Сергей Курган - Оправа для бриллианта, или Пять дней в Париже. Книга первая

Аня задумчиво покачала головой.

– Я сейчас вспомнила, – сказала она, – что в тот год, кажется, на небе вспыхнула необычайно яркая звезда – ярче всех других звезд, и что многие считали это знамением, как-то связанным с этими событиями.

Серж взглянул на нее с неприкрытым интересом. Глаза его на миг словно вспыхнули, но это было мимолетно, так что Аня даже подумала, что это какая-то странная иллюзия:. Серж вновь смотрел на нее своим обычным слегка ироничным взглядом.

– Только не говорите мне, что об этом вы прочли в учебнике, или что вам это рассказали на уроке в школе, – сказал он.

– В гимназии, – автоматически поправила она.

– О, понимаю, – сказал он с чуть заметной усмешкой. – Выше поднимай. Я знаю, это что-то вроде французского лицея. Но все равно сомневаюсь, что вам об этом поведали на занятиях – хотя бы даже в гимназии.

– Нет, – смутилась Аня, – я прочла об этом где-то – уже не помню точно где.

Серж смерил ее взглядом.

– Где именно – не важно. Важно, что вы любопытны… Или – как это говорят по-русски…

Серж на мгновение задумался.

– Пытливы, – вспомнил он с явным удовлетворением. – Это замечательно, Аня.

– Так звезда действительно была?

Серж рассмеялся.

– Вы верны себе, – заметил он. – Да, звезда была…

Он помолчал.

– Правда, – продолжил он, – ее впервые заметили лишь через несколько месяцев после этих событий – в ноябре. Она действительно была намного ярче прочих звезд – даже Сириуса. По блеску она была равна Венере. Ее можно было видеть даже днем – если зрение позволяло, конечно. Ночью она отчетливо светила сквозь густые облака. Она наблюдалась в созвездии Кассиопеи – вы, возможно, знаете: такая буква «дабл ю», или «М», растянутая за «ножки».

– Я помню! – засмеялась Аня. – Мне ее показывали – и описывали точно такими же словами.

– Вот как. И кто же, если не секрет?

– Так, – Аня смутилась, – один молодой человек. Давно…

– Понятно, – сказал Серж, сдерживая улыбку. – «Дела давно минувших дней…» – процитировал он. – Не смущайтесь, Аня. Мне нравится ваше окружение, пускай даже «давно» – вы явно оделили своим вниманием не худшего «молодого человека», что лишний раз характеризует вас.

Аня покраснела.

– Ладно, оставим это, – сжалился над ней Серж. – Между прочим, эту звезду наблюдал Тихо Браге. Слышали о нем?

– Что-то слышала. По-моему, он был астрономом.

– Да, астрономом. Но не только…

– То есть? Кем еще?

– О, он был весьма неординарной личностью – уверяю вас. Согласитесь, едва ли человека с серебряным носом встретишь на каждом шагу.

– Как вы сказали? – изумилась Аня. – Серебряный нос? Это что – шутка? Или какая-то метафора?

– Нет, не метафора. Нос был серебряным – в самом буквальном смысле.

– Я не понимаю, – растерянно проговорила она.

– Разумеется, не от рождения, – объяснил Серж. – Тихо потерял свой природный нос на дуэли. Другого это обезобразило бы на всю жизнь. Но Тихо… короче, Тихо – это был Тихо: оригинал, каких еще поискать. Он изготовил себе серебряный нос: протез, как сказали бы сейчас. И не только этого не смущался, но даже красовался с этим своим носом. Еще бы! Где еще такое увидишь?

– Он был, наверно, очень интересным человеком.

– О да! Вы даже не представляете. Как-то в Праге…

Серж осекся.

– Впрочем, не важно, – договорил он.

Он немного помолчал.

– А насчет знамений… – вновь заговорил он. – Надеюсь, вы не думаете, что Создатель зажигает эти «свечки», чтобы кого-то потешить на нашей грешной Земле. Устроить, так сказать, фейерверк для малых сих. Делать ему больше нечего… Знаете, такие звезды теперь называют сверхновыми. Вы даже представить не можете себе, какая энергия там высвобождается! Чудовищная, кошмарная – нет, для этого просто нет слов в человеческом языке! Такая звезда может какое-то время излучать энергии больше, чем вся галактика, в которой она находится, с ее миллиардами звезд. Право, верх наивности думать, что все эти поистине вселенские чудеса творятся лишь для того, чтобы кому-то на нашей захолустной планетке подать знак или сделать намек. Как говорится, орел не ловит мух. Так-то вот.

Какое-то время они шли молча.

– А что же стало с дворцом Тюильри? – спросила наконец Аня.

– Его сожгли в 1871 году, во время так называемой Парижской коммуны.

– Кто сжег?

– Известно кто – коммунары. Революционеры.

– Но зачем?

– Затем, что вандализм – наряду с террором – излюбленное занятие всей этой революционной швали. Так, во времена якобинцев, еще при первой, так называемой, «революции», в конце 18 века, они поотбивали головы статуям на соборе Парижской Богоматери, думая, что это – французские короли, тогда как на самом деле то были цари древнего Израиля. Впрочем, невежество и неуважение к предкам и к своей истории – одна из главных отличительных черт всех революционеров на свете. Долой тиранию! Aristocrates à la chandelle!

– Что это значит?

– Аристократов – на фонари! Вы даже не представляете, что здесь делалось! Прах маршала Тюренна выбросили из склепа – великого Тюренна! То же самое случилось с останками кардинала Ришелье – их вышвырнули из могилы в церкви Сорбонны, где он был захоронен. Только голову удалось спасти одному ученому – под предлогом научных исследований. А мадам Дюбарри, бывшей любовнице Людовика XV, отрубили голову, насадили ее на пику и носили по улицам.

– Какой кошмар!

Аня была потрясена.

– Это ли еще кошмар? И эти – коммунары – туда же. Тюильри сожгли как символ тирании, хотя именно эти «борцы с тиранией», едва придя к власти, устанавливают такую тиранию, рядом с которой прежняя якобы тирания кажется благотворительным фондом. Вандомскую колонну повалили. Причем, руководил этим, с позволения сказать, мероприятием известный художник Гюстав Курбе 31 31 Гюстав Курбе (1819 – 1877) – французский художник. После ликвидации «Парижской коммуны» был приговорен судом к возмещению расходов на восстановление Вандомской колонны. – редкостная сволочь. Что вы хотите? Быдло – оно всюду и во все времена быдло .

– И колонну тоже не стали восстанавливать? – спросила Аня.

Колона Великой Армии (Вандомская колонна). Вандомская площадь, Париж.

– Колонну установили вновь, вы ее можете увидеть, если захотите. А что касается Тюильри… Это роковое место. Все правители, которые в нем обитали, были свергнуты: и Людовик XVI, и Наполеон I, и Карл X, и Наполеон III. Единственным, кто спокойно умер в этом дворце, был Людовик XVIII в 1824 году. Но он вел себя тише воды, ниже травы.

Тем временем, они вышли из сада Тюильри на широченную площадь, посередине которой возвышался обелиск, обрамленный с двух сторон фонтанами. Заостренная верхушка обелиска была позолоченной и ярко сияла на солнце.