Аджи Диас - Торговец счастьем

Калео неодобрительно посмотрел на своего низкорослого товарища, но все же не стал ему мешать.

– Бывшие аристократы, потерявшие богатство во время войны. Заговорщики. Хотели свергнуть императора.

– Еще вопросы будут? – уточнил Калео у мальчика и, когда, тот чуть помедлив, отрицательно помотал головой, щелкнул пальцами.

Мертвец снял свой бархатный камзол, разорвал рубашку и обеими руками схватился за толстого, присосавшегося к его груди темно-серого червя. Паразит тонко запищал от страха и боли.

– Съешь его, – велел Калео.

По лавке пронеслись звуки громкого чавканья, визга и аплодисментов Марка, который был в восторге от мерзкого зрелища. Мертвец-носитель, откусывая кусками, пачкаясь в зеленоватой слизи, поглощал своего «клиента». У старого паразита не было ни единого шанса. Спустя минуту, когда все было завершено, Марк шагнул вперед, потирая свои ручки.

– Что-то у меня аппетит разыгрался!

– К вам клиент, – оповестил бочкообразный серый конструкт и закрыл дверь.

Тильда встала с кровати и натянула на лицо дежурную улыбку. Клиент должен был видеть, что ему рады. Но стоило ей увидеть гостя, чувство стыда тут же нахлынуло волной. Девушка быстро подскочила к шифоньеру и накинула на себя шелковый халат, скрыв под ним вызывающее кружевное белье и выпирающую грудь. Все работницы Папы Принца принимали эротоген – особое лекарство, влияющее на гормоны и привлекательность. За короткий срок худенькая Тильда Альмар приобрела небывалые соблазнительные формы, о которых раньше и мечтать не могла.

Брат пристыженно опустил глаза и неловко поправил кепку.

– Здравствуй! – засмеялась девушка и обняла гостя. – Как твои дела? Что говорит Совет?

– Привет, – поздоровался юноша, скрывая свою злость. – Что они могут сказать? Все ждут тебя.

– Сегодня.

– Что?! – вытаращил глаза гость.

– Это произойдет сегодня. – подтвердила Тильда.

– Ты нашла Осколок?

– Да. Именно! – закивала девушка. – На днях я заходила в кабинет Мадам Жало и случайно подсмотрела. Правда пришлось повозиться с тремя…

– Даже знать не хочу! – прошипел брат и резко отвернулся.

– …чайниками! – закончила фразу девушка. – Я подавала Жало дурман-чай. Не бойся за меня. Здесь не так уж и плохо все устроено. Тем более большинство моих клиентов очень падки на наркотики. Они как дети! Просто засыпают на моих коленях, рассказывая о своих невзгодах и страхах.

Парень знал, что сестра врет, видел, как та скрывает страшную тайну этой комнаты, как стыдится своего положения. Он понимал все и не стал спорить. Ненависть к Совету, чьи действия привели Тильду в бордель, вновь вспыхнула в его сознании.

Когда все кончится, я точно их прикончу!

Хоть они и были близнецами, но отличались как день и ночь. Он был скрытным, расчетливым и не знал жалости. Сестра же всегда была жизнерадостной и доброй, никогда не унывала и искренне верила в Совет масок. Только ей юноша мог рассказать о своих страхах и мыслях, быть самим собой. Только сестра помогала ему в трудные времена и поддерживала.

– Значит сегодня ты вернешься домой? – улыбнулся гость и приобнял сестру.

– Да. Наконец-то! Жди меня в переулке на улице Строителей после полуночи.

– Строительная.

– Да. Возле кирпичного завода.

– Это не опасно?

– Что ты говоришь, братишка? – засмеялась Тильда и погладила брата по щеке. – Конечно, опасно. Это же Ночь!

Крамар Крит, сгорбившись, опирался на свою трость и своим видом напоминал большую седую ворону. Испещренное морщинами лицо было мрачнее обычного. Глаза опущены вниз, словно он стыдился поднять их и посмотреть на могильные плиты перед собой. Стоявший позади Полумесяц в очередной раз взглянул на карманные часы. Ему, как и большинству иглоликих не нравилось торчать посреди ночи на кладбище. Людям и многим другим полукровкам еще повезло – после смерти они лежат себе и спокойно гниют. А вот иглоликие, переступив порог смерти, обращались в кровожадных людоедов. Эта же участь ожидала и Полумесяца, который лишний раз об этом старался не вспоминать.

Пытаясь отвлечься от дурных мыслей, он стал размышлять о своем покровителе и учителе, человеке, который изменил страну. Но какой ценой? Всякая революция требует жертв, всякое крупное изменение влечет за собой страдания. Каким бы могущественным Крамар Крит не являлся, сколько бы власти не имелось в его руках, он всего лишь человек. Никто – ни мудрецы, ни цари, не могут исправить прошлого. Вот она, цена его революции, прямо перед ним – две черные каменные плиты. Самая дорогая и горькая плата.

Вот, что останется «после», в самом конце. Дата рождения, дата смерти и имя. Всