиданную глубину интуиции.

– Я не знала про это название, – сказала Лена. – Помню только, что раньше здесь были болота.

– Скрывающие вход в нижний мир.

– Как там сказано… – Лена вскинула глаза к потолку. – Остерегайтесь выходить на болота ночью, когда силы зла властвуют безраздельно.

– Нечистой силы здесь изрядно, – кивнул Феофраст, обернувшись и картинно окинув взглядом разбитую на кучки толпу гостей, сотрясаемых музыкой.

Лена повернула взгляд в том же направлении и с некоторым удивлением обнаружила вокруг себя пористую, плохо различимую человеческую массу. Трудно было представить, что привлекло сюда столько взрослых людей. Оказаться здесь впервые и невинно, в компании хищных, вороватых собеседников, было восхитительной экзотикой, но Лена не верила, что ей когда-нибудь захочется повторить этот опыт. Сквозь раздробленные группы тусующихся метнулся в глаза золотой отблеск, вызвавший в памяти из детства образ сверкнувшей на солнце рыбы. Была ли это Лара? Лена обнаружила, что смена фокусного расстояния требует отчетливого усилия. Близлежащие лица расплылись в какое-то желе, испещренное непарными глазами и острыми треугольниками носов, как на картине кубиста. И вдалеке, действительно, мелькнула та, которую невозможно было потерять, – и в этот момент, словно почувствовав Ленин взгляд, Лара обернулась, встретилась с ней глазами и махнула рукой. Лена вздрогнула от неожиданности и покачнулась на высоком барном стуле. Сквозь сгущающийся туман ее мысль лихорадочно стала воспроизводить Ларин жест в попытке понять, был ли это призыв. Что если она нужна Ларе? Какой бы мимолетной ни была эта потребность, Лена почувствовала бы себя навеки опозоренной, если бы ее не оказалось в нужный момент рядом, чтобы исполнить любую Ларину прихоть. Но, с другой стороны, что если Лара просто машинально среагировала на встречу взглядов, будучи на самом деле поглощена увлекательным или даже важным разговором? Если бы в этот момент рядом с ней появилась требующая внимания тупая овца, неправильно истолковавшая бессмысленный жест, и прервала завязавшийся контакт с бесценным, быть может, собеседником, то какой карой могла бы такая овца искупить свою неуклюжую бестактность? Только смертью.

– Так, подруга, – раздался требовательный голос где-то над ней, – тебя посадить или положить?

Лена с удивлением обнаружила, что, номинально сохраняя некоторую степень опоры на барном стуле, висит на чьей-то каменной руке, посредничество которой единственно препятствует гравитационному тяготению познакомить Лену с фактурой каменного пола. Она озадаченно подняла глаза и, снова проделав загадочно усложнившуюся процедуру фокусировки зрения, обнаружила, что рука принадлежит Степану, рассматривающему ее со смесью обескураженности и презрения. Его губы шевельнулись, и голос долетел до Лены с небольшим запозданием и словно растянутый, как звукозапись, воспроизводимая на неправильной скорости.

– Ты во сколько сегодня начала пить?

Где-то внутри колыхнулось слабое возмущение, и Лена уже открыла рот, чтобы с негодованием ответить, но негодование тут же осеклось под накатившим приливом другого свойства, контролировать который было значительно труднее. Лена поспешно закрыла рот и тихо, не разжимая губ, произнесла неожиданное для всех:

– Мне нужно в туалет.

– Ёпт, – молниеносно отреагировал Степан и без усилия оторвал Лену от стула. – Идти можешь?

Лена сомневалась, что она может идти, но спасение последних остатков чести требовало утвердительного ответа. Она попыталась кивнуть и тут же поняла, что любое движение головы может стать роковой ошибкой. Волевой судорогой она сковала все мышцы лица и горла и процедила сквозь зубы:

– Могу.

Степан, продолжая демонстрировать неожиданное интуитивное постижение сути происходящего, закинул Ленину руку себе на плечо и своей рукой обхватил ее за бедро, слегка и без видимого усилия оторвав ее ноги от пола.

– Пос-торонись! – рявкнул он в окружающую толпу. – Э-вакуация!

Лену из жара бросило в холод, от которого мгновенно пропала чувствительность в конечностях. Она закрыла глаза, чтобы отсечь поворачивающиеся к ней взгляды, но не могла отсечь звуков. «Упс!» – смачно лопнуло у нее над ухом. На пульсацию музыки наложился близкий смех. Степан с непогрешимым актерским инстинктом превращал ее позор в собственный бенефис. «Ромашин, куда девку поволок!» – раздалось рядом, и тут же посыпались другие комментарии паскудного свойства, которые, впрочем, довольно быстро остались позади. Лену пару раз тряхнуло, и сдерживать естественный позыв стало почти невозможно. Она обреченно открыла глаза и одновременно почувствовала на лице легкую прохладу. Что-то тяжелое пригнуло ее голову вниз.