Сергей Курган - Оправа для бриллианта, или Пять дней в Париже. Книга первая

Серж показал в сторону Триумфальной арки. Она стояла с как бы «вложенной» в нее той огромной аркой, что Аня видела еще от Лувра, но которую теперь было видно гораздо более отчетливо. При этом она сама замыкала собой широкий зеленый проспект, уходивший к ней от площади Согласия. Аня обернулась назад: за парком Тюильри, из которого они недавно вышли, была видна арка Каррузель, а за ней – махина Лувра с пирамидой Пэя. Все это было включено в единый, строго симметричный и на редкость величественный комплекс, поражавший своей уравновешенностью и благородной красотой.

Париж, площадь Согласия. Слева направо: отель «Крийон», Луксорский обелиск, церковь Мадлен, бывшее здание Гард-Мебль.

– А теперь, – сказал Серж – взгляните сюда!

И он показал вначале налево, а затем – направо. Совсем как фокусник экстра-класса, он демонстрировал Ане чудеса Парижа. И было, на что посмотреть!

Перпендикулярно Триумфальной дороге простиралась другая перспектива, значительно более короткая, но удивительно гармоничная: справа между двумя симметрично расположенными одинаковыми эффектными зданиями с колоннами открывалась короткая, но широкая, монументальная улица, которую замыкало красивое здание с портиком и колоннадой, напоминающее античный храм. А прямо напротив него, на другом берегу Сены стояло, образуя как бы противовес ему, другое, но тоже монументальное здание с портиком, изысканно перекликающееся с ним. Обе оси – Триумфальная дорога и эта, перпендикулярная ей перспектива – пересекались в центре площади Согласия, в той самой точке, где высился обелиск из розового гранита.

Аня была поражена, потрясена этим удивительным городом. Теперь она понимала, почему столь многие считают Париж красивейшим городом мира. И она была признательна и благодарна Сержу. Он обещал ей показать Париж, и он показал. И как! В два взмаха руки, изысканно и с блеском!

– А этот обелиск, он что – правда, из Египта?

– Да, конечно. Он был когда-то одним из двух обелисков, обрамлявших портал храма Амона-Ра в египетском Луксоре. Ему уже более 3400 лет, так что это – старейший памятник Парижа. 1300 иероглифов, которые его покрывают, повествуют о подвигах величайшего из египетских фараонов – Рамзеса II.

– Но если он из Египта, то как он оказался в Париже?

– Это был подарок.

– Подарок? – удивилась Аня.

– Именно, – ответил Серж, – подарок королю французов Луи-Филиппу от вали Египта Мухаммеда Али.

– Вали? – не поняла Аня.

– Вали, – пояснил Серж, – это был титул, который носил Мухаммед Али – тогдашний правитель Египта, кстати, урожденный албанец. Буквально это слово по-арабски значит «друг», или «близкий».

– То есть? Друг кого?

– Его, разумеется, – Серж показал на небо, – Впрочем, у этого слова есть и другие значения, например, «святой».

– У мусульман есть святые? – поразилась Аня.

– В так называемом «народном» исламе и в суфизме, то есть, исламском мистицизме – есть. Но это – долгий разговор.

– А почему этот Али сделал такой подарок?

– Франция при Луи-Филиппе была его союзницей – по сути, единственной союзницей среди великих держав. Так уж сложилось. И французские деньги формировали бюджет Египта, давая Али возможность вести самостоятельную политику: именно при нем Египет стал, де-факто, независимым государством, хотя чисто формально Али считался вассалом турецкого султана, который был одновременно и халифом, то есть, главой всей мусульманской общины мира. Собственно, французское присутствие в Египте, в особенности финансовое, а, как следствие, также и политическое, началось именно тогда.

– Ну, хорошо, подарил – это я понимаю. Но ведь его же еще надо было как-то доставить?

– Ну конечно. Для этого в Александрию был направлен пароход «Луксор», специально для этой цели построенный на верфях Тулона: его трюм был сконструирован для перевозки обелиска. Он и доставил подарок Али в Шербур – французский военный порт на Ла-Манше, а оттуда – по Сене – в Париж. Это было в 1833 году. Но после этого обелиск еще целых три года пролежал здесь, на берегу реки, – Серж махнул рукой в сторону Сены, – ожидая установки. Это, видите ли, было не так просто. И только в 1836 году его, наконец, установили. Причем, эта операция заняла всего три часа.

– Три года ждали и за три часа установили? – спросила Аня с удивлением.

– О да, это так. Кстати, вот тут – на пьедестале – как раз и проиллюстрировано то, как это было сделано.

Аня взглянула на пьедестал – на нем действительно были изображены какие-то механические устройства, напоминающие строительные машины.

– Так, выходит, этот пьедестал – не от самого обелиска? – спросила она.

– Нет, настоящий пьедестал убрали.

– Но почему?

– Вас это, возможно, рассмешит, но его сочли неприличным.

– Но что же там такого могло быть? – Аня была изумлена.

– Обезьяны. Конкретно – бабуины. Они, видите ли, были изображены слишком натуралистично, так сказать, биологически точно. Такие уж были времена.

– А что это за здания? – спросила Аня, указав рукой в противоположную от обелиска сторону.

Она просто не была бы собой, если б не спросила: Серж прав, она действительно страшно любопытна.

– Это – Серж указал налево, за реку – Бурбонский дворец. Там заседает Национальное Собрание, то есть парламент. А напротив – здание, построенное в стиле римского храма – это церковь Мадлен.

Церковь Мадлен, Париж

– Церковь? – удивилась Аня.

– Да, представьте себе! Судьба ее была переменчива, и строилась она долго – 85 лет. Мои русские знакомые называют это «долгострой».

Аня улыбнулась. «Русские знакомые»! Это уже что-то.

– В итоге это здание стало церковью Мадлен, то есть святой Марии Магдалины.

– А что это за проспект? – Аня указала на широкую, обсаженную деревьями улицу, ведущую к Триумфальной арке.

– А это, Аня – они самые – не догадываетесь?

Они? Ой, ну конечно!

– Это – Елисейские поля? – спросила она.

– Именно. 1800 метров рая на земле.

– Рая?

– Ну да: ведь Елисейские поля – так древние греки называли рай. Елисейские поля – это поля блаженных. Обитель вечной жизни.

Елисейские поля Аня еще посмотрит, уж это обязательно. Позже. А сейчас:

– А эти два здания? – спросила она, показывая на два одинаковых павильона на стороне, противоположной Сене.

– Ах, это, – сказал Серж. – Слева – это отель «Крийон». Пристойный отель – здесь часто останавливаются главы государств, в том числе коронованные персоны.