Сергей Е. ДИНОВ - Невольница. Книга вторая

Таковыми, к примеру, как к а перство – морское пиратство, разбой и грабеж, право на которое гражданам давало само государство. Патент на к а перство выдавался торговцам и купцам, владеющими морскими судами, и они вправе были во время войн грабить суда, плавающих под флагами противников российской империи.

Почтенные купцы укрепляли железом борта деревянных судов, оснащали пушками, нанимали экипаж из бывших пиратов, грабителей, убийц, бандитов, потрошителей всех мастей и… недалеко от родных берегов грабили, убивали всех подряд, соотечественников в том числе.

Даже мелкие перекупщики, спекулянты и воры в те лихие времена маскировались под рыбаков, переоснащали фелюги и гребные б а рки. По ночам, в двух морских милях от Одессы или в ближайших гаванях нагло брали на абордаж богатые купеческие яхты, почтовые суда, торговые шхуны, грабили и пускали на дно со всем экипажем, избавляясь от свидетелей кровавого, циничного обогащения.

Немудрено, что самые удачливые, жестокие, без какой-либо мор а ли купцы баснословно богатели в те бурные времена. На контрабанде и нелегальной торговле наживались миллионные состояния.

Курсивом автор романа еще раз позволил себе выделить особое слово, которое станет ключевым во всем дальнейшем повествовании и будет созвучно вымышленной фамилии одного из значительных персонажей.

Два небольших исторических примера в отступление…

Патриарх одесского бизнеса, юноша двадцати лет отроду, Федор Родоканаки, уроженец острова Хиос, прибыл в Новороссию в 1819 году. У юного грека не было ни богатых родственников, ни влиятельных покровителей. Но через некоторое время Федор подал прошение на российское гражданство и заявил состояние в пятьдесят тысяч рублей золотом, хотя внятно объяснить появление гигантского, по тем временам, капитала юноша не смог.

Для сравнения, в 1794 году на строительство морского порта в Одессе было затрачено 38 тысяч 900 рублей. Юный Родоканаки на свои деньги мог построить еще один порт.

В России с незапамятных времен привечали богатый люд. Чиновники-взяточники декларацию о доходах не спрашивали. Российское гражданство Родоканаки получил без промедления. Через семь лет грека причислили к Первой купеческой гильдии. И занялся Федор Павлович хлебной торговлей с большим размахом. Это была официальная сторона его процветающего бизнеса.

За десять лет своих трудов уже не юноша, а в 30 лет достойный гражданин Одессы, сравнялся по состоянию и влиятельности с богатейшими торговцами, купцами и банкирами того времени Ралли, Штиглицем, Кортацци, Маразли.

Оставим заметку на всё дальнейшее повествование и напомним, что у другого известного купца того времени была попытка возвести род Маразли в дворянское достоинство еще в 1848 году.

Генерал-губернатор князь Воронцов направил на имя министра юстиции графа Панина (1801—1874) отношение «о дворянском достоинстве почетного гражданина Григория Маразли». После недолгой чиновничьей волокиты, граф Панин отписался князю Воронцову в августе того же года:

«…нахожу, что они (документы) не удовлетворяют требованиям в 75 статье, IX тома Святых Законов (издания 1842г.) изъясненным, ибо оными не доказывается, чтобы он (Григорий Маразли) или предки его приобрели в Российской службе чины и ордена, сообщающие дворянское достоинство».

Надо полагать, князь Воронцов обратился с подобным ходатайством в министерство юстиции, желая оказать расположение своему любимцу С. В. Сафонову, женатому на дочери Григория Маразли-старшего.

Здравствовали и в царской чиновничьей России порядочные дворяне и графья – министры, сохранявшие гражданское достоинство. Не повелись они на купеческие подношения и несметные богатства, неизвестно откуда взявшиеся у мигрантов, и отказали в дворянском достоинстве Маразли-старшему. Впрочем, Маразли-младший, на деньгах отца, в будущем достиг всего, о чем только мечтал его предок.

Это была прекрасная, суровая, удивительная, необыкновенная эпоха – XIX век.

Загадочное исчезновение, мистификация или-таки смерть в Таганроге государя-императора Александра – Первого.

Расцвет тайных обществ офицеров-дворян, «русских рыцарей» и масонов. Восстание декабристов и подвиг самоотречения их жен-дворянок, которые последовали за мужьями на каторгу в Сибирь.

Хотя история приоткрывает со временем некоторые завесы «зверской расправы» императора Николая-Первого над восставшими против монархии.

К примеру, декабриста Муравьева приговорили к ссылке в Сибирь без лишения чинов и дворянства. Александр Николаевич был назначен городничим в городок Верхнеудинск, в 1828 году переведен в Иркутск. Под его начальством город благоустраивался с размахом: были положены тёсовые тротуары, на набережной Ангары шумели «московские гулянья в экипажах вокруг качелей». Порядок в городе, обеспеченный полицией, возглавляемой ссыльным городничим, отмечался в хвалебных жандармских донесениях императору.

В чине генерал – лейтенанта, сенатор Муравьев в 1861 году был переведен в Москву, где и скончался. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Вот вам, уважаемый читатель, для примера, судьба одного из декабристов, восставших против власти.

История государства, лишний раз в этом убеждаемся, весьма переменчивая барышня в изложении разного рода архивариусов и летописцев всех мастей и достоинств.

Век девятнадцатый был веком потрясающих воображение женщин, красавиц, благородных дам и невероятных авантюристок.

Возникнув в литературе XIX века, идеал «демонической» женщины, – писал Ю. М. Лотман в трудах «Беседы о русской культуре», – активно вторгся в быт и создал целую галерею женщин – разрушительниц норм «приличного» светского поведения.

Яркий тому пример, – светская красавица Аграфена Закревская (1800 – 1879) – жена министра внутренних дел, а после 1848 года – московского военного генерал-губернатора. Закревская была известна в свете самыми невероятными скандальными связями.

Удивительные судьбы двух авантюристок, красавиц сестер, полячек Эвелины и Каролины с лихвой подтверждают размышления Лотмана «о демонических» женщинах.

В XVIII веке польский аристократ граф Адам Ржевуский женился на пленённой гречанке. В браке родились две дочери ослепительной красоты. Одна из сестер, Эвелина стала музой и супругой Оноре де Бальзака и принесла известному писателю множество бед и неприятностей.

Вторая – Каролина, по мужу – Собаньска, оставила заметный след в жизни не только Александра Сергеевича Пушкина во время его южной ссылки.

Чудесной приманкой для мятежных поэтов Пушкина и Адама Мицкевича в «одесский период» стала именно коварная Каролина. Поэты испытывали долгие, мучительные чувства к прелестной авантюристке и посвятили ей стихотворную любовную лирику.