Сергей Чевгун - Без утайки. Повести и рассказы

– Кажись, не врет землячок. А ты – «менты, менты»… – Присел и вновь рванул на себя крышку люка. Захрипели выдираемые гвозди. – Ну, пассс… скуда!

Люк открылся. Остролицый замер, прислушиваясь. В подъезде было тихо. Глянул на женщину:

– Что примерзла? Давай, лезь! Я подам, – Сумка исчезла вслед за женщиной. – Ну, гуляй, землячок! – усмехнулся остролицый. Через секунду он был уже внизу. А еще через пару секунд я стоял рядом с ним на площадке. Мне было все равно, с кем отсюда уходить. Искать поэтов и гениев на чердаке уже не хотелось.

Мы спустились по лестнице, вышли на улицу. Завернули за угол. И так же молча, не глядя друг на друга, пошли прочь чужим осенним двором.

За три квартала от дома мы остановились и закурили.

– Ты во Владике не был? – спросил остролицый. Я покачал головой. – Кажись, я тебя где-то видел. А может, в Барнауле?

– Ошибаешься. Я дальше Москвы не выезжал.

При этих словах женщина посмотрела на меня с явным сожалением.

– Ладно, твое дело, – остролицый швырнул окурок. – А то, может, пойдем, выпьем? Там есть, – он легонько пнул сумку в пухлый бок. – Купеческая! Типа, брэнди. Ты ведь вроде как с нами?..

– Ошибаешься. Я сам по себе, – сказал я. И это была единственная правда, которой я захотел с ними поделиться.

Они ушли, по привычке оглядываясь. Унесли с собой тень Барнаула и морок Владивостока. Я забыл о них прежде, чем сел в троллейбус №3, собираясь ехать на улицу Добролюбова – в общагу.

Не знаю, где и за что они сели. Да это и не важно. А я в тот же вечер подрался с одним прозаиком. Из-за пустяка. Он говорил, что *** – человек талантливый, чуть ли не гениальный. А я говорил, что *** – обыкновенный стукач.

Спал герой спокойно. Совесть его не тревожила. Герою снились щедрое довольствие, медаль к ордену «За заслуги перед Отечеством» и бесплатная путевка в Турцию – в знаменитый отель «Mirage Park Resort».

А ближе к утру приснился товарищ Семенов. Лицо у него было мрачным. «Плохо дело! Кажись, упустили мы твоего фигуранта, – вздохнул товарищ Семенов. – Я так думаю, по чердаку он от дискредитации ушел!».

Во сне герой распрощался с медалью, турецким отелем и довольствием, всхлипнул и проснулся. Повел глазами по стенке. Увидел жучка-древоточца. В сердцах прихлопнул его ладонью, смахнул за кровать.

Эфир взорвался. Мир схлопнулся, как на экране, и вновь развернулся, теперь уже без картинки. Товарищ Семенов молча стянул с головы кепку. С минуту стоял, уткнувшись взглядом в пол. Внимательно изучал подозрительно яркий сучок на казенном паркете.

«Столько времени зря потеряли, такую технику угробили! А ради чего? – думал Семенов с горечью. – Лучше бы мы Кладиноговым занялись. Тот еще фрукт! На политику замахивается, Маркса высмеивает. Дело прошлое, но все равно… И за „Манифест“ обидно. Вот его мы, пожалуй, и дискредитируем. На всякий случай. Чтобы другим неповадно было!»

Постоял. Надел кепку. И вышел в коридор, полный запахов старых дел, ношеной амуниции и безвестных подвигов.

Боря Кадман меня обманул. Он обещал дать семьсот – дал четыреста и улетел отдыхать в Гурзуф. Я глотал никотин в душной комнате и ругался с соседкой из-за кошки, а он валялся на пляже под зонтиком и любовался девушками top-less. Он пил сухое вино под шашлыки и объедался дешевыми фруктами, а я жевал разваренные сосиски и запивал их, чем бог послал.

В конце августа я позвонил Кадману. Гудки были долгими и безнадежными, но я сидел и ждал. «Сейчас начнет говорить, что денег раньше сентября не будет», – подумал я, услышав недовольное «Алё?» на том конце провода. И ошибся: после первой же фразы выяснилось, что деньги у Кадмана есть.

– Но ты их не получишь, Митрохин. Обижайся, не обижайся… Ты их не заработал, – сказал Кадман с легкой усмешкой в голосе.

– Но ведь вы обещали, Борис Абрамович! – дурашливо заныл я на просительной ноте, на всякий случай переходя на «вы».

– Да, обещал. Но ты этих денег не отрабо… А я говорю, не отработал! Скажи спасибо, хоть четыреста получил.

– Но ведь Кослянскому ты дал девятьсот! И даже больше – девятьсот пятьдесят, – разом откинул я свои интеллигентские замашки. – Я ведь звонил ему, спрашивал… А мне, получается, облом?

– Кослянский – вол! Он – пахарь, понял? Ты ему в подметки не годишься, – с пол-оборота завелся Кадман. – К тому же не забывай, что у Кослянского – две семьи…

– Еще и дети от Серны Михайловны, – блеснул я своими литературными познаниями. Впрочем, Кадман на это не повелся и продолжал выговаривать, все так же напористо и зло:

– Ты сколько свою сюжетную линию выписывал? Две недели? А Кослянский за неделю управился. Мне и текст его править не пришлось, так сплошняком в роман и пошел… Я бы на твоем месте подумал, Митрохин, просить триста баксов или признать, что эти деньги тобой не заработаны… Нет, ты подумай, Митрохин, подумай! Ровно минуту. А я тебя на телефоне подожду.

На пятой секунде я едва удержался от желания послать Борю Кадмана, куда он заслуживает. На двадцать пятой, прикинув, чем может мне обернуться разрыв с известным писателем Москвы и окрестностей, решил пока на скандал не нарываться. А еще секунд через двадцать был вынужден признать, что схватку за триста долларов я проиграл.

– Ну что, согласен со мной? – спросил Кадман ровно через минуту, и, получив в ответ мое сдавленное «да», тут же перешел на деловой тон.

– Завтра в девять… нет, в десять жду у себя. Попрошу не опаздывать. А также с вечера пивом не баловаться, – здесь он коротко хохотнул. – А насчет денег не обижайся. Я ведь не Армия спасения!..

И отключился.

Кадман встретил меня полгода назад в буфете ЦДЛ (а где еще литератор может хотя бы на вечер почувствовать себя человеком?). Я в очередной раз ушел с работы (не поладил с начальством), и времени у меня было через край. Я почти не пил, а так – отдыхал душой и телом, искал утешения и покоя среди знакомых лиц и чужих столов.

Борис разглядел меня через весь зал и подошел, улыбаясь, словно имениннику. И даже обнял, как товарища, вернувшегося с войны. В свои сорок пять Кадман выглядел ровно на сорок пять, и не годом больше. Лицо у него было круглое и радушное, одет Боря был не иначе как из бутика.

– Я сейчас, подожди, – сказал он. И вскоре вернулся с коньяком и закуской. – Давай, рассказывай: как ты? Где? – и тут же меня перебил. – А я Кослянского недавно встретил. Помнишь Мишу Кослянского? Теперь у меня работает. А ты и не знал?

– Что значит – работает? Ты занялся бизнесом?

– Да что ты! Теперь я писатель. Феликс Порецкий. Слышал о таком? Двенадцать книг уже выпустил. Такие крутые детективы! Не читал? Ну еще прочтешь.

Боря Кадман – писатель Порецкий? Имя знакомое. Как же, встречал на книжном развале… Ну такая лабуда!