Дмитрий Гавриленко - Холуй и императоры. Вне жанров и без героев

Чем ярче оформлялись мои мысли, тем тише становился дождь. Надо поесть, так как предстояла уйма работы в усложнившихся условиях. Еда скромная, я не привык таскать на дачу провиант. Сорвал огурец с грядки, достал из портфеля кусок хлеба и сала – ешь, пока ещё шепчет тебе что-то дождь. Его слова имеют смысл до тех пор, пока ты здоров и в состоянии осуществлять свои планы. Из щелей тянет прохладой, невольно ощущаешь: становится теплее по мере того, как ты ешь хлеб, сало и умытый дождем огурец. Дождь не завидует и не желает тебе зла. Он расквасил почву, ощупал каждую нитку твоей одежды, едва не вывел из строя сотовый, но одновременно избавил от необходимости таскать из речки воду и поливать огород. Дождь – непостоянный спутник, с присутствием которого нужно мириться, а об отсутствии – не жалеть. Он скорее друг, чем враг, потому что не мешает тебе думать, принимать решения, устранять ошибки.

Я спрятал мобильник в кожаный портфель, надел грязные ботинки и вышел наружу. Надо во что бы то ни стало подтащить к домику два мокрых рекламных щита для настила пола. Они и сухие были нелегкими; намокнув, превратились в пузатых гулливеров. Лежали примерно там, где я закопал презерватив, то есть не близко от моей стройки. Дождь перестал, в воздухе висела сырость. Листы, как ладошки, прятали блестящие капельки. Скользко на почве и на траве. Неулыбчивое небо заполонили облака. «Ну и денёк!» – подумал я, вспомнив про гороскоп. Никакого просвета не предвиделось. Если катить эти квадратные щиты с одного ребра на другое, то на них налипнет больше грязи, чем на мои ботинки. Если тащить за угол по траве, то надо идти к домику обходным путем, что займет много времени. Я остановился на втором варианте, потому что в моей единственной комнате пол должен быть чистым. Принципиально. Грязь потом до конца не отмыть, она запятнает чистоту моего замысла.

Итак, схватив щит за один из углов, я поволок его к домику. Как ноги у меня по колена в росе, так и щит промок с нижней, более сухой стороны. Тащил с передышкой, сначала одной, потом другой, потом третьей, а четвертая уже не понадобилась. Я увидел: цель близка и удвоил усилия. Возле домика присел на корточки отдохнуть и лишь после этого перевернул щит на другую сторону – ту, угол которой чертил всю дорогу по траве. Этот угол был мокрый и позеленел. Но беспокоился я напрасно: на нем сохранилась часть плаката с изображением видного политического деятеля в кепке. Плотная бумага спасла щит от загрязнения. Когда я сорвал ее, то увидел совершенно чистый и сухой угол. Мне оставалось лишь поскорее затащить свое сокровище в домик. Пеньки были вкопаны ровно, фанера легла на них хорошо, но при этом стало ясно, что на углах придётся выпиливать выемки для столбов, чтобы не было зазора между щитом и стеной. Сначала примерил и гвоздём нацарапал размер выпилки. Рекламный щит – это не обычная, а толстая фанера, пришлось повозиться, отпиливая угол и стараясь его закруглить так, чтоб он плотно обхватил столб. Затем – точно такая же канитель с другим углом щита, зато, подогнанный, он лег так, будто с появления на свет был предназначен не для столба, а для моего пола. Ровный, устойчивый, подчеркивающий высоту потолка. Вытянув вверх руку, я не смог до него дотянуться. Это не та хибара, что сгорела у соседки, где ей приходилось гнуться в три погибели. Здесь все по-иному. Радость переполняла меня. Замысел обретал приятные черты. Второй щит я нарочно перевернул рекламной стороной вниз и тащил прежним путем, сворачивая с него лишь там, где виднелась под примятой травой земля. Возле домика счистил, соскреб загрязнившуюся бумагу с изображением все того же политика. После необходимых прикидок выпилил углы, и этот щит лег на своё место. Конечно, я ещё не стал прибивать щиты на полу, в одном из них предстояло сделать отверстие для трубы к умывальнику. Сточная труба уходила под наклоном далеко от территории, прилегающей к домику.

Четвертый день, самый трудный, ставящий препоны на пути к цели, завершился, как и начался, дождём, но это был для меня светлый дождь: за спиной вырисовывался силуэт дачи.

Удивительное число 5! По гороскопу оно означает интуицию, двойку высшего порядка, принцип существования человека, его энергетическую основу. Обещая победу духовной природы над материальной, даёт человеку смелость, любовь к приключениям и путешествиям. Это число – торговец и менеджер, пуповина к успеху. А в Священном писании Господь сотворил множество живых существ в воде и на суше, благословил их с призывом плодиться и размножаться. Материальная природа возобладала в пятый день творенья над духовной.

Я мог спрятаться в домике от дождя, но не от холода и ветра. День не отличался ненастьем, хотя не предвиделось и особого тепла. Солнце глядело исподлобья среди прозрачных облаков. Со стороны шоссе доносился неумолчный шум авто. Вчерашняя грязь понемногу иссякала, оставляя неровности в почве. Тенькали синицы, чирикали воробьи. Окрестности кишели никого не смущающейся жизнью. А для меня утро началось с того, что я проверил еще раз – утро вечера мудренее – щиты, уложенные внизу, и, не обнаружив несостыковки, решил выпилить отверстие для трубы. Это была морочливая работа, потому что отверстие требовалось не с краю, а в самом щите. Пришлось сначала начертить его карандашом, долотом сделать сквозное отверстие и узким полотном лучевой пилы выпиливать этот кружок. Зато следующее дело оказалось лёгким и подарило мне радость: я прибил щиты к столбикам и оказался на ровном полу. На него можно было даже постелить палас. Как много значит хотя бы призрак уюта!

Прибивать щит к стене снаружи труднее. Хлебнув вчера дождя, он изрядно заматерел. Что стоило мне поддерживать такой щит одной рукой, одновременно прижимая его к стене, а другой забивать первый гвоздь в верхнем углу! Не привстанешь на цыпочках – не дотянешься до гвоздя. А привстанешь – ослабишь левую руку, которая держит и прижимает щит, пошатнёшься от напряжения, вот-вот брякнется он плашмя наземь, а ты вслед за ним. Допустить это нельзя, потому что время дорого и не так-то просто будет приладить его снова. Станет после резкого падения настолько грязным, что не отмоешь. Я не хочу, чтоб домик был похож на сарай. Я вижу его незапятнанно-светлым, какой бывает у человека мечта. Когда забит первый гвоздь, когда у щита появляется опора, можно работать не торопясь, отойти в сторонку и посмотреть, нет ли перекоса, а затем забить оставшиеся гвозди. Верхние шли в столб и свежую еловую доску. Нижние гвозди входили в каток, который на треть был вкопан в землю. Каждый щит, прибитый снаружи, добавлял прочности, хотя казалось, что домик уже не нуждается в ней. Было ясно, что он сможет пережить многие здешние сооружения из более твердых материалов. Все дело в том, как скомпонованы они, не оставлена ли лазейка для коррозии, гнили и плесени. У меня были обиты толстой фанерой две стороны, и при этом снизу оставались небольшие отверстия для сквозняка: он лучше всех гарантирует сохранность древесины, соприкасающейся с землей. Третья сторона – это фасад, где я намеривался сделать окно, самое настоящее большое окно, а не форточку. С размером его дело решилось раньше, как только мне попалась решётка от радиатора грузовика. Именно жёсткой решётке предстояло пропускать свет и защищать окно.