Николай Гайдук - Спасибо одиночеству (сборник)

За окнами снова и снова сверкало. Гром по крыше дубасил, заставляя общагу испуганно «приседать». Пламя красным глазом моргало в керосинке, пустые бутылки позвякивали под столом.

Покосившись на окно, Зимоох достал крохотный окурок из пепельницы, старательно обдул, но прикурить не смог – только щетину спичкой припалил над верхнею губой.

– И за папиросами не выйдешь! – Он заругался, уродливой клешнёю вытирая опалённую губу. – Во, как хлещет, падла!..

Эй, Сенька! Где ты?

– Картошку жарю, – откликнулся парень из кухни. – Кроссворды закончились. А что ты хотел?

– Давай сюда китайца! Тяни за яйца! Скрипалёв приподнялся.

– Какого китайца?

– А вон, под кроватью лежит. Вонючий, стерва, зато полезный. Клешней клянусь.

Думая, что его разыгрывают, Пашка недоверчиво заглянул под соседскую койку.

– Бугор, ты чо? Какой китаец? Чо ты буровишь?

– Сенька! Покажи ему.

Выйдя из кухни, Часовщик опустился на четвереньки и выволок из-под кровати пятилитровую канистру, с утра ещё аккуратно запаянную. В жестяной утробе, когда Сеня встряхнул канистру, заплескались жалкие остатки зелья – это был зелёный, страшно вонючий китайский спирт, обогащённый примесью витамина «С».

– Зелёный змий, – разливая по стаканам, рассуждал Зимоох, – он и должен быть зелёным. А как же? Это китайцы придумали против цинги. А мы его, значится, против тоски потребляем. Зубы – хрен бы с ними, выпадут, мы вставим золотые. Главное, чтобы душа не испортилась. Душу-то не вставишь запасную. Правильно, Сенька?

– Ты – бугор. Чо скажешь, то и правильно.

– По Сеньке шапка, я тебе скажу, а по ядрёной матери – колпак! – Зимоох скукожился, принюхиваясь. – Фу, параша какая! Как только эти черти узкоглазые потребляют. Выпьешь, бляха-муха, и совсем окосеешь. Китайцем станешь.

Засмеявшись, Птаха удивлённо спросил:

– А где вы его взяли?

– Места надо знать. Не попробуешь?

– Нет. Пойду, прогуляюсь. – Скрипалёв натянул дождевик, собираясь на почту – деньги отправить; он всегда это дело держал на контроле.

– Чудило! – забухтел бригадир, когда двери за Птахой закрылись. – Такую собачью погодку народ коротает под водку, а он поплёлся.

«Народ» гулял, гулял – и догулялся. Ночью кто-то спросонья опрокинул керосиновую лампу, а чуть позднее кто-то окурок на пол уронил, и началась такая свистопляска, что не дай бог – хорошо, хоть никто ещё не задохнулся в дыму пожарища.

Общежитие целиком не успело сгореть только потому, что ночью дождь усилился.

Хотя погодка понемногу и налаживалась, но туманы держали самолёты на приколе. Солнце кроличьим глазом краснело за тучами, лишь изредка бросая свет на берега, на дальние излучины прохладной, неприветливой Лены, помутневшей от грязных ручьёв, располневшей от ливней. У причала и на рейде смутно проступали силуэты лихтеров и пароходов. Бакены в туманной пелене помигивали.

Мокрые улицы были усыпаны драными листьями и рябиновой дробью, на которую Скрипалёв почему-то не хотел наступать – жалко ягоды. Он сходил на почту, отправил деньги. (Во время ливня почта не работала).

Постояв на крыльце главпочтамта, Скрипалёв подумал, как много интересного можно увидеть в Якутске. Сходить, например, в Русский драматический театр, в институт мерзлотоведения; музей мамонта; музей хомуса – якуты очень любят этот музыкальный инструмент, который зовётся ещё варган. Да, много тут интересного. Но Скрипалёв приуныл – никуда не хотелось. Вот если бы сынишка рядом оказался, думал он, то ли обманывая себя, то ли в самом деле он бы с ним пошёл по всем этим музеям, по театрам и выставкам.

