Нелли Карпухина-Лабузная - Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия

Судья слушал молча, поставив руки перед собой.

Народ потихоньку устал. Стал поёрзывать, переговариваться шепотками.

А затем судья, почему-то взяв в руки ручку и придвинув листик бумаги, дал слово тому адвокату.

Таксист слушал молча, зал тоже притих.

Адвокат говорила свободно, ни разу не взяв в руки листочки. Убеждение духа, убеждение слова было выше красивых заученных фраз. Она говорила судье, нимало не реагируя на реакцию зала, что-то такое, что он быстро записывал на листочках бумаги. Конец её речи скорее был неким гроссбухом: цифры звучали вперемежку со словом «статья». Говорила недолго, народ устать не успел.

Подсудимый что-то неслышно прошамкал, и судья удалился.

По выходу его и приговору народ понял: парень свободен. Прокурор нервно схватила листочки, пропустила только судью, и бегом вон из зала.

Пока клетку открыли, наручники сняли, народ дивовался. Адвокат забрала со стола толстые книжки, протиснулась через толпу. Таксист вышел почти что последним.

И показался ему что ли тончайший аромат тех горьковатых духов через вонь толпящегося народа.

Его повязали наутро: только зашел домой с ночной смены, как в квартиру ворвались менты. Мордой об пол, руки вхруст надели в наручники, повезли на уазике к прокурору. Там объяснили, что он якобы ночью в квартире убил кума и жёнку родную. Опомниться не давали: то били, то писать заставляли. Через сутки он промычал: хочу адвоката! Американские видики научили свободе.

Ещё раз напоминаю: дело было в лихих девяностых.

В следственную комнату ИВС (изолятор временного содержания. Находится в каждом отделении милиции, в отличие от СИЗО, который находится в крупных городах, да и то не во всех) вначале донёсся звонкий голос шутившего адвоката, затем вошла и она. Он встал, как подорванный.

Она повелительно удалила дежурного сержанта: дайте мне право поговорить с клиентом наедине. Села, две толстые книжки уместились на крае стола.

И: «слушаю Вас»…

В конце сумятного разговора он удивился: почему вы меня взялись защищать? Денег у меня давно нет, у сына-студента что котик наплакал, взять больше негде, так почему?

Ответ был коротким: «вы жизнь сыну моему спасли, а я – вашу».

Через месяц он был на свободе, чист и невинен, как оно и было на самом деле.

А ещё через месяц он якобы повесился в гараже, оставив дверку салона открытой.

Городок загудел, обрастая подробностями. Как лавина. Не коснулась лавина только троих, знавших правду: адвоката, «Малыша», да заказчика этих двух трупов и свободы того подсудимого.

Как заказчик добыл правду у кума и жёнки таксиста про маршрут да подпил, да имя того, кому адвокат перешёл то ли тропинку, то ли дорогу, – одному ему и ведомо.

Да видно был ему очень уж дорог единственный сын с короткой тюремною стрижкой, раз поквитался наравно: сын приравнялся к трупам двоих сильно болтливых. Да невинного таксиста, что слишком многое знал.

Бойтесь, мужики, жёнок таксистов! И их языков.

Трагедия и фарс – почти всегда одно и то же, на этом строится любой театр. Ну, а мы с вами в вечном театре жизни.

«Меня заказали»! Ночной голос был хриплым от страха. Я бы не стала и трубку телефона поднимать в полдвенадцатого ночи, но чисто женское любопытство преодолело: какой гад звонит мне так поздно? Страх в голосе абонента снёс остатки первого сладкого сна.

Наутро в машине ехали в дальний поселок районного типа. В дороге несостоявшаяся жертва убийства, по совместительству кандидат в депутаты парламента Крыма, поведал: задержали мужика, что приехал аж из далёкой Карелии его убивать. Сейчас едем в камеру на допрос, а я им нужна, чтобы допросить того мужика, а в ходе допроса разве адвокат убийце не нужен?

Ну, эка невидаль – мужика заказали. Да на каждого кандидата всегда пуля найдётся: время было такое.

Кандидат в депутаты рыцарем без страха и упрека явно уж не был. Так себе, кандидатишка. Но! Он вырос в селе, все его знали, село было агромадным. По-модному говоря, электорат, стоял за него, пусть он даже и во взрослом возрасте в носу на людях ковырялся. А всё свой родной Ванюша был роднее и ближе другого, очень крутого при всяких заслуженных (и не очень) регалиях, кандидата. На сделку с совестью наш Ваня не пошёл, раз его не купили. Значит, пошли по другому варианту: вот его и заказали.

Приехали в городок: обычное здание милиции, обычнейший ИВС (изолятор временного содержания).

Обычнейший следователь, почти что майор, обычнейший и подзащитный. Ну, никак не тянул он на Брюса Виллиса или Ван Дама: хиленький мужичонка, хлипенький и дырявенький весь какой-то.

Обрадовался мне жутко: начал частить на допросе так быстро, что следователь не успевал записывать.

А потом случилось нежданное. Задрожали руки у следователя, бросил он ручку: такие пошли имена и фамилии, что я вам скажу! Ой, нет, не скажу: сама жить хочу. А вот сумму «заказа» скажу: 60 или 100 тысяч долларов гонорара за пробитую голову несчастного кандидата.

Сумма, конечно, впечатляет, как впечатляет и то, что привезли нашего киллера аж из Петрозаводска, из далёкой Карелии, что славится озерами своими да мебельной березой.

И лежал бы где-нибудь в канаве наш Ванюша, поплакали бы над ним Нинка, красавица-дочка да мамка родная, а к власти пришёл бы его страшный соперник, как подвела заказчика «мелочь».

Как поведал нам киллер, фотографию жертвы ему дали уже по приезду в Крым: так надежнёе.

И он на фотографии узнал, не поверите! друга детства своего босоногого, с которым вместе гоняли по колхозным бахчам воровать дыни да арбузы-кавуны.

Это уже потом он был вынужден скрываться аж в Карелии за грехи да грешки перед законом, где его и зацепили да наняли. Вот именно эта «мелочь»: совесть убийцы и помешала ему выполнить тот заказ, даром что авансик-то получил.

Авансик авансом, но предпочёл пойти добровольно в тюрьму, отсидеть пару лет за покушение на убийство, но друга спасти.

Да, театр жизни похлеще театра как такового, а, главное, ничего-то выдумывать и не надо.

А наш Ваня сейчас-то – орел! В парламенте Крыма очень даже и не последний там человек.

Кому на Руси вечно везет? То-то же…

Бравый мужчина на боевом коне, жигулёнке последней модели, приехал в консультацию к вечеру. Стал упрашивать за своего друга, которого повязали за громкое дело. Для маленького поселка, где каждый знал про соседа всё или почти что всё, дело действительно было громким.

При всём честном народе в яркий полдень летнего дня доблестные сотрудники местной милиции вывели из двухэтажного дома хозяина его – местного бизнесмена Николая. Вывели при полном параде оружия, которого хватило на две громадные сумки. Там были и пистолет, и автомат, и двустволка, и ещё, и ещё, и ещё, и патроны впридачу – аж 575 штук.