Хабаровское региональное отделение - Притяжение. Литературно-исторический альманах. Летний выпуск 2 (2) 2017

И только, став бабушкой, она, мама из нашей притчи, написала своему внуку стихотворение, в котором есть такие строки:

Не надо жалеть о том, чего не вернешь. Но, если ещё можно что-то исправить – то надо вмешаться, потому что, когда душа летает – не надо этот полёт прерывать.

Она – Людмила, Он – Руслан, как в сказке Пушкина – смешно, но это правда, да только правда вылилась в печаль…

Их дружба ничем не отличалась от дружбы миллионов молодых людей на нашей планете. Вначале было все: улыбки, нежный взгляд, цветы, прогулки под луной и первый поцелуй… Но хотелось бы начать свой рассказ все-таки со встречи с героиней этой истории – Людмилой.

23 февраля 2000 года по воле судьбы я оказалась в здании железнодорожного вокзала в городе Хабаровске. До отправления поезда оставалось еще несколько часов, и я, чтобы как-то скоротать это мучительное время, читала журнал. Время тянулось очень медленно, казалось, оно совсем остановилось. Вдруг мое внимание привлекла молодая женщина, которая несла на руках девочку примерно трехлетнего возраста. Девочка изо всех сил пыталась вырваться из рук женщины, она истерично дрыгала ногами, истошно вопила и несколько раз даже ударила женщину по лицу, на что та не обращала никакого внимания. Женщина с озабоченным видом прохаживалась между рядами в поисках свободного места. Рядом со мной было два свободных места, и женщина, облегченно вздохнув, села на одно из них. В этот момент девочка вырвалась из ее рук и пулей понеслась к выходу. Ахнув, женщина кинулась догонять ребенка. Почти у самого выхода убегающую перехватил мальчик (лет 12), как я позже поняла – брат этой женщины.

Когда они вернулись, девочка еще долго кричала: «Хочу к бабе Вале, хочу к папе! Пустите меня! Ты не моя мама…, ты неклащивая, моя мама клащивая, ты плохая, дуя, ты дуя (дура)! Тьфу на тебя, – выпятив нижнюю губу и надув свои толстые щеки, она стала плеваться на женщину.

– А ну-ка прекрати! Я тебе сейчас язык вырву, если ещё хоть одно плохое слово на свою мать скажешь! – заругался на неё мальчик. Девочка на какое-то мгновение замолчала, потом исподлобья посмотрела на мальчика и разразилась ещё более громким ревом.

– Павлик, прекрати! Любаша, доченька, не плачь, успокойся, родненькая… – прижимая девочку к себе, запричитала бедная женщина.

Голос ее дрожал, по щекам катились крупные слезы.

– Я… я твоя мама! Мы сейчас поедем к папе, и к бабе, только ты не плачь.

Но Любаша продолжала выдрыгивать ногами и кричать во все горло, периодически перемежая свой плач словами «дуя», «дуяк». Потом немного успокоившись, более внятно произнесла:

– Хотю кусать (хочу кушать), дай соколадку!

Женщина тут же кинулась исполнять желание ребенка. Она торопливо достала из сумки начатую шоколадку и сунула в протянутую ручку Любаши. Наконец, девочка замолчала, а через некоторое время она уже мирно спала на руках у расстроенной женщины.

– Вот так уже третьи сутки… Деньги кончились, на последние матери телеграмму послала, чтобы скорее выслала на обратную дорогу. Любашу хоть как-то подкармливаем, а сами… Сижу, как на иголках, – боюсь погони…, – непонятно произнесла она.

Я с удивлением посмотрела на женщину, но ничего не сказала. Немного успокоившись, она сама мне стала рассказывать:

– Я жила с мамой и младшим братишкой Павликом на окраине города в ветхом домике. Мама работала санитаркой в больнице. Отца не помню, знаю только, что он очень много пил, скандалил. Мама однажды, не выдержав, забрала нас и ушла к своей еще тогда живой матери. Мы и до сих пор ютимся в ее квартире. После окончания школы я поступила в политехнический институт. Подруги удивлялись: «И как тебе на все времени хватает: хорошо учиться, управляться с домашними делами да еще ходить в больницу матери помогать?» Если б они знали, как я порой уставала. В общем, жизнь меня не баловала.