«Уныние – грех! – вспомнил Птаха и заставил себя встряхнуться. – Одежонка-то в общаге вся сгорела, так что вперёд…»

Он пришёл в универмаг. Там было малолюдно – дожди поразогнали покупателей. Настраиваясь на весёлый, жизнерадостный тон, Птаха сказал продавщице:

– Девушка! Надо мало-мало прибарахлиться одному народному артисту из Большого погорелого театра. Вы поможете?

– А где он? Артист.

– Перед вами! – Скрипалёв ладошкой постучал по груди. Продавщица улыбнулась.

– Ну, а что бы вы хотели из одежды? Что артист предпочитает?

– Больше всего наш артист предпочитает форму номер раз: часы, трусы, противогаз. – Пташка хохотнул. – Прошу прощенья. Шутка. Армейская шутка. Запомнил с гражданской войны.

Продавщица наигранно удивилась.

– А выглядите молодо.

– Я был в плену, во льдах, а потому отлично сохранился. – Он посмотрел на пиджаки, на брюки, висящие стройными унылыми рядами. – А как насчёт белого фрака? Найдётся?

Поправляя причёску, продавщица плутовато поинтересовалась:

– А тапочки вам тоже белые?

– Нет! Не дождётесь! Как сказал поэт: «Лет до ста расти нам без старости!»

Его вдруг понесло по кочкам – стал вовсю куражиться. Не изменяя причуде своей – чем хуже внутри, тем он лучше снаружи! – Птаха начал говорить о том, что у него сегодня очень серьёзная, важная встреча.

– Жизнь, можно сказать, решается. Вот почему я должен быть одет как царь!

– Свидание, что ли? – поинтересовалась продавщица. – Угадали. Я сегодня при свечах встречаюсь с одной очаровательною дамой. – Покупатель выбрал кое-что. – А где тут у вас кабинет?

– Примерочная? А вот сюда, пожалуйста. Он переоделся, вышел, сияя улыбкой.

– Ну, как вам этот фраер? Хороший лапсердак? – По-моему, чудесно, – похвалила продавщица.

– А вот здесь? – Покупатель подёргал пиджак. – Складка смущает.

– Ничего, обомнётся.

– То есть, надо в нём поспать? Или просто выпить, в крапиве поваляться?

Пожимая узкими плечами, продавщица хихикнула. – Ну, примерьте вот этот костюм.

И опять он скрылся в «кабинете». И опять был чем-то недоволен, стоя перед зеркалом, разглядывая профиль и анфас. – Что-то не то. Как вам кажется?

– Лично мне так очень даже нравится.

– Да? А если я куплю, вам подарю, вы будете носить? Продавщица опять засмеялась.

– Простите, но это – мужской.

– А мало ли теперь таких мамзелей, которые гуляют – как облако в штанах?! Разве не так? Ну, ладно. Мы отвлеклись. Дайте-ка, пожалуйста, вон тот ещё.

Перемерив чертову уйму всевозможных костюмов, он заставил продавщицу понервничать. В начале встречи вежливая, сладенько улыбчивая, она под конец еле сдерживалась, чтоб не нагрубить. Однако Скрипалёв был непреклонен. За свои, «кровью заработанные», он требовал всё новые и новые фасоны, пока и ему самому не надоела примерка.

– Ладно, остановимся на этом. За неимением лучшего. – В новой одежде покрутившись около зеркала, Птаха остался доволен, разглядывая новоиспечённого «царя и бога». – Ну, как вам? Нравится?

– Рассчитывайтесь, – сдержанно попросила продавщица. – Без проблем! – Он деньги бросил на прилавок. – Сдачу оставьте себе.