Игорь Олен - Инкские войны. Incas

– Знаешь, брат! – пресёк Вáрак. – Хватит. Вы затвердите-ка об девятом начальнике Титу Йáваре: мы в Восточном краю, где он главный. Он тут наместник. Слушаться ж надо – Куско. В Паукар-тáмпу ложные, как Ольáнтай, инки, – ну, косоплёты, – вы их не слушайте. Бухайтесь на колени, а что ни скажут – выкиньте из сердец. Скажут вам идти в Куско с копьями – убегайте к Заступнику Благодетелю, кто ваш бог. Сотник сделает так – будет он пятисотником… – Гость обвёл вождей пьяным взглядом. – Сотника из долинного рода кáнку знал: нынче инка-по-милости. Верные нужны Сыну Солнца! Я за него в Чиму, в Чунчу и в Мусу-Мýсу бился, в Тумписе был лазутчиком, голова моя чёрной лентой 33 33 Знак отличия инки-по-милости. красится… Также тысяцкий вас пошлёт в Куско там воевать, – противьтесь, весть посылайте про то владыке. Это, старейшины, люду скажите, вы им отцы.

– Инка наш, инка-милостью! – встал благообразный старейшина пятисотки Амару. – Мы, коли надо, всё дадим Сыну Солнца. Скажет он – старцы пики подхватим и побежим на бой! (« Побежим! ») Но пусть Ясный День даст на землю нам выйти двумя сандалиями, не одной, как нынче… (« Йау, не одной! ») Мало, мало земли нам, инка-по-милости! Верхние сотни землю прибрали! А потому что их предки – с викакирау, с айльу-панака, с этими инками- косоплётами , ты сказал, чей вождь Титу Йáвар. Честные пýрехи мне сказали: дали бы угодий, лучшие отвели б участки, мы бы хранилища Ясного Дня наполнили! Верные мы – а выгод нет, нет почёта. Верхние дышат воздухом Паукар-тáмпу, которым ты запретил дышать, а поля у них лучше, их в пример ставят. Сам понимай, земляк, как сделать, чтоб верные нижние сотни крепли, а чтобы нижние ослабели!

– Истинно! – вспыхнул гвалт. – Нужен порядок! Верхние 34 34 Сельским и городским общинам андских народов присуще деление на часть «нижнюю» и часть «верхнюю», что имеет истоком их принадлежность к разным этническим группам. «Верхние» были горцы – пришлые завоеватели, покорители «нижних» – насельников окультуренных прежде долин. Разделение Куско на Верхний и Нижний случилось после захвата его в середине ХIV в. горскими племенами, правитель которых известен как Инка Рока, родоначальник династий Верхнего Куско, представленного кланами викакирау и айльу-панака . Естествен поэтому диктат «верхней» общины как потомков захватчиков и стремление «нижних» к реваншу на службе династии «стриженых», потеснившей позиции «косоплётов» – завоевателей первой волны. Явна близость с русской деревней с её разделением на враждующие слободки, улицы, половины, «рязани», пр. как итог обоснованных и надуманных противоречий мигрантов и старожилов. – пташки-пичуги, нижние – соколы!

– Цыц! – прервал Вáрак и в тиши кончил: – Ясный День – он наш бог. В Праздник Солнца землю здесь делят… Вас не обидят, я там скажу за вас.

– Брат мудр! – вскрикнул Кáрак.

Умпу, пробормотав что-то, спрятал нос в чаше с водкою.

Поднесли подарки, и Вáрак встал.

– К вам я на день. В Куско пора, дело делать…

Лунно и ветрено. Из садов птичьи песни… Инка-по-милости брёл шатаясь; и он добрёл уж к нужному дому в нужном квартале, когда вдруг звук дудочки задержал его и заставил прожить жизнь в ярких моментах, прежде чем, сдвинув полог, он прошагал вовнутрь и нашёл в полутьме Укумари, вязавшего из верёвочек кипу – инкские письмена.

– Укумари.

Тот бухнулся на колени.

– Встань, – бурчал Вáрак, севши на корточки. – Полуночничаешь?

– Отчёт. Сколь какая семья работала, сколь кому наработать. Ты был десяцкий. Много забот, хватает.

Гость крутил в пальцах кипу. – В сотники хочешь?

– Инка-по-милости, не хочу.

– Как?

– Ты близок Солнцу… Но Укумари тебя с детства знает и правду скажет… – Он скинул с рубахи сор. – Я покорял врагов Сыну Солнца… но я остался б в той стране Мусу-Мýсу.

– Водка есть?

Выпили. Вáрак крякнул.

– Мы с тобой дьявол знает где воевали: в Чиму и в Мусу-Мýсу. Были никем, общинники. Нынче я стал при инках, тайны их ведаю, так-то. Был в стране Тумпис. Чуть меня псы не съели, девка спасла. Взял шейный браслет её… Жду, Набольший вызовет слушать про Тумпис, а докажу браслетом; он дорогой, браслет – тумписский!

– С Тумпицем быть войне?

– С ним кабы… Инки, кто косоплёты, на Ясный День встанут, понял?

– Не понимаю…

– Как так? Инков смотрел не понял, что они разные: стриженые, гривастые, да с косицами? Мы с похода явились к наместнику, к Титу Йáвару, у него косы… Я раньше тоже не различал их. А после пил с Тýпак Инкой, и он поведал, инки – инка-панака, стриженые, остальные не инки… то есть не чистые… У меня теперь дом в том Куско, где Красный Город, – там и наш Набольший Господин живёт… Има-сýмак наложница… помнишь дикую? Две жены у меня – две дочери от наложниц нашего Сына Солнца. Кроме Печуты от старой жены есть дочки.

Флейта запела, и оба смолкли.

– Дудит славно… Кто?

– Наш Чавча… Ты помоги ему.

– Я отца Чавчи знаю, воин был храбрый… – Вáрак задумался. – В Чиму, как ворвались мы в Чан-Чан их, чиму меня в пруд и кинули, лунным рыбам. Долго лежал я и хотел воду пить – отец Чавчи спас… Мýсу съели его после, знаешь…

– Старейшины отдают их в рабство.

– Славный был воин. Я их пристрою… Эту, вдову, я служанкой возьму к себе.

– Вáрак, инка-по-милости! – крикнул радостный Укумари.

– Ты, будешь в Куско, бывай ко мне… – Самоотверженный поднял чаши.

Общинники после сна зевали: «Славный день!» И лежали, разглядывая гирлянды, висшие со стропил, циновки, крыши, а также женщин, что расставляли праздничную расписную посуду. Пýрех усаживался с взрослыми сыновьями в круг. Пили аку, хмелели и вспоминали предков. «Вискачи с тех пор живут, как упали с туч яйца. В первом, златом, были инки, в медном – кураки, с третьего выскочил предок Кролик…» – «Мы, Пако, малые да удалые. Бедно живём – не тужим, инкам мы служим…» В праздничных масках, в ярких рубахах, с бубнами и трещотками, каждый квартал сходился. Вожди наставляли: «Мы третьи в сотне! На площади пойте! Не разбредайтесь!» Чиновники бдили… К площади шли ряды с носилками, на которых стыли покойники. Предок Пако, в латаном саване, в шапке из тыквы, не привлекал взоров. Шествие возглавлял предок Вáрака в ярком наряде. Вискачи из кожи вон лезли, чтоб затмить Кой.

Выполнив ритуал у храма, шествие двинулось к скалам, к могильникам, чтоб украсить их лентами и цветами. После расселись за скатерть. Женщины разместились за спинами. Пили водку и предлагали пить предкам. Чавча восславил в торжественном песнопеньи знатных.

В сумерках жгли костры. «Час духов…» – «Чуть от огня ушёл – нет тебя…» – «Предки, коих обидели, уведут с собой!» Колотились сердца, хороводились люди с песнями об усопших. Ряженые в носилках, дёрнувшись, выстроились, двинулись средь костров в танце смерти, саванами бия живых… и умчались в мрак с воплями.