На втором курсе в нашей группе появился Руслан – красивый парень с ясными, голубыми глазами, но по характеру уж больно замкнут: лишнего слова не скажет. Потом я все чаще стала ловить на себе его пристальный взгляд. Когда наши глаза встречались, Руслан, вздыхая, опускал ресницы. Так продолжалось до тех пор, пока мне не надоели эти переглядки. Однажды Руслан пригласил меня к себе в гости. На удивление себе самой я тут же согласилась.

Дверь нам открыла мама Руслана. Она с приветливой улыбкой встретила меня, но я почувствовала, как она беглым взглядом успела оценить меня с головы до ног. Мне, конечно, стало не по себе от своего скромного наряда. Его мама выглядела просто великолепно. Передо мной стояла молодая цветущая женщина. Ее полные губы ярко подведены коричневым карандашом, что сразу бросилось мне в глаза. Пышная шевелюра, маникюр, массивные золотые украшения – все говорило о том, что эта женщина ни в чем себе не отказывает. Позже я узнала, что она – коммерческий директор.

Руслан, Русик, как ласково его называла мамочка, дома просто преобразился: стал более разговорчивым, много шутил, ухаживал за нами, когда мы пили чай. Мама, глядя на сына, только улыбалась. Мне, из вежливости, лишних вопросов не задавала. Ей достаточно было узнать, где и кем работают мои родители и живет ли мой отец с нами. Неприязнь, поселившаяся в моей душе к этой женщине, прочно укрепилась с первых минут нашего знакомства. Позже, когда Русик сообщил матери о том, что сделал мне предложение, она с иронией произнесла: «Смотри, сынок, как бы пожалеть не пришлось потом!» Но несмотря на ее возражения и категорический запрет, мы подали заявление и расписались. Я переехала жить к ним.

Я чувствовала, что свекровь меня ненавидит. На ее бесконечные замечания первое время старалась отмалчиваться, но всему бывает предел – я стала огрызаться. Руслану это не нравилось. Пыталась убедить его, что мать всё переиначивает, старается нас поссорить, видно, она очень ревновала меня к нему и не может смириться, что в доме появилась другая женщина. Уговаривала Руслана поискать другую квартиру, но он меня и слушать не хотел, считал, что с моей стороны – это каприз. «Тепло, уютно, сытно, в конце концов – чего еще для счастья не хватает?» Руслан не понимал, да и не хотел понимать, что постоянное «воспитание» его мамочки меня только унижает. Чувствовала себя рядом с ней служанкой, которую терпеть не могут.

Когда родилась Любаша, я взяла академический отпуск. Руслан учился слабо, часто пропускал занятия, а теперь и вовсе забрал свои документы. Мать была вне себя от ярости. Она и в этом обвинила только меня. Я для нее, что кость, застрявшая в горле. В один прекрасный день не выдержала и, забрав дочь, ушла к своим. Руслан первое время очень переживал, просил вернуться и говорил, что не может жить без меня и Любаши. Обещал поговорить с матерью, но это были только слова, а на деле не мог слова ей сказать поперек. Я дважды возвращалась, но все повторялось заново. Руслан менялся на глазах, когда находился рядом с мамочкой – он ее боялся! Потом стал мне грубить. Когда мать уезжала на несколько дней в командировку, а случалось это очень часто, приводил друзей, они бурно после принятия спиртного обсуждали какие-то сомнительные проблемы и всю ночь галдели на кухне, не давали нам с дочерью спать. Только под утро расползались по домам. Проспавшись, Руслан ходил как шелковый передо мной, только чтобы я молчала. Мать, конечно, догадывалась обо всем, но мне ничего не говорила по этому поводу. Она устроила его к себе на работу. Руслану нравилась разгульная жизнь, когда ни о чем не надо думать и беспокоиться. Мы стали часто скандалить, даже из-за мелочей, обижаться друг на друга.