Ирина Витковская - Три книги про любовь. Повести и рассказы.

Мигом в вагон был заброшен дымящийся котёл с едой и бельё вместе с верёвками, потом образовался живой коридор, по которому прошли, смеясь и покуривая, немногочисленные цыганские мужчины.

Вот не скажу, сколько вагонов заняли цыгане – смотреть было некогда. Наши ребята шустро протащили нас по освободившемуся пространству до последнего вагона – туда, куда были выданы билеты и где представителей кочевого племени не оказалось…

Перевели дух. Закинули вещи и залегли на третьи полки, как и положено турягам.

Почему-то поезд отправился на пятнадцать минут раньше. Вагоны медленно проплывали мимо перрона, помеченного следами нашествия цыган. Валялись ошмётки, расквашенный ботинок, картонные коробки, какая-то драная кошма. Догорал костёр. Рядом с костром провожал поезд милицейский «козел» с заведённым двигателем.

Табор на колёсах уплывал… Куда? А вот этого мы никогда уже не узнаем. В Москву, видимо. Куда же ещё?

Выставка «Тайны человеческого тела». Экспонаты, сделанные из трупов людей, особым способом обработанные для демонстрации строения человека. Много-много залов с лежащими и стоящими жутковатыми объектами, распахнувшими для обозрения брюшную полость и черепную коробку. Ну конечно – само собой – печень алкоголика, лёгкие курильщика, поджелудочная скончавшегося от панкронекроза… Всё в открытом доступе, даже и потрогать можно. Ходим, поёживаясь, поначалу идентифицируя этих господ без кожи или просто скелеты с собой. К концу экспозиции – ничего, привыкаешь. А что, нормально…

У выхода лежит нога в поперечном срезе. Она «нарублена» на 10-сантиметровые фрагменты, которые немного раздвинуты: обходи со всех сторон, любуйся, как у тебя в нижних конечностях всё устроено – кости, мышцы… Познавательно. Обходим. Любуемся.

Ну, дальше уже только доска отзывов. Люди пишут. Благодарят. Читаем и отзывы – «деньги плочены»…

Вдруг!.. По глазам – жжах!.. Лаконичная надпись, крупно: «ОСМОТРЕЛ. ЗАХОТЕЛОСЬ ХАМОНА».

Стоим. Офигеваем. И… – захотелось. Этого самого хамона. Всем. Как ни цинично в этом признаваться.

Вот что это, а?

И чего они все бесились по поводу этих чёртовых причёсок? Лучше б на учебный процесс усилия свои направляли. Середина семидесятых – такое время, когда серую «мышиную» форму в старших классах уже западло носить было, а ту, синюю, ещё не ввели. Поэтому мальчикам – просто тёмный костюм; если жарко – однотонная рубашка, стрижка аккуратная – на усмотрение родителей. Уши оголены чтоб, затылок «снят», спереди – желательно пробор с зачёсом набок. Буэ-э-э…

Особенно бесился Шеф. Сам-то он в конце сороковых увяз: волосы кудреватые смоляные, зачёсанные назад; а если кудря на лоб падала, то он её ловко – р-р-яз! – и клешнёй своей короткопалой на место. Жест, не лишённый кокетства. Ладно, хоть ума хватало свою причёску в пример не ставить.

Его, конечно, понять можно: директор школы – во-первых, бывший военный – во-вторых. Видимо, он был бы рад, если б мальчишки поголовно в гимнастёрках ходили с подшитыми подворотничками. И стрижка чтоб одного фасона на всех. Без баловства.

Нет, он и по поводу девчонок высказывался, конечно. Не нравилась ему, видишь ли, причёска в два хвоста над ушами. Ну такая, как у Принцессы в «Бременских музыкантах». Изображал он её довольно противно, с размаху приставляя свои кургузые кулаки к голове с обеих сторон. Ехидно не намекал, а впрямую говорил, что эти хвосты напоминают ему рога. Полкласса сидело с этими симпатичными рожками – шелковистыми, в локонах, и не знали, куда деваться от страха, глаза прятали; а ну-ка Шеф распалится и начнёт выдавать свои комментарии, лично к тебе обращённые. С него станется…

Шеф преподавал физику. Орал, топал ногами, швырялся тетрадями. Я от страха в сочетании с природной дубинноголовостью не понимала ни черта. Да и, господи, я одна, что ли? Пол-урока он обычно гвоздил нас в хвост и в гриву за лень и тупость. Получая на стандартный вопрос: «Где тетрадь с домашним заданием?» стандартный ответ: «Дома забыл», Шеф упирался руками в стол и издевательски тянул:

– А ты поза-а-автракать сегодня не забыл?

И всеми силами добивался ответа. Когда получал еле слышное «нет, не забыл», просто взвивался от радости!

– Канешна-а-а!.. О чём я спрашиваю!.. Позавтракать!.. Святое! Брюхо набить!.. Как-к-ая там физика! Тетрадь!

Раз кто-то в виде исключения решил сказать, что да, забыл позавтракать, ну просто, чтобы разнообразить представление. О божечки, что тут началось…

– Забы-ы-ыл?! – орал Шеф. – Позавтракать? Даже это забыл? О чём тогда вообще с тобой разговаривать, что в башке твоей глупой? Если бутерброд с колбасой под носом своим не видишь, а? Тебе в какой школе учиться надо, если ты… – ну и пошёл, и пошёл…

Ой, правда, что это я? Я же совсем о другом хотела.

Короче: наш восьмой класс; урок физики. Весна. Настроение подавленное.

У доски – Васька Селивёрстов. Удивительный персонаж. Глуп как пробка. Знаете, как слово «галлюцинация» писал? «Гуледценацыя». И не знал, конечно, что это такое.

Красив, как… Олег Видов, помните такого? Вот только ещё лучше. К тому же – соло-гитара в школьном ансамбле. По поводу своих колов совершенно не парился. Видимо, думал, что его привлекательная внешность откроет любые двери. (Нет, не открыла, как впоследствии оказалось.) Но – к делу.

Селивёрстов у доски, то есть спиной к доске, – в свободной расслабленной позе, клеша от колена тёмно-синие, рубашка приталенная в светло-синих восточных огурцах. Заострённый длиннющий воротник, две верхние пуговицы расстёгнуты. Ботинки на платформе. Баскетбольный рост, спортивная фигура. Глаза – синь поднебесная. Волосы – светлый лён – аккуратно, модно подстрижены. В меру длинные. Удлинённые, скажем так.

И – Шеф. Как Васька в кривом зеркале: маленький, квадратный, черноволосый. В любимой позе – набыченный, о стол двумя кулаками опёрся. Даже спрашивать не стал. Сразу:

– Чево за рубаха на тебе, Селивёрстов, а? Ты чево – на Советскую вышел, с подругой прогуляться? Или в школу пришёл? Что за рубаха, я спрашиваю?

– Рубаха, – безмятежно ответил Васька и улыбнулся.

– Рубаха-а… – зловеще протянул Шеф. – Ходят, понимаэшь… битлсы… любу-уются собой… Тошнит от вас!.. Идёт такой – патлы са-а-льные, рубаха до пупа расстёгнута, на шее – висю-юлька… Не парень – тьфу! И – любит себя, любуется… Думает, девки штабелями перед ним…

Васька обалдел от несправедливости высказывания. Во-первых, выглядел он аккуратно: ничего до пупа расстёгнутого, висюльки тоже нет, волосы чистые. Особенно обидным показался пассаж о любви к своей внешности. Не принято это было. Улыбка сползла с его лица.

– Чё сразу…