Сергей Усков - Сто первый мужчина. Роман

Дивчина несла пухлый портфель из натуральной кожи, в котором с трудом поместился квартальный финансовый отчет крупного промышленного предприятия. Вообще, эту рослую и крепкую девушку притягивало ко всему крупному, основательному, необычному, что впоследствии обернулось чередой нелегких испытаний.

Чрезвычайная ответственность, привитая отцом-фронтовиком, превосходное экономическое образование, готовность и, главное, умение общие интересы переориентировать в собственные, – все эти составляющие успеха прямой дорожкой вывели и усадили на солидную для её возраста должность ведущего экономиста.

Финансовая наука, как известно, разумеет во всем точность, ясность, лаконичность. Каждая цифирка строго на своём месте и подтверждена соответствующим документом. Ревизорские проверки не дают расслабиться. Ошибки, отклонения в отчетности – в принципе недопустимы. Ревизоры, как правило, уходили от Глафиры с пустыми полями для замечаний. Всё нормы и формы соблюдаются, всё тютелька в тютельку, что на бумаге, то и в производстве.

А в жизни… В жизни так запутано, сложно и неоднозначно. Только что полчаса прождала Диму, чтобы вместе пойти в магазин для новобрачных, – и напрасно. Куда-то вновь запропастился. Через неделю свадьба, а белое платье для неё и строгий костюм для него до сих пор не куплены.

Может быть, права мама, трудившаяся методистом горсовета по марксистко-ленинскому воспитанию молодежи, что Глаша решилась на замужество исключительно вследствие высоких нравственных идеалов. Совсем не из боязни, что засиделась в девках, хотя годков ей под тридцать.

Паренька Диму знала с детства. Сначала получалось вроде бы складно: он и она отучились, он отслужил в армии, устроились на одно предприятие. Однако, не успев пройти все принятые в советском обществе виды ухаживаний, как случилось нечто непредвиденное, отчего паренек запил в горькую.

Вместо того чтобы сразу расстаться, Глаша сама подвела Диму к заключению брака – ведь она знала истинную причину погружения в алкоголь, и надеялась, что будучи с ним бок о бок, сможет вытащить из гибельной трясины.

Начиналось последнее десятилетие существования советской страны, ничто не предвещало её краха. По радио гремели победоносные и жизнеутверждающие песни: «Я люблю тебя жизнь», «Широка страна моя родная»…

На кухнях кто-то слушал «Голос Америки», тайно читал «Архипелаг Гулаг» и боготворил Александра Солженицына. Кто-то наслаждался фильмом «Эммануэль» и боготворил Сильвию Кристел. Слушали рок-музыку. Слушали Владимира Высоцкого. Миллионными тиражами выходили книги Генерального секретаря КПСС, окутанного тьмой анекдотов. Наращивался военный потенциал страны. И количество ядерных боеголовок, нацеленных на оплот частного уклада жизни и свободы, давно превысил критическую массу. Не хватало, разве что, маленькой икорки, чтобы случился предреченный Апокалипсис в ракетно-ядерном варианте.

Строились новые теории научной организации труда, и не было отбоя от энтузиастов, которые даже ценой жизни и здоровья готовы взяться за воплощение самых серьезных и глубоких идей, издавна мучивших мыслителей. Идей, что поворачивают мир.

В частности, новая интерпретация идеи сверхчеловека и сопряженная с ней проблема понимания времени и бесконечности обретала реальную форму.

Между тем, обычная человеческая жизнь, в которой воплощена многовековая (и такая простая, понятная и любимая большинством) идея семейного благополучия, продолжения рода, накопления материальных благ, следования традиции и церемониала, – текла устоявшимся чередом.

Один из волнующих церемониалов – бракосочетание, готов повториться в советском городе N, в такой-то энный раз. И пополнить советское общество новой плодотворной ячейкой.

Субботний день в городском ЗАГСе расписан по минутам. Несмотря на строго регламентированное время для каждой пары брачующихся, администратору (представителю власти) удавалось для всех новобрачных сохранить теплоту, искренность и значимость гражданского обряда бракосочетания. Над зданием ЗАГСА реял красный флаг и слово «венчание» считалось предрассудком. Церковные Храмы по большей части превращены либо в музеи атеизма, либо перестроены в объекты социально-бытового назначения, либо разрушены.

Поэтому, понимая важность ритуала для среднестатистического гражданина великой советской державы, творились новые обряды и праздники. От стародавних традиций взята велеречивая торжественность с дозированным элементом сакральной тайны; добавлена светская пышность и блеск в искусной оплетке чисто советских радужных перспектив счастливых строителей светлого будущего. Того будущего, где нет места давним и коренным порокам человечества, где идея сверхчеловека воплощается в понятие «советский человек».

Легендарный летчик Александр Маресьев, лишившийся ног от ранения фашистских варваров, в короткий срок на костылях восстановил боеспособность, и на врачебной комиссии потребовал вернуть себя в строй победоносной Советской Армии. Героическое преодоление человеческой слабости объяснил просто: «Я же советский человек!» И этим многое объяснялось. Пока не наступил момент Х…

Алла, администратор ЗАГСА, – со вкусом одетая девушка, при ближайшем рассмотрении раскрывалась как очень зрелая женщина, возможно, и бойкая бабушка, – с явным воодушевлением творила театрализованное действие. Как чуткая коммуникабельная девушка-женщина, она легко воспринимала волны чудесного настроения, исходящие от новобрачных, вливая через эту волну вышколенную душевную теплоту. Умело поставленный церемониал раскрашивал начало супружеской жизни в глубокий радостный тон.

Роскошные платья красавиц-невест. Каждая в этот день ощущает принцессой, которую берет замуж сказочный принц. И не важно, что он и она, быть может, чуть не дотягивают до таковых на самом деле, но в воображении, в созданном ощущении любви, – они таковы. И последующие годы докажут это реально. В противном случае они придут сюда же, но с другого хода в серый невзрачный день. Придут за свидетельством о расторжении брака.

Глядя на светлые лица невест и женихов, Алла и поверить не могла, что такое может произойти. Бывают, конечно, странные случаи, как тот, что начал разворачиваться на её глазах.

В зал для торжественного бракосочетания под звуки вальса Мендельсона вошла очередная пара новобрачных, и вошла как-то не так, с нервными напряженными движениями.

Алла, вскользь глянув, оторопела. Её великолепная прическа примадонны, словно разом обсела в общипанный рыжий куст, слетела маска макияжа. Обуревало желание вырубить свет, вдавить аварийную кнопку тревоги.