Ксения Ефремкина - Хрустальная роза дождя. Психологический триллер, или Офисная зарисовка

– А Вы представьте, Валентин, что вы – восточный единоборец… Или что вы – психиатр в сумасшедшем доме, а это Ваши пациенты. Вы же не будете расстраиваться из-за них.

Валентину понравился этот совет.

– Пойдемте сегодня прогуляемся, пофоткаемся? – предложила неожиданно Полина.

– Нет… Сегодня я очень утомлен, сижу сонный…

– Сегодня сказочный иней. О`кей, в другой раз. Ой, простите, мне, кажется, наши зарубежные консультанты голландцы звонят…

Послышался щебет птиц и дивная, сияющая всеми красками оживленная мелодия… Валентину понравилась мелодия на мобильнике Поли – песенка птицелова Папагено из «Волшебной флейты» Моцарта.

Однако, слушая, как девушка любезничает по телефону с иностранцем, поздравляя его с наступившим Новым годом, он ощутил странное чувство наподобие ревности. С какой радости, интересно?

– Ну, можете рассказать мне еще о своих проблемах, – переговорив по телефону, сказала девушка. – Не смущайтесь, советуйтесь со мной. Я хочу поддержать вас и ободрить.

Незаметно для себя они вышли через проходную на улицу, спонтанно направились в старый парк, прошлись по завороженным снегом аллеям.

– Ну вот… С другой стороны, оглядываясь назад, понимаю, что часто переживал из-за мелочей. Жизнь ведь все расставит на свои места. Вспоминаю, как я отчаянно искал чужой любви и вообще признания в юности. Покупал товарищам и девчонкам-однокурсницам, которые не были особо близкими, а просто списывали у меня, дорогие подарки… Верил в дружбу, хотя обманывался вновь и вновь. Порой навязывался, заявляясь в редакцию со своими стихами и рассказами, заставляя взрослых людей их читать, хотя мне сразу же давали понять, что у них уже все распланировано на год вперед и печатают только блатных. Отдавал свой билет на «Студвесну», которые были в дефиците и мне давали как отличнику, знакомому парню из другого института. Да и вообще мне всегда нравилось делать людям добро, дарить что-то, радовать их. И о большинстве таких поступков я не жалею. Ведь и нам с мамой люди очень помогали, даже вырастить меня мама не сумела бы без чужой помощи. Помню, я еще школьник, добрые знакомые дали нам мешок картошки, мы везем его на старой детской коляске через весь город. При этом говорим об искусстве, читаем стихи… Мы жили, как говорится, одним духовным. А богатые родственники, к которым мы приходили, даже за стол не приглашали, телевизор не предлагали посмотреть, зная, что у нас не работает.

И все-таки напрасно я так не ценил, не уважал себя. Неприятно, конечно, когда в таком возрасте, когда хочется романтики, даришь девушке цветы, приглашаешь куда-нибудь, тебе вместо этого говорят: «ты как будто не от мира сего, какой-то инопланетянин». Задним умом понимаю свои ошибки. А вот как не повторить их в будущем? Хотя бы ради мамы, которая посвятила мне жизнь, я должна быть сильным и уверенным. Больно, конечно, это все вспоминать…

Полина с Валентином медленно прохаживались по дорожкам парка. Потом зашли вдруг на детскую площадку и, стряхнув снег с сидений, присели на качели, как малые дети. Вокруг действительно был сказочный заснеженный лабиринт. Даже бомжи, собирающие бутылки, были как гномы в своих лыжных шапочках. Полина печально-мечтательным взором провожала молодых мамаш с колясками. Валентин смотрел на снежные сугробы, на растрепанные кусты, настоящие, не выдуманные, не описанные метафорично в никому не нужных стихах. Как же давно он не любовался природой! Даже в новогодние дни сидел дома, усердно верстая эти статьи, будь они неладны. Солнце скрылось, но все же чувствовалась едва уловимая улыбка небес. Березки, отливающие розовым жемчугом. Серые кирпичные дома, переливающиеся в нежно-румяном сиянии зари… какой зари? Или же это была заря зарождающейся любви?

Они почувствовали вдруг, что все слова излишни. Но Валентин все же решился продолжить свою речь:

– Но я, вне всякого сомнения, стараюсь стремиться к чему-то. Тем более, многие недоступные вещи сейчас стали доступны.

Однако на работе некоторые бабы уже почувствовали, что я независим от них, и стараются меня запугать. Постоянно замышляют что-то против меня, шепчутся, показывая на меня пальцем, отвлекая от моих статей, так что я не могу сосредоточиться. Так делают, конечно, ограниченное число людей, а именно прихвостни этой стервы Иринки Роговой. Представляете, угрожают мне: «В маленьком городке все журналисты друг друга знают, вот мы скажем, если ты уйдешь, что ты с работой не справился, и тебя нигде держать не будут». И номер твоего диплома, говорят, мы знаем. А в большинстве случаев мне ничего не говорят, только шушукаются, шипят, как змеи. Как я это называю, говорят не со мной, но обо мне. Что ж, я научился этого не бояться. Что они могут мне сделать, ведь мою работу оценивает начальство, и противопоставляю им свой веселый смех. Да, это сплошная подлость.

Полина кивала, не перебивая его.

– Я понимаю, что это уже какой-то гротеск, такое трудно себе представить нормальным людям, но в нашем коллективе так действительно обстоят дела. Эта шалава и шмара Иринка говорит, что плачет от сентиментальных фильмов, а мне хочет не моргнув глазом сломать жизнь.

– Нельзя так говорить про женщину, какой бы она ни была, – сделала ему тут же замечание Полина.

– Но если это соответствует действительности? А я, ранимый впечатлительный человек, невыразимо страдаю от ее нападок и оскорблений?!!

– Как это ни странно прозвучит, Валя, однако же вы… крайне эгоистичны и замечаете только свои проблемы, – внезапно заявила девушка, спрыгнув с качелей.

Юноша чуть не вспылил от неожиданной критики своей утешительницы, но вовремя сдержался. Некоторое время они молча шагали по аллее, разглядывая окружающий пейзаж.

– Ну ничего, вот пожаловался Вам чуть-чуть, разделил свое «горе», и все уже не кажется таким ужасным. В действительности-то это все ерунда, я сам понимаю. Знаю, что вы поймете и не скажете, как некоторые «психологи», что это мне мерещится, что я все драматизирую и вообще сам виноват в таком отношении людей, ведь коллектив «всегда прав». А то в юности выложил столько денег этим психотерапевтам, психоаналитикам, а слышал всегда одно: «Не бывают все плохими, ищи причину в себе, исправляй себя. Меняйся! А уходом из коллектива дело не исправишь, ситуация будет повторяться, будешь таскать ее за собой из одного коллектива в другой, пока не извлечешь для себя урок»… Меня запугивали этим, и я начал искать в себе какие-то ужасные дефекты…

– А вы что, собираетесь уходить? – спросила вдруг Полина, резко остановившись и в упор глядя на него, подняв брови. Она выглядела маленькой и прелестной, как эльф, в своей курточке с острым капюшоном, юбке в шотландскую клетку и шарфе в тон.