Мария Фомальгаут - Нигдерево

– Да ты охренел или как? С какого хрена я убивать буду?

– Но зерно вы украли?

– Ну а чё теперь с голоду подыхать, что ли?

Фарид тихонечко дергает меня за крыло:

– Нам его отдайте… мы с ним разберемся по-нашему…

Спрашиваю Фарида:

– Это он убил?

– Не, я его знаю… по мелочам стырить может что-нибудь, зерно там, еще чего…

Фарид говорит еще что-то, пытаюсь понять, за что и где задержали зарплату, а послерплату не задержали, и почему тогда надо было зерно красть, и вообще…

– …не он это. Не он.

Чуждые уводят тощего, скручивают руки за спиной, кто-то бьет пленного, не понимаю, зачем, он же не сопротивляется, он же не пытается бежать, он же…

– Еще сутки? – насмешливо спрашивает Мальгус.

Киваю:

– Еще сутки.

– Друг мой, у меня на вас суток не напасешься, вам свои сутки не жалко, вы и берите!

Мне свои сутки жалко. И все-таки распечатываю очередные свои сутки

– А ты мне вот что скажи, – Фарид прищуривается, смотрит на меня, – там что-нибудь пропало? В доме у тебя, когда хозяйку грохнули?

– А что должно было пропасть?

– Да хоть что! Ценное что-то…

– Не припомню… нет…

Фарид хлопает меня по спине:

– Не наши это!

– Вы думаете…

– Не наши. Наши бы полдома вынесли, это точно…

Жена Фарида режет траву, мелко-мелко режет, так у них принято. Хлопаю крыльями, трава рассыпается мелким порошком. Хозяйка благодарно кивает. Берет соль.

Что-то неуловимо меняется, что-то происходит там, на улице. Выглядываю – так и есть, Мальгус уже здесь в окружении полицейских. Сейчас он хлопнет крыльями, и поселение на берегу реки обратится в прах.

Выпархиваю на улицу через окно. У чуждых на втором этаже не дверь, а окно, они через первый этаж в дом заходят.

– Сердечный друг мой, Мальгус…

Мальгус даже не оборачивается, Мальгусу ни до кого и ни до чего, особенно – ни до меня, Мальгус сюда пришел, чтобы…

Мальгус раньше ничего подобного не делал.

Поэтому волнуется.

Нет, так-то щелкал крыльями, так-то испепелял, много чего испепелял, и траву в прах рассыпал, и овощи, а без этого как еду приготовишь, или в скале ходы-комнаты проделать, чтобы дом был, это тоже Мальгус умеет, а вот чтобы живы испепелять…

– А я знаю, кто убил.

Это я говорю.

Мальгус фыркает.

– Я знаю. Вы обещали, если найдем, кто убил, вы поселение в покое оставите.

Ловлю отчаянные мысли Фарида, надо выдать хоть кого-нибудь, неважно, кого, чтоб отвязались, только чтоб не Фарида и не жену Фаридову, а вон, того парня, который зерно украл, на него два трупа повесить…

– Кто убил? – спрашивает Мальгус.

Киваю:

– Вы.

– А если серьезно?

– Серьезно вы.

– С ума сошли, зачем мне…

– …затем. Вы хотели, чтобы они ушли. Чтобы упавшая звезда вернулась на место.

– Друг мой, что вы за ересь несете, где вы видели, чтобы…

Это Мальгус.

– …вы всё продумали, вы только одного не учли…

Это я.

– …что чуждые просто так не убивают. Чуждые убивают, чтобы с этого получить что-то… зерно, или еще чего. Вот если бы вы у убитых забрали что-нибудь, это да… а так сразу видно, не чуждые убивали.

– Вы… вы…

– Да, и вот еще… Мальгус… когда в следующий раз будете подсовывать мне свой сон, вы вспомните, что я в два раза ниже вас ростом, а то сон с высоты вашего роста смотреть пришлось…

Стражники всё понимают.

Уводят Мальгуса.

Фарид бросается ко мне, бормочет какие-то благодарности.

– А ловко вы от него избавились.

Это Фарид. Постаревший, высохший, но всё такой же бодрый. Фарид. Как он оказался вообще у меня в гостиной, велел же никого не пускать, или градоначальнику вообще отдыхать не надо, что ли… Вот сейчас окликну слугу, напомню про никогонепускать, он только руками разведет, так Фарид же.

Так вот.

– Ловко вы от него избавились.

Это Фарид.

Вздрагиваю:

– От кого?

– От Магнуса вашего, или как его там… Мальгус.

– В смысле?

– А то сами не понимаете… грохнули двух человек, списали на градоначальника… конкурента, так сказать, убрали…

Киваю:

– Зря, что ли, книжки ваши читал… как там… тогда старший сын пробрался в комнату старого графа и выстрелил в него два раза, после чего преспокойно поднялся к себе в спальню…

– Да вы вообще молодец… – Фарид придвигается ко мне, подмигивает, – ну что… договоримся по-хорошему… вы мне три тысячи, а я…

– Где вы были, когда убили вашего отца?

Альфа плачет. Навзрыд. Альфа. Нет, её как-то по-другому зовут, Альфия, что ли…

– Да дома… дома была…

– А может, не будем врать?

– В смысле?

– В прямом. Значит, дом в наследство получить захотелось… ну-ну…

Вопиющий случай произошел в маленьком городке. Зверское убийство старого Фарида…

Не дочитываю.

Я уже знаю, что там написано.

Посыпаю зерно солью.

Это чуждые меня научили.

Чуждые вообще много чему меня научили.

Сегодня во сне пришло будущее.

К уже знакомым словам – руины и ружье – узнал новое – Гейгер.

Пока не совсем понятно, что это.

Сначала думал, что сон заблудился, потом увидел —

Сон был на уровне моего роста.

Мой сон.

Длинный футуристический коридор – в какие-то минуты кажется, что он даже не трехмерный, а переходит в четвертое измерение. В конце коридора появляется человек, худой, нескладный, поджарый, седой, лет пятидесяти, бежит по коридору в сторону зрителя, разбивает окно, прыгает. Летит с головокружительной высоты (вид сверху), падает на пролетающий мимо футуристический летательный аппарат. По коридору бегут солдаты (тоже в футуристической форме), смотрят в распахнутое окно, жестами выражают свое возмущение (черт, упустили). К солдатам присоединяется коренастый человек с массивной челюстью (старый, лет 70), показывает на улетающего (взять его).

За летучей машиной героя летят машины солдат (вид спереди), позади погони мрачный футуристический мегаполис, далеко внизу под летунами – руины мегаполиса, разрушенного войной, вокруг то ли ночное небо, подернутое облаками, то ли открытый космос.

Солдаты подбивают машину героя, герой выпрыгивает, выпускает какое-то подобие парашюта (на воздушной подушке или еще как), парит, падает. Снова вид сверху – как падает герой, под ним далеко внизу панорама города… но города ли? Чуть позже становится ясно, что герой летит над осью времени, из будущего в прошлое. Чем дальше в прошлое движется герой, тем моложе он становится, морщины разглаживаются, волосы желтеют.

Парашют, поврежденный выстрелом, приходит в негодность, герой падает всё быстрее. Перед ним внизу стремительно приближается старинный городок, ратуша, башни, шпили, колокольни. Наконец, герой падает на мостовую, больно ударяется. Пытается встать, но из темноты вечера появляется экипаж, запряженный парой лошадей, лошади проносятся над героем, повозка проезжает, останавливается. Из экипажа выходит человек (виден только его черный силуэт на фоне осенних сумерек), идет к герою. Герой поднимает голову – теперь он совсем молодой, лет двадцати. Ехавший в экипаже подходит к нему, помогает подняться, смотрит в лицо – теперь видно лицо пассажира, это тот же человек, который приказывал схватить героя, – только помолодевший на 30 лет. Он ведет героя в экипаж, несмотря на робкие протесты молодого человека. Экипаж уезжает в ночь.