Владимир Буров - Когда было по-честному. Эссе

– Художественное преувеличение. – Но!

– И Само Кино – это Художественное Преувеличение, потому что рассказывает о том, чего не может быть:

– Прошлое уже прошло! – Откуда оно опять взялось? Поэтому:

– Это первый раз моряки пили разбавленную ромом воду, а во второй раз такой ерундой заниматься никто не будет, ибо естественно:

– Лучше наоборот.

Вот этот историк говорит, что не мог рубить сахарный тростник больше пяти минут, а рабы могли пахать на плантациях по 12 часов. Но! Но сколько бы ты, мил человек, продержался против Тон По, который избил даже Жана-Клод Ван Дамма на Кумите? Так, от 1 до 5 секунд.

Следовательно. Следовательно, история – это наука, которая изучает то, чего никогда не было.

Тем более, самых Историков – не бывает. Изучается учебная история. Хрен знает зачем.

12.01.15 – Американский Час

Соломон Волков говорит:

– N был лучшим политиком, чем Троцкий, и прочитывал по 300 страниц художественной литературы в день. В отличие от Ленина, который любил оперу. Не был узколобым фельдфебелем, как думают многие. – Но!

Но как можно проверить, то, что говорит культуролог – если бывают такие – по Радио Свобода? Как, например, можно проверить, что человек любит русскую оперу? Ну, сиски-миски сидит часами в зрительном зале, или в ложе и слушает ея. Допустим, даже если он просто присутствует всегда, и то хорошо. Но было ли это? Ведь систематическое слушание опер не оставит времени на все остальное, как-то:

– На художественную литературу и политику.

Как проверить скорость чтения 300 страниц в день, тем более художественной литературы? Невозможно, ибо ясно, что в данном случае читается то, что:

– Считается нужным надо читать. – Может их всего-то и было за день восемь страниц. Остальные и без чтения ясно, что лабуда.

Далее, про политику. Как узнать, кто ее делал на самом деле, если тем более известно, что N с 43-го года по полгода! был в отпуску. Подписывал все документы? Так можно написать и, что их подписывал Дельфийский Оракул. Если бы это было нужно. Тоже бы все культурологи зачитали:

– П-о-д-п-и-с-а-л.

Это примерно, как Потемкин, когда был в большой грусти дня по три никого не принимал, несмотря на неотложные государственные дела, а один ушлый парень по имени Петухов, нашел в себе смелость, пошел и подписал. Смотрите:

– П-о-д-п-и-с-а-л! – Но что там было написано парень не посмотрел. А было красным карандашом нарисовано на всех страницах:

– Петухов, Петухов, Петухов.

Также сейчас сделал Соломон Волков. Дело не в том, что N не мог быть политиком, или скоростным чтецом, как Курчатов:

– Фотографировал с листа в детских романах, – или не очень любил визг скрипок и заодно всех других музыкальных инструментов, а:

– Доказать это не-воз-мож-но!

Тем не менее, Соломон выдает всё, как будто:

– Сам видел! – Выражение становящее Коронным в этой передаче Радио Свобода. Но я сам видел, если это правда, то только:

– Петухов, Петухов, Петухов, – и так на всех страницах, и про политику, и про быстрое чтение, и про оперу. – В данном случае:

– Волков, Волков, Волков Соломон. – Но, извините, на имя N не похоже ни в каком варианте, даже самом рас-про-пагандистском.

Чё только уже не выдумывают Некоторые, чтобы их взяли за это в Большой Сиэте. Но нельзя выдумать то, чего, как доказали древние схоластики:

– Не может быть никогда.

Правда, информация Соломона Волкова соответствует логике той пропаганды, которая идет сейчас по ТВ:

– Нет, логики? Так тем лучше, именно это и есть то, что будет действовать всего сильнее.

Предназначено, как будто для людей, уставших после сенокоса, они уже почти спят, а им тутоди и впаривают:

– Культурологию.

Доказать нельзя, но так-то можно кое-что объяснить. Например, про хорошую политику, но! она привела к гибели 27 миллионов человек в войну. Про любовь к русской музыке, но! не только оперные, но и такие любимые народом певицы и певцы, как Татьяна Окуневская и Вадим Козин сидели не в первых рядах театров, а на Зоне. Большая, даже огромнейшая любовь к художественной литературе. Литература эта высокохудожественная была запрещена в то время просто-таки:

– Черным по белому, – что значит не просто, чтобы никаких там измышлений, а письменно:

– Нет и всё. – Как Нинка у Высоцкого. Как грится:

– Давай-ка сначала женись. – То бишь вступи в Партию, и пойми, наконец, что только Партийность литературы нужна массам, а не Ахматова с Зощенко.

Человек не может запретить то, чем живет, чем питается, а тем более, что:

– Очень любит. – Иначе, как он жить-то будет? Уже не говоря о том:

– Что он скажет добрым людям.

А, Петухов-Волков?

14.1.15 – Радио Свобода – Свобода в Полдень

Валентина Бардакова, занимающаяся сбором помощи Украине, сказала:

– Нельзя слушать музыку, где дирижирует Гергиев:

– Не укладывается в голове.

Особенно поражает в Сол Вол – культурологе – то, что он, —

Сокращено.

– более того, как он сказал:

– Во-о-обще-е-е в этом деле не специалист, и даже во-о-обще-е-е:

– Нэ разбирается. – И тут после этого вступительного слова, этой причандальной оговорки, заявляет фантастические, фундаментальные вещи, после которых некоторым надо ставить, памятники на всей Земле, а другим некоторым, так даже на Луне и Марсе, ибо, как он выразился:

– Читает, как Зенит и Зоркий вместе взятые, мигнул и уж прочитал и культурологически понял. Как академик Курчатов. И более того. Далее, политик сильнее и намного Макиавелли, а культуролог, прошу прощенья, какой еще культуролог, нет конечно, просто достала эта таёжно-бродвейская культурология, а! любимое в прошлом занятие Соломона:

– Музыка – с ударением на втором слоге. Здесь по мнению Соломона N обошел Моцарта и достиг созерцательного состояния Сальери. Что еще надо, чтобы стоять на Луне и на Марсе? Да, кажется, всё уже есть.

И опять этот же вопрос:

– Как можно всё это предлагать, предварительно чинно и благородно раскланявшись на все четыре стороны, что, извините, в этом деле ничего не понимаю. – Ничего другого, как форма издевательства. Поэтому нужно сделать логичный вывод:

– Культурология – это единственное, что надо запретить из всех наук и искусств.

Запретить, как бред сивой кобылы, просто бред, ужас и дурость вместе взятые.

Мало нам телевидения еще на Радио Свобода пошли извращения.

Это надо додуматься:

– Я ничего не знаю и не понимаю, но скажу, кто из академиков лучче. – До этого вроде не додумался даже Соло, хотя я больше его не смотрю. Читать – умеет, руководить могу, как сказал однорукий Колыванов в фильме Край, а также могу слышать стук любого дятела.

Вот Соломон – это и есть:

– … таёжно-бродвейский.

Борис Парамонов говорит про фильм Левиафан: