Инна Живетьева - Стальное княжество. Книга 2. Рунный след

Хитрость, конечно, шита белыми нитками, и не сегодня-завтра к ребятам могли приставить кого-нибудь еще. «Наверное, это будет Тилса», – решил Влад. Недаром он столько раз ловил ее внимательные взгляды.

Поежился, мокрая рубаха неприятно липла к телу. «Ерундой занимаемся!» – подумал он. Ну что им даст знание небольшого кусочка замка? Но лучше уж стоять здесь, чем маяться без дела. Хоть так, да обыграть соглядатаев.

Впрочем, на сегодня хватит, а то опять чихать начнет.

Влад нырнул в коридор, злорадно прикрыв дверь перед птицей. Судя по опыту, слухач появится быстро. То ли вентиляционные, то ли еще какие-то ходы знает, но избавиться от него невозможно. Разве что придушить. Влад уже предлагал сделать это, но Славка не разрешил, мол, незачем обострять отношения с хозяевами. Можно подумать, они сейчас у них замечательные.

Варек замахал руками от возмущения, когда мокрый мальчишка ввалился в библиотеку.

Так, Алешки еще нет. Ну, точно приставят еще одного шпиона, ведь и дурак поймет, что дело нечисто, сколько можно сидеть на горшке?

– Да ухожу я, ухожу! – бросил Влад младшему хранителю и предупредил ребят: – Переоденусь и в столовую.

Слухач заклекотал, обнаружив, что одного подопечного не хватает, а другой опять намеревается смыться. Проводил Влада до гостевой комнаты и умчался на поиски. Так и подмывало дать ему пинок под толстый зад в опушке из рыжих перьев.

На пороге наткнулся на Тилсу. «Ну вот, – решил Влад удовлетворенно. – Так я и думал, она следить будет».

Служанка охнула:

– Вы же простудитесь! Немедленно переодевайтесь, я сейчас принесу полотенце.

Влад скинул с себя мокрое и начал лихорадочно рыться в сундуке. Было прохладно, от стен тянуло сыростью, и зубы выбивали дробь. Только начал натягивать сухие штаны, как в комнату ворвалась Тилса. Без всякого почтения к княжескому гостю набросилась на него с полотенцем. Влад замер. Девушка была выше его, да еще привстала на цыпочки от усердия, и у него под носом оказалось потрясающее зрелище: в распахнутом вырезе рубашки светилась молочно-белая грудь. Так близко, что можно было пересчитать веснушки. Не скованная корсетом, грудь подрагивала при резких движениях, и у Влада перехватило дыхание. Он торопливо подхватил штаны.

– Молодой господин стесняется? – шепнула в ухо Тилса, согрев дыханием щеку.

Шустрые руки перебрались на спину, растирая полотенцем до жара. Сердце бухало так, что Влад был уверен – удары отдаются в Тилсины пальцы. Полотенце скользнуло по груди, очень мягко, поглаживая. Прошлось по плечам… и замерло. Влад перевел дыхание, точно вынырнул из жарко натопленной бани. Тилса, помаргивая рыжими ресничками, смотрела на клеймо. Полотенце мертвой шкуркой повисло в руках.

Вот черт!

Влад сказал грубо:

– Ты ничего не видела, поняла? Тебя разве не предупреждали? Это семейное дело Отинов.

«Ну я и гоню!» – подумал он.

– Ты забыла, мы гости наследника! Мы – друзья сэта Кира Отина!

Глаза Тилсы странно блеснули, легкий румянец выступил на щеках.

– Но даже друзья наследника могут простудиться, – полотенце снова скользнуло на спину, натянулось, придвигая парня ближе. – Если молодого господина будет перед сном знобить, я могу приготовить ему горячий отвар.

Девушка на мгновение прижалась грудью к плечу Влада.

– Уже, – вырвалось у него.

– Что – уже?

– Меня уже знобит!

– О, как жаль! А мне нужно накрывать к ужину. Да и не след отвар сейчас пить, лучше совсем попозже, перед тем как ложиться в кроватку.

Невинное вроде бы слово «кроватка» привело Влада в смятение. Он снова судорожно поправил штаны.

– Может, заглянете ко мне перед сном? Моя комната этажом ниже, третья дверь направо от лестницы.

Тилса опять прижалась грудью. Влад, облизнув губы, спросил:

– После тренировки, ладно?

Комкай не комкай штаны, а все равно понятно.

– Я буду готова к вашему визиту.

Девушка выскользнула за дверь, оставив полотенце. Влад рухнул на кровать и прижал ткань к лицу. Пахло Тилсой. Неужели – не показалось? Он понял правильно?

…Темно. Горячие руки Тилсы, шепот:

– Я думала, вы смелее, я же помню. Вон как господину учителю отвечали, прямо в его глаза жабьи. Ну что же вы?

– Говори мне «ты».

Хрипит, как простуженный. Но пересохло в горле, колотится сердце.

– Хорошо, ты смелый.

Хихикает. Щекочет. Влад выдавил смешок.

– Непохож на остальных, я сразу заметила. Тебе же все равно, что я служанка, правда? С княжичем дружишь. А я – никто. Девка безгласная, место пустое.

– Ты не никто! Ты…

– Да, милый, да. Я сейчас для тебя – все. Ух, какие у тебя сильные руки. И вот тут, ну, давай же.

Стонет в темноте Тилса.

– Я для тебя сейчас больше, чем тэмова дочка, правда, хороший мой? Намного больше, я знаю! А хочешь, я стану даже выше княгини? Я могу, мои пальчики умеют не только пуговки расстегивать. Подожди, вот так будет удобнее…

Хриплый кашель царапал горло. Костя поежился: как неохота идти под дождь! Заливало вот уже который день, по улицам катились бурные потоки – в некоторых местах по колено, на ногах трудно удержаться. К закрытию трактира управляющий приезжал на крепкой лошади. Входил в зал, ругаясь и отплевываясь. Одежда намокала даже под кожаным плащом.

У порога рабов привязывали к канату, туго перехватывая запястья веревкой. Исключение делалось только для Кости, его, как когда-то у Дарла, ставили замыкающим и обматывали конец вокруг пояса. Повил убивал двух зайцев: не приходилось ждать, пока самые слабые преодолеют напор воды, и не нужно высматривать за пеленой дождя, все ли на месте.

Костя стерпел, когда управляющий захлестнул его веревкой и слишком сильно затянул узел. Промолчал, несмотря на то, что спина отозвалась болью. Повил злился: скрипача дважды высекли, но он не согласился играть. А ведь, казалось, еще чуть-чуть – и сдастся, так плачет и кричит под плетьми. Повил не понимал, что слезы – отдельно, а решение не брать в руки скрипку – отдельно. В трактир мальчишку все равно таскали и заставляли делать самую тяжелую и грязную работу. Он выматывался так, что к вечеру не держался на ногах. Но, встречаясь взглядом с управляющим, качал головой.

Дождь ударил по плечам, и Костя мгновенно намок. Веревка дергалась рывками, идти было трудно, и не дай бог поскользнешься – успеешь наглотаться воды. Заливало за шиворот, текло по лицу, хлюпало в раскисших чунях. Сегодня дорога показалась особенно долгой.

На кухне скрипач устроился у печи, его знобило. Мокрая рубаха липла к спине. Отжать ее не было сил, поесть – и то проблема. Голод преследовал постоянно, но при мысли о том, что нужно идти, получать из рук кухарки миску, сидеть за длинным столом вместе с остальными рабами и хлебать безвкусное варево, накатывала тоска. Костя устал постоянно видеть чужих людей, слышать их голоса, простуженное сопение, хриплое дыхание, кашель.