Василий Лягоскин - Свет далекой звезды. Книга первая

– Ну нет, – рассердился он на себя, – надежда умрет только вместе со мной, а я пока умирать не собираюсь!

Сверху донесся какой-то шорох, и раздался голос Ольгина, искаженный эхом, царившем в этом большом каменном мешке.

– Ну что, Свет, князь Русин – хорошо я придумал?

В ответ тоже прозвучал вопрос – на удивление спокойный.

– И что же ты придумал?

– Я понял, – захохотал наверху родич в отверстие размером не больше головы охотника, – как не допустить Узоха сюда, за доспехами.

– И как же? – Свет даже не сердился на этого недоумка, понимая, что в том говорит не разум, а страх.

– Надо просто сделать так, чтобы Узох не узнал о них. А кто может принести ему весть? Только ты! А пока ты сидишь тут – на княжеском довольствии – пусть этот колдун развлекается у себя, на Черном континенте… А ты развлекайся здесь, размышляя о доспехах нашего предка. Кстати, гонцы не зря носились по окрестным странам. Можешь утешиться вестью о том, что кольчуга Владимежа находится у кого-то из франских баронов… Впрочем, ты можешь выйти отсюда, родич.

– И когда? – поинтересовался охотник, наперед знавший ответ.

– Когда проклятый Узох умрет, – раздался затихающий смех правителя славинов.

– Не когда, а если, – прошептал окончательно успокоившийся Свет.

Сверху, в отверстие пополз на веревке узел. Охотник не стал пытаться выдернуть веревку, понимая, что этот момент давно просчитан. Он отвязал узел, полный еды, и отправился вдоль стен узилища, обследуя эту каменную рукотворную пещеру. В замысле Ольгина он уже видел изъян – первый и самый главный. Охотнику оставили жизнь, а значит, возможность бороться за свободу.

В темном углу камеры Свет обнаружил струю прохладной воды, стекающую из отверстия у потолка; в эту дыру он не сумел бы просунуть даже кулак. Вода стекала в третье, и последнее здесь отверстие. Как понял Свет, в это отверстие должны были изливаться вместе с влагой все отходы его организма.

Наверху опять кто-то зашуршал, и чей-то незнакомый голос возвестил:

– Великий князь в милости своей велел сделать так, что бы ты ни в чем не нуждался. Скажи, что тебе принести в следующий раз?

Свет хотел пошутить: «Ключ от дверей», – но благоразумно промолчал. Невидимый стражник лишь исполнял волю своего господина, и вступать в пререкания с ним он не собирался. Тем более, что у охотника была задача поважнее – обследовать темницу. Он был уверен, что из любого застенка можно найти выход – нужно лишь иметь терпение, здоровье, да здравый разум.

Но сначала он развязал внушительный узел, который ждал его под отверстием в потолке.

– Да, – почти весело подумал Свет, разглядывая богатое угощение, в котором нашлось место даже для бутылки дорогого вина, – князь не поскупился. Так и спиться недолго. Так и быть, не буду его сильно наказывать, когда выберусь отсюда.

Увы – сказать было легче, чем сделать. Охотник исследовал каждую пядь кладки; знал наизусть каждую заклепку на железной двери. Ничто не подсказало ему, куда надо приложить силу и смекалку. Пятно в потолке потемнело – наступил вечер. Сверху подали поздний ужин; этот страж обошелся без слов. А ночью – в глубоком сне – к Свету пришел предок. Владимеж смотрел спокойно, без всякой укоризны – словно был уверен, что далекий потомок найдет выход. Исчезая в предутренней мгле, он ткнул пальцем в грудь охотника – прямо в талисман – и растаял, так и не сказав ни слова.

Свет в его появлении увидел знак; больше того – подсказку, и связана она была именно с наследием рода. Он недолго крутил снятый с шеи талисман в руках; лишь только его палец провел по шершавому ребру кругляша из неизвестного металла, как перед глазами встали картина боя с Иджомахом.

– Талисман выдержал удар молнии Дао, – пробормотал он, – выдержит ли сталь натиск талисмана?

Он вскочил с широкого ложа и прямо в исподнем подбежал к двери, чье широкое полотно было почти зеркально отшлифовано. Свету этот глянец было не жаль – он уже вчера насмотрелся на свое изображение, ощупывая двенадцать громадных заклепок, поддерживающих с противоположной стороны петли. Поэтому он без раздумий провел длинную черту от одного угла двери к другому. За талисманом следовал слабый скрежет и глубокая царапина, свидетельствовавшая о победе дара предка над железом.

Охотник осмотрел талисман – на его ребре, только что оставившем заметный след на металле, не было ни малейшей отметины. На мгновенье мелькнула мысль – не кощунство ли это – использовать талисман рода вместо обычного точильного камня. Но в памяти тут же всплыло лицо Владимежа, явно благословившего его ночью на этот тяжкий труд. И тогда молодой охотник, не дожидаясь завтрака, примерился к первой клепке. Две царапины перечертили самую верхнюю шляпку крепежа, и в этом перекрестии начал вращаться из стороны в сторону необычный инструмент. Мелкие опилки посыпались на каменный пол.

К приходу стражника с завтраком Свет успел стереть в металлический порошок две заклепки. Еще десять ждали его, бросая тусклую, едва различимую тень на полотно двери. Талисман занял свое место на груди, а охотник отправился одеваться – несмотря ни на какие волнения, порядок должен быть во всем. Завтрак – такой же изысканный и сытный, как вечерняя трапеза – исчез в молодом организме ужасающе быстро; еще быстрее Свет совершил утреннюю приборку, заключающуюся в омовении холодной водой и заправке одеял на мягком ложе.

И опять потянулась нудная монотонная работа, когда об окончании очередного этапа можно было судить по изменению напряжения в руке – талисман начинал грызть металл уже самой двери. Потом был перерыв на обед; обязательная тренировка в ограниченном пространстве темницы. Две очередные маленькие победы над неподатливым металлом и еще один перерыв – теперь уже на ужин. Света посетило было сомнение – не выпадет ли полотно, когда дело дойдет до последней заклепки?

– Нет, – успокоил он себя, – чудовищный вес не даст двери даже шелохнуться. Чтобы сдвинуть эти заклепки с места, к которым они скоро прикипели бы намертво, нужен очень твердый клин, и не менее мощная кувалда.

И такие инструменты у Света были!.. Он перевел дух, отнимая руку с талисманом от последней, двенадцатой воронки, образовавшейся на месте клепки, и глубоко вдохнул воздух, в последний раз оглядывая темницу. Ничто его здесь не держало, и указательный палец, бесчисленными многолетними тренировками превращенный в не знающий преград таран, обрушился прямо в среднюю заклепку. Последняя вылетела с приличной скоростью и, очевидно, попала стражнику, охранявшему неприступную дверь, куда-то в болезненное место. Потому что остальные удары и звон прыгающих по камням заклепок почти вершковой длины сопровождали громкие стоны.