Антон Васючков - Хранители

Теперь он разобрался, зачем старейшина постоянно петляет. Знает о капканах, подлец, знает, а другим ничего не говорит! Но на кого поставлены эти капканы и кто их ставит? В голове тут же всплыл образ незнакомца с шарфом на пол-лица. Этот тип явно был в сговоре со стариком Минголом.

Эти мысли мигом нарисовали в его голове красочную картину. Он домыслил, о чем умолчали заговорщики. Странник говорил о тайных жертвоприношениях, судя по всему, жертвы предназначались Освободителю. Этот бог очень быстро из малоизвестного стал главным верованием жителей Королевства. Религия стала официальной, все остальные признавались еретическими. Первосвященник имел чуть ли ни такую же власть как Король Роланд. История это уже проходило не единожды, но люди, увы, ничему не учатся. Многим пришлось на людях молиться Освободителю, а втихаря проклинать это новое верование. Последние годы появилось даже специальное ведомство – Священная Инквизиция, которая следила за каждым шагом простых людей, вмешивалась во все, во что только удавалось. И горе тому человеку, которого заподозрили в еретичестве. Периодически вспыхивали мятежи, но они всегда жестко подавливались и народ немного притих, замер в ожидание непонятно чего.

Медленно и осторожно Гил брел по лесу, теперь уже выбирая дорогу, обходя густо заросшие кустарником и травой участки. Ему вовсе не хотелось вновь столкнуться с «сюрпризом». А сердце подсказывало, что здесь их еще много. Преследовать было уже некого: старик давно вышел из леса, так что торопиться некуда.

Когда он покинул негостеприимные своды Сатинового леса, погода круто изменилась. С востока набежали тучи, принеся холодный моросящий дождь. Ветер утратил свое утреннее тепло, сменив его на восточный холод.

Обескураженный событиями первой половины дня, Гилберт присел перевести дух на берегу реки. Удочка его лежала в воде, течение унесло бы ее, если ни сухая береза, торчащая прямо из воды в нескольких метрах от берега. Леска оказалась оборвана, и он с досадой отбросил ее в сторону. Но злость вызывало далеко не это. Таинственный незнакомец и старейшина все никак не лезли из головы. «Не забудь про Гилберта!» – что бы это могло значить? Может, просто совпадения и тот человек имел в виду кого-то другого. И все же он тешил себя призрачными иллюзиями.

«Хватит!» – сказал он сам себе, стараясь отогнать мрачные мысли. – «Все это какой-то розыгрыш или ошибка. Пройдет время, и я сам буду смеяться над собственными страхами». Под неприятным моросящим дождем, он стал чинить удочку.

От нудной работы его отвлек звук шагов и шум, пригибаемой травы. Вмиг вернулись все страхи. Обнажив нож, он спрятал его в рукаве рубахи. Шаги приближались. Рыбак решил пока не обворачиваться. Он все заверял себя, что это кто-то из местных. Шум стих, а человек позади остановился.

– Гил, здорово! – прозвучал густой баритон, по которому он, не оборачиваясь, узнал мельника. – Как улов? Не надоело еще здесь сидеть?

Де Арни повернулся и поприветствовал исполина дружеским рукопожатием. На нем была длинная, до колен рубаха и короткие штаны, на ногах – дырявые полусапожки. Еще никогда Гил не был так сильно рад Барни Фуртоку, как сегодня. Нельзя сказать, что они были закадычными друзьями. Редко ладили, наверное, потому что имели разные интересы. Если молодой Гилберт увлекался охотой, рыбалкой и изучением истории, то мельник уважал лишь разговоры об урожае, женщинах и пиве.

Его семья и Гил были единственными молодыми жителями в окрестностях, где средний возраст был за пятьдесят. Удивительно было то, что они так разительно отличались своими интересами, менталитетом, образом мышления. Да, двух одинаковых людей не бывает, а к тому же Лиса и Барни разделяли почти два десятка лет, но причины их различности крылись в другом. В детстве Гилберта отец появлялся редко, слишком много тот просвещал своей службе. Мать никогда сына не понимала, хотя и старалась из-за всех сил. Дед многое дал Гилу. Его знания о мире, его сказки, что он любил рассказывать маленькому внуку, его забота и искренность много стоили для мальчика. Тогда, в детстве, он еще не понимал этого. Осознал он, как был дорог Амброзиус только в двадцать, когда потерял его. В тот же год исчез отец. Больше сын о нем ничего не слышал вот уже три года.

Лис вдруг понял, что мельник не сводит с него глаз, ожидая ответа.

– Клев сегодня плохой, Барни. Погода, видимо, виновата. Сижу с утра, а ни одной рыбешки не видел! А тебя какими ветрами сюда занесло? Как дети?

– Хелл уже второй день лежит с жаром, даже Марио бессилен. Говорит, что не знает такой болезни. А еще лекарем себя зовет! – обиженно сказал мельник и поглядел в сторону дома врача. – Небось, уже настолько спился, что все о болезнях-то и позабыл!

– Враки! – вступился за друга Де Арни. Лекарь действительно любил выпить, но свою профессию он знал с лихвой. Бывало, и городским врачам он нос утирал.

– Ну, правда – неправда, это время покажет. Я вот о чем пришел с тобой переговорить… – мельник замялся, словно бы не мог подобрать нужных слов. – Старик Мингол меня к тебе послал. Говорит, дело какое-то есть. Мне ничего не сказал, лишь просил, чтобы ты к нему, не медля, зашел.

Внутри Гила все похолодело от ужасной догадки. Старейшина найдет предлог, чтобы послать его на рудничный тракт, где и должен поджидать чужеземец. И как он может предотвратить нежелательную встречу, не вызвав подозрения заговорщиков?

– Слушай, Барни, дружище, – внезапно с надеждой в голосе заговорил рыбак. – Пойдем со мной.

– Зачем? – насторожился мельник. – Старик хочет говорить с тобой наедине.

– Да, я понял, но все же…

– Ладно, – неохотно согласился Фурток.

Де Арни собрал удочку, забросил ее на плечо и зашагал вслед за двухметровым великаном. Барни шел молча, а Гил напевал старые песни, что в детстве слышал от заезжих менестрелей. По пути они обсудили многое: мельник, как обычно, жаловался на плохой урожай и нелегкие времена для маленьких поселков; Гил спорить не стал, в конце концов, в разговорах на подобные темы он был не силен. Но когда речь зашла о старейшине и подозрительных людях, что ошиваются неподалеку от Заречья, Де Арни насторожился.

– А видел ли ты этих людей?

– Один раз, – признался Барни. На лбу его выступили морщины, он старался припомнить тот день. – Что удивило, так это необычайно темные глаза и одежда.

– Что за одежда?

– Словно бы человек тот приехал издалека, где все время холодно. Зимняя одежда. А еще – шарф широкий, чудной какой-то, с узорами, – уточнил мельник. По взгляду его было заметно, что воспоминание те неприятны ему. Он говорил бегло и тихо. – Ох, не нравится мне все это!

– А что им нужно, ты не знаешь?