Сергей Е. ДИНОВ - Невольница. Книга вторая

Неутомимому Веденяпину в годы «перестроечного» лихолетья пришлось переиграть уйму жуликов, пройдох, авантюристов всех мастей, бандитов в малиновых пиджаках, убийц в кожаных куртках, бухгалтеров в круглых очёчках и черных нарукавниках, умеющих скрывать доходы от государства и работать с «черной кассой» и «серой» зарплатой.

В июне того памятного лета актер прилетел в Одессу, на съемки детективной ретро-мелодрамы о классическом любовном «треугольнике». Нудный сценарий с вялыми, будто потные торговки в полуденную жару, эпизодами был написан местной барышней, «племянницей» очередного замдиректора киностудии. В рабочем варианте сценарий назывался банально: «Лилия на песке».

Ленивой графоманкой была предпринята жалкая попытка повторить успех фильма «Раба любви» с очаровательной Еленой Соловей.

Роль Веденяпина была прописана в сценарии примитивно до безобразия. Предстояло кривляться, изображать персонажа конца XIX века – идиота профессора Шацкого из Санкт – Петербурга, по слухам, агента тайной канцелярии.

По сюжету, болезненный Шацкий отдыхал у моря, предавался поискам увлекательных фактов из жизни польского поэта Адама Мицкевича, посещавшего Одессу в 1820-х годах во времена южной ссылки Александра Пушкина.

Возрастной герой Веденяпина влюблялся в красавицу Аннету Ромазину. Купеческую дочь родители сослали с первопрестольной на каникулы к морю, к деспотичной тетушке в скромный особнячок близ Французского бульвара.

Шацкий познакомился с юной Ромазиной на пляже Ланжерон при романтических обстоятельствах: отважный профессор палочкой с бронзовым набалдашником героически отогнал от Аннеты наглых, местных жиголо и спас девушку от грабежа и насилия.

На вечерней прогулке под акациями Французского бульвара, на правах спасителя, Шацкий вдохновенно читал юной девице стихи Адама Мицкевича. Рассказывал о скандальных красавицах минувших дней Амалии Ризнич, Каролине Собаньской, в которую поэт был влюблен.

Сумасбродная Аннет предпочла скромному историку – авантюриста Григория Фишберга. С одесским шиком Фишберг катался по Одессе в карете с царскими вензелями, возил свою новую пассию по ресторанам, щедро одаривал контрабандой, обряжал «парижскими» нарядами.

Дотошный филер Шацкий, из ревности и оскорбленного достоинства, без особого труда выяснил, что Гриша Фишберг, при всех его великосветских, простите, «понт а х», всего лишь – мусорщик. Младший Фишберг помогал папаше с вывозом хлама с одесских рынков, магазинов и постоялых дворов. В то далекое время, как и в нынешние времена, это было тоже весьма выгодное предприятие. Романтичная Аннет, узнав о возлюбленном «отвратительные» подробности о его грязной коммерции, которые претили ее аристократическому духу, не смогла побороть чувство неловкости и, наперекор своей девичей влюбленности, прервала отдых и отбыла к родителям в купеческую Москву. Следом за ней отправился неугомонный Шацкий.

Вот, собственно, и весь незамысловатый сюжет будущего фильма.

Непризнанный сценарист, хронический эпизодник Рома Веденяпин не стал вмешиваться в переделку вялого сюжетосплетения. Никто бы и не позволил. Однако, на вечерних посиделках в студийном буфете он нагло предложил режиссеру на финальных титрах хотя бы порадовать зрителя известием, что легкомысленная Аннет, обманом завлеченная в таверну на прощальное рандеву с подлым Фишбергом, лишилась чувств, опоённая снотворным и отправилась, зашитая в мешковину, вовсе не к родителям в Москву, а в грязный, пропахший рыбой, вонючий трюм торгового судна. Тем же вечером купеческую дочь, вместе с десятком таких же несчастных невольниц, увезли в неволю, в Турцию.

Режиссер многозначительно нахмурился неожиданному повороту сюжета и обещал подумать до завтрашнего дня. Как это обычно делают некоторые кинодеятели, когда задумывают позаимствовать чужую разумную идею, а позже выдать за свою.

Обратим внимание читателя на прозорливость актера Веденяпина и некоторую его способность предвидения ближайших событий. Расставим в истории о современных рабынях и невольницах далекого прошлого все точки над «i», как говорят графоманы, и сообщим, что вторым оператором на фильме работал Роберт Воротов. Эпизодические роли сыграли актрисы Инга Шеметова, младшая сестра пропавшей Элины (о трагической судьбе которой было рассказано в киноповести «Сосуд для слез»), и ее подруга Яна Кудасова, приглашенные на съемки фильма «Лилия на песке» по настоятельной просьбе Воротова. О судьбах девушек было более подробно рассказано в романе «МАСКАРОН».

У эгоиста Ромы Веденяпина дружеских отношений с мрачным верзилой, оператором Воротовым не сложилось. На съемках фильма они проживали в соседних номерах, существовали рядом, но будто бы оставались в параллельных мирах. Разные они были люди, по интересам, характерам и воспитанию. Роман предпочитал одиночество, хотя порой отвлекался на выпивку с коллегами. Воротов ставил по главу угла – выпивку, порой отвлекаясь на работу вечно вторым оператором.

Через два дня съемок дотошный, образованный эрудит Веденяпин со скандалом уличил сценариню в наглом воровстве и неточности, которую он допустил сознательно, когда поведал режиссеру в студийном буфете об ином финале фильма. А режиссер, неосторожно или намеренно, пересказал сценаристке эту занятную идею, которую наглая барышня за два дня тут же прописала в следующей версии сценария. К большому неудовольствию самого автора идеи – Романа Веденяпина.

На сборе съемочной группы негодующий Рома наговорил сценаристке отменных гадостей, уличил ее в плагиате и заявил, что несчастных девушек могли в то время увезти к берегам Османской империи, но никак не в Турцию. Турецкая республика была провозглашена много позже, в году этак 1923-ем. А действие вымышленных персонажей фильма, согласно сценарию, происходит в конце XIX века 1 1 На самом деле, европейцы в те времена называли государство со столицей в бывшем Константинополе и Османской империей, и Турцией. Но официально название Турция закрепилось с приходом к власти Кемаля Ататюрка. . И все эти красивые литературные фразочки, заимствованные наглой сценаристкой: «зашитая в грубую мешковину», «невольницы», «вонючий трюм торгового б а рка» и прочее, – Веденяпин самолично приписал синим карандашом на полях своего экземпляра сценария, который он тут же и предъявил изумленной группе. Актерским поставленным баритоном Рома с выражением зачитал самые впечатляющие отрывки оригинального сценария. У самой сценаристки по тексту все было изложено довольно формально, сухо, п о шло, а порой совершенно безграмотно. Едва ли дама, прожившая всю сознательную жизнь в Полтаве, вдали от моря, могла знать такое флотское понятие, как «барк», отличить «шхуну» от «шаланды».