Василий Лягоскин - Свет далекой звезды. Книга первая

Би Рослан не заметил, как в руках Света оказался лук. Ожидая фатального удара, он переводил взгляд с сильных, заросших черным волосом рук бандита на не прикрытую ничем седую голову всадника. С его губ был готов сорваться предупреждающий крик, когда широкую ладонь, сжимающую оглоблю, пронзила стрела, пробившая и запястье, и древесину, и отсекшая фалангу среднего пальца верзилы. Разбойник враз поскучнел взглядом и заорал. Он бросил свое оружие в сторону, совершенно не подумав о последствиях. Лучше бы он этого не делал – стрела-то по-прежнему соединяла оглоблю с ладонью. Крик сменился воплем настолько громким, что бой остановился. Все повернулись к бандиту, зажавшему разорванную ладонь другой рукой и охотнику, вышедшему к ним с саблей наголо.

– Шестеро на одного – не много ли будет? – Свет не ждал ответа от этих разбойников; точнее людей, прикинувшихся разбойниками.

Бандиты сунулись было к нему, но быстро отпрыгнули назад – на сколько смогли – потому что их деревянное оружие неведомо как укоротилось до размеров ножки от детского табурета. Причем у всех сразу. А потом на арену боя неторопливо вышел Волк. Ему даже не пришлось скалиться. Огрызки оглобель тут же полетели на дорогу, а сами разбойники исчезли быстрее, чем последняя палка успокоилась в колее. Впрочем, затихающие вдали крики показали, что Волк догнал кого-то из них, и что теперь лохмотья бедолаги не подошли бы даже огородному чучелу.

Бандит, первым получивший ранение, отстал от других. Он настолько увлекся своей рваной раной, что бросился наутек, лишь получив еще одну – теперь острым клинком. Длинная рана перекрестила природную линию пониже спины. С этим ударом Свет ловким движением забросил клинок в ножны.

Старый фран сидел на коне изумленный, позабыв об ушибленной руке. Наконец глубокое удивление сменила улыбка, сразу сбросившая с лица десяток лет, и он достаточно легко спрыгнул с коня. Первым делом он подобрал меч, а потом поклонился спасителю; он протянул навстречу охотнику руки, воскликнув:

– Барон Гарден рад приветствовать на своей земле столь искусного воина.

– Меня зовут Свет, – поклонился тот в ответ.

– С каким титулом мне подобает обращаться к своему спасителю, ибо, – он сделал протестующий жест пытавшемуся покачать головой охотнику, – я ни за что не поверю, что воин, столь блестяще владеющий оружием, родился в семье простолюдинов?

Свет в душе одновременно улыбнулся и помрачнел, вспомнив родителей; неожиданно даже для себя он ответил:

– Славины зовут меня князем Русиным; Светославом Русиным. А это, – он показал на историка, – почтеннейший Би Рослан, ученый, равному которому в познаньях нет никого в Рагистане и окрестных государствах. Историк, прославивший свой народ бесчисленными научными трудами…

Би Рослан с каждым словом становился важнее и выше; он расцвел, оглаживая бородку величественным, как ему казалось, жестом – до тех пор, пока не поймал смеющийся взгляд юного охотника. Свет, несмотря на молодость, частенько подтрунивал над старшим товарищем. К барону историк подошел таким, каким был на самом деле – скромным, но знающим себе цену человеком.

Он поклонился хозяину этих мест и задал свой вопрос:

– Я не думал, что в лесах франов водится столько разбойников.

– А, – небрежно махнул рукой Гарден, – никакие это не разбойники. Думаю, это люди Рагона, моего соседа.

– Это у вас такие забавы? – включился в разговор Свет.

– Нет, – помрачнел старик, – просто я – последний из баронов Гарденов. У меня нет наследников. Но об этом потом. Эй, бездельники!

Он повернулся к кустам по другую сторону дороги, и оттуда действительно вышли два человека, нерешительно мявшие в руках полотняные шапки. Небогатая одежда показывала, что это слуги барона Гардена. Последний, очевидно еще раньше оценивший храбрость своих прислужников, даже не стал их распекать. Сразу отправил их с распоряжениями в замок.

– Вы оба – бегите в замок! Чтобы к нашему приезду все были готовы встретить гостей.

Слуги снова исчезли в кустах, очевидно зная короткую дорогу домой. Просека, по которой двинулись в объезд всадники, скоро превратилась в хорошо накатанную дорогу, по которой бодро застучали копыта двух лошадей и осла. По дороге путники не молчали, но важных вопросов не затрагивали.

Вскоре перед глазами вырос высокий замок, сложенный из громадных обтесанных плит горного камня. Было видно, что когда-то он знал лучшие времена. Над главной башней, впустившей всадников, безвольно повис флаг. Словно по заказу, слабое движение воздуха развернуло полотнище, показав на светло-зеленом фоне фигуру лесного хозяина, вставшего на дыбы. Гарден, показавший новым товарищам символ своего рода, грустно вздохнул:

– В моих лесах остался один медведь – я сам.

Би Рослана, ожидавшего после распоряжений барона кипучую деятельность челяди, несколько смутил вид небольшой толпы любопытствующей дворни. Впрочем, все уже было готово к приему гостей. Охотника и ученого историка отвели в светлые комнаты с высокими потолками – каждого в свою; там они могли отдохнуть, сменить дорожные одежды. Свет – ополоснувшийся, чистый – с изумлением обнаружил в своей дорожной сумке княжеский костюм – его заботливо прихватил старший товарищ. В нем он когда-то бежал из плена князя Ольгина.

Спустя час барон Гарден одобрительным кивком встретил гостей в огромном пиршественном зале, где длинный деревянный стол был накрыт лишь в той его части, где имелся невысокий помост для хозяина и хозяйки. Было видно, что этот стол давно не использовался по назначению – барон питался в ином, не столь торжественном месте. Стены залы были увешаны оружием и трофеями предков. Их, очевидно, собирали на полях сражений и турниров многие поколения Гарденов – настолько древними выглядели некоторые доспехи. Увы – кольчуги Владимежа среди них не было.

Ужин, несмотря на извинения Гардена, был превосходным – вкусным и обильным. Особенно много лилось вина из подвалов замка. Только Свет наотрез отказался даже пригубить драгоценный напиток, сославшись на обет.

И лишь когда последний прибор был убран слугами, оставившими на потемневшей дубовой столешнице свечи в старинных подсвечниках, да пару бокалов с кувшином еще не опробованного вина, барон, несмотря на выпитое, с грустью сказал, что даже не помнит, когда он принимал в этом зале гостей.

– А ведь раньше, – обвел он рукой длинный стол, – не хватало места для нашей большой семьи. Тогда были живы мой дед, отец, дядья… Потом родились мои сыновья, а внуков я так и не дождался. Два сына – мои гордость и надежда – погибли в бою под знаменами Великого герцога франов Гельма. Теперь род Гарденов прервется, а земли достанутся другому барону. Скорее всего Рагону. Вернее, одному из его братьев. Старший унаследовал своему отцу, а трое других могут не ждать его смерти – барон Рагон еще крепок телом и духом. Слишком крепок. Скорее всего, он и подослал своих людей под видом разбойников.