Олег Беляев - Товарищу Сталину

– Подонки, все подонки, я вас научу жизнь любить, вы все передо мной на карачках ползать будете. Подонки! Подонки, – не унимался красномордый.

Егор же в это время старался вытащить эту нелепость из-под кровати, тянув его за ногу так, что кровать двигалась, словно была на жесткой сцепке. Только чудо спасло красномордого от инвалидности. Правдин с такой силой дергал ногу, что мог запросто ее оторвать. А тот в ответ на издевательства материл всех, на чем свет стоит, обзывая подонками. Перетягивание ноги длилось недолго, на истошный крик валькирии вбежал часовой и попытался разнять конфликтующие стороны, но у него ничего не получилось. Он выбежал из дома и вскорости вернулся с подмогой, которая и смогла расцепить дерущихся. Спустя еще немного времени, разнимающих стало полный дом: военных, милицейских и гражданских начальников.

Егор сидел на стуле, все еще до конца не придя в себя. Все его мысли были обращены только к одному, к собственной правоте: «Мало подобных гавнюков уничтожали, расстреливали, стирая с лица земли. Страна только начинает строиться, а здесь бардак с хлебом, специальный комиссар – сволочь конченная, и это еще неизвестная гражданская сволочь.»

А неизвестный не желал выползать из-под кровати, не смотря на все уговоры. Видя, с какой учтивостью разговаривали с подкроватным собеседником все, кто находился рядом, Егором сделал вывод, что это какой-то важный гражданский чин. Но он нисколько не сожалел о нанесенном ему ущербе, а скорее сокрушался, что так и не смог вытащить его из-под кровати.

Суета творилась неописуемая, столько энергии людей и времени тратилось зря на разрешение данного безобразия. Егору представлялось все намного проще: вывести эту поганую братию, поставить возле хлебного склада и кокнуть другим в назидание.

– Товарищ командир, прошу вас последовать в отделение милиции, где вы сможете дать показания о случившемся, – обратился к Правдину местный милиционер.

Он молча встал и пошел к выходу, услышав за спиной чье-то обращение к подкроватной сволочи:

– Товарищ Сальский Владимир Вольфович, выбирайтесь, голубчик, вы в безопасности.

«Сальский, Сальский…, – крутилось в голове Егора, – знакомая фамилия, где-то я ее уже слышал, ах да, это председатель Среднего надела по сельскому хозяйству. Большая шишка в нашей местности, но мразь отменная.»

Ощущая справедливость на своей стороне, Егор даже не сомневался в правильных выводах со стороны вышестоящего начальства. Этого Сальского вместе с хлебным комиссаром, как минимум, расстреляют.

Изложив все, до мельчайших подробностей, милиционеру: со времени ремонта подводы крестьян, сопровождения их до склада и до конфликта в доме хлебного комиссара, Егор подписал в протоколе, что с его слов записано правильно и им прочитано, затем отправился в комендатуру. Там он получил срочный приказ отправиться в Средний надел к Нагорному. Скорость, с которой история конфликта долетела до начальства впечатляла, и все же Правдин не считал это дело настолько срочным. Но приказ есть приказ, даже несмотря на то, что передвигаться придется в одиночку и в темное время суток.

Надел встречал Егора ранними криками петухов, хотя еще и не светало, но молодые петушки, чтобы обрести хоть какую-нибудь значимость и привлечь к себе внимание курочек, рвали свои слабые связки. «У этих глупых птиц все как у людей почему-то», – думал Правдин.

Свет в кабинете Нагорного указывал на то, что он провел очередную бессонную ночь. Адъютант без промедления доложил о прибытии Правдина и проводил его в кабинет. Комиссар Среднего надела встречал Егора как старого друга, он с неистовой силой пожимал руку и обнимал героя.

– Рад, очень рад, что ты жив, что герой, Молодец!

Правдин почувствовал благосклонность начальника, выражавшуюся в обращении к нему по имени, а не по фамилии или званию. Это дорогого стоит, тем более, от такого человека. Нагорный стал расспрашивать героя о его подвигах, но, как показалось, не очень-то вслушиваясь в повествование, словно подводя к чему-то определенному. Егор, борясь с подозрениями охотно рассказывал о сложностях Бовской операции. И вот когда он добрался до самого важного. Нагорный не дослушав, вдруг задал неуместный вопрос.

– А что случилось в Багряной?

Правдин даже не сразу сообразил, не успел перестроиться. «Ах, вот в чем дело,» – смекнул он, тут же охладев к восторженным эпитетам в свой адрес. В этот момент показалось, что все это было разыграно только для того, чтобы его расслабить, а затем застать врасплох.

Он во второй раз все обстоятельно рассказал, как встретил обозы, какой лозунг был написан на транспаранте, и как на складе из мужиков вымогали хлеб, и о безобразиях на квартире хлебного комиссара, и как дал в морду Сальскому.

– Ты уверен, что это был именно Сальский? – Спросил Нагорный. – Ты его до этого знал что ли, видел?

Егор объяснил, что до этого дня с Сальским был незнаком. Но его так называли те, кто был в доме, да и милиционер подтвердил, что это был именно он. Впрочем, все это есть в протоколе участкового.

– Понимаешь, какое дело, – начал комиссар, выслушав все очень внимательно. В его интонации чувствовалась то ли нотка недоверия к рассказу, то ли желание что-то донести до собеседника. – Мне доложили, что товарищ председатель по сельскому хозяйству в данный момент находится в Помочалове. А это, хочу заметить, на другом конце надела, что, в свою очередь, делает невозможным нахождение его в Багряной.

– Не понял, товарищ Нагорный, – изумился Егор.

– А, что тут непонятного, просто ты обознался, вот и все.

– Ну, хорошо, я его не знал и обознался. А как же все остальные, которые его знали и называли по имени и отчеству?

– Ну, знаешь, они тоже завтра все обознаются и представят на этот счет письменные подтверждения, хоть по сто штук на каждого.

– Кто же это был тогда?

– Просто человек, похожий на Сальского, мало ли на свете похожих друг на друга людей.

– Товарищ главный комиссар, разрешите направиться в Помочалово и лично встретиться с Владимиром Вольфовичем.

– Ты такой глупый или упрямый? – С недоброй интонацией спросил Нагорный. – Мне оттуда, – задрав палец вверх, показал он, – позвонили и сказали, что это был не Сальский. Это не обсуждается, это – приказ!

Настроение Правдина совсем испортилось, и на мгновение ему даже показалось, что он потерял смысл жизни. Столько времени быть на грани жизни и смерти, защищая и отстаивая интересы встающей с колен страны, а тебе за это по морде. И ради кого, ради этого подонка Сальского? В чем тогда смысл? Он смотрел на Подгорного, который что-то ему объяснял, жестикулируя руками, но ни одного слова не смог разобрать, да и сам главный комиссар, расплывался в глазах как одно мутное облако.