Сергей Чевгун - Без утайки. Повести и рассказы

Под утро бутылка коньяка постыдно показала нам голое донышко. Пришлось откупорить вторую. Мы были пьяны, развязны и бестолковы. Если бы не суббота, Сашке наверняка засчитали бы прогул. Что касается меня, то ни о какой работе я уже не думал. Разбуженное воображение, взяв разбег еще там, в дежурке, окончательно вышло из-под контроля и ударило по прямой.

В промежутках между двумя рюмками «КВ» я представлял себя, отчаянно отстреливавшегося из пистолета. Его я купил… ну, скажем, у не знакомого мне Лёмы. Стрелял я неважно, и это меня ужасно злило. «Будешь в следующий раз знать, как на патронах экономить! – ругал я себя после очередного промаха. – Нужно было гранаты на все деньги покупать!..»

Расстреляв с десяток обойм, я бросил это шумное занятие и начал срочно гримироваться: наклеил усы и бороду, перекрасился в жгучего брюнета и подался к ближайшей границе. Загранпаспорт мне достал все тот же Лёма. При этом он честно предупредил, что за подлинность турецкой визы не ручается. «В крайнем случае, отсидишь пару лет в Стамбуле, – успокоил Лёма. – Жратва у них, конечно, хреновая, да и пацаны по-русски не понимают. Но ты не кипешись, у меня там вертухай знакомый есть…»

– А может, тебе все-таки в милицию пойти? – в десятый раз спрашивал у меня Сашка.

– И что я им скажу? – в десятый же раз отвечал я ему. – Что к капитану даже близко не подходил? Так они мне и поверили!

Я вспоминал сержанта Семенова, и меня начинала бить нервная дрожь. Один раз даже слезы на глаза навернулись, и я смахнул их потертым рукавом. Хотелось лечь, расслабиться – и завыть. Оскальзываясь на стреляных гильзах, я кое-как добрался до дивана и упал фальшивой бородой в подушку. Последнее, что запомнилось, это звон посуды: кажется, Сашка пытался убрать ее со стола.

Во сне я видел лесоповал и слышал лай собак. Промерзшие кедры валились один за другим, и некогда было вытереть пот со лба драной брезентовой верхонкой. Давешний капитан, сидевший поодаль на пеньке, одобрительно покачивал головой, обхватив ее озябшими руками. А рядом валялась его окровавленная фуражка, косо врезанная козырьком в снег…

Протяжный звонок прервал кошмарное видение, заставил вздрогнуть и сжаться в предчувствии близкой опасности. Второй звонок, столь же долгий и требовательный, приподнял Сашку с кровати. Я замотал головой: «Не открывай!»

И был стук в дверь. И еще звонок – после паузы. И опять к нам постучали. А потом дверь оставили в покое (слышно было, как загудел лифт).

Минут пятнадцать мы молча лежали, прислушиваясь к окружающему миру. Наконец, Сашка тихо поднялся и прошел в прихожую. Постоял у двери и вернулся:

– Кажется, ушли.

– Кто это был, как ты думаешь?

Сашка пожал плечами:

– Может, ребята решили с утра проведать? Ну, не знаю. Ладно, давай, умывайся, еще поговорим…

– Что думаешь делать? – спросил он позже, когда мы уже сидели на кухне и поправляли головы остатками былой роскоши. – У тебя ведь, ты говорил, даже паспорта нет?

– Паспорт есть. Только он на квартире, – отвечал я, довольно уверенно связывая слова в предложения.

– Конечно, на квартире. А где же еще? – хмыкнул он. – И там тебя уже ждут. Двое в штатском. А может, и трое. Прямо заколебались в окно выглядывать: «Интересно, а где это наш гражданин Миронов потерялся?» Ну, ты как пацан… – Здесь он разнес коньяк по стаканам. – Ладно. Давай еще по одной и… все. Смываться тебе надо, Витя! И чем быстрей, тем лучше. Если это они в дверь звонили, значит, позже еще раз придут.

Сашка мог быть сердитым, похмельным, усталым… каким угодно, но только не трусливым, это я знал точно. И если он советует смываться, значит, дела мои и в самом деле хреновые. Вот только к этому я был совсем не готов. Да и куда идти? На вокзал? Меня там быстренько без документов возьмут! Да и билет я не куплю без паспорта…

Тревожные мысли шли похмелью вдогон, рука сама тянулась к деньгам, а глаза высматривали в окно ближайший магазин. Но Сашка поставил на моих терзаньях точку.

– У меня ведь в деревне дом, от бабки остался. Можешь поехать туда. Скажешь, что родственник. Ни один опер не найдет! Пока поживешь, а там видно будет.

Голому собраться – только подпоясаться! Через три минуты я был уже готов.

– Да, и еще, – сказал Сашка прежде, чем выпустить меня на лестничную площадку. – Пить сегодня не надо: мало ли что? А я здесь пока крутнусь, постараюсь узнать… на квартиру к тебе схожу… В общем, на тебе ключ и… пока! Через недельку подъеду…

А дальше была лестница, трамвайный скрип лифта и страх неожиданной остановки (на третьем этаже вошла раздобревшая дама с белой собачкой на руках). Дама неодобрительно глянула на меня, но ничего не сказала. А собачка продолжала коситься и лаять до первого этажа.

Лифт остановился, и дама вышла, едва протиснувшись сквозь дверные половинки. Я скользнул следом. В подъезде дама замешкалась, пропуская двоих мужчин, и я чуть не клюнул носом в ее сдобное плечо. Тот, кто был первым, вряд ли разглядел мое лицо, но его увидел второй. В глазах незнакомца я прочитал лиловые строчки: «На вид лет 35—40, роста среднего, спортивного телосложения, волосы темные, был одет…» Ну и так далее.

Нет!..

Что, лет 35—40? Я быстро начал стареть своим похмельным лицом. Примерно лет до пятидесяти.

Среднего роста, говорите? Тотчас же коленки мои подогнулись, и я стал вдвое меньше.

Спортивного телосложения? Я сжался, разом превратившись в мелкого и щуплого.

Вы разве ТАКОГО ищете?!

(Да, и не забудьте пиджак с чужого плеча).

Чернильные строчки в глазах незнакомца расплылись и исчезли. Он прошел мимо. А я выскользнул вслед за дамой из подъезда и спустился с крыльца.

Дама поставила собачку на землю и повернула направо.

Собачка тявкнула на меня и побежала налево.

А я пошел прямо и прямо – через двор и на автовокзал.

Потом была очередь в кассу, билет на ближайший автобус и двадцать минут свободного времени. Я вышел на перрон и закурил. Была суббота, солнечный день. В расстегнутом пиджаке гулял ветерок свободы. А денег, пожалуй, месяца на четыре хватит…

Я докурил сигарету до фильтра и вынул еще одну.

«Там, в доме, не убрано, но ты не пугайся… Жить можно, – вспоминал я Сашку. – Утром загляни к соседу, его Петровичем зовут. Привет от меня передай. Скажи, мол, двоюродный брат, из Астрахани приехал… Короче, что-нибудь придумаешь. Бутылочку возьми, Петрович не откажется…»

Бутылочку? Да без проблем!

«Пить сегодня не надо…» – это тоже говорил мне Сашка. Слово «пить» вынырнуло из памяти, заныло и заканючило. А остальные четыре слова я почему-то забыл.

Уже автобус подавали на посадку, когда я выдернул из стеклянного окошка две бутылки пива. Одну я тут же опорожнил в пятнадцать секунд и бережно поставил в урну, а другую ухватил за горлышко и пошел к автобусу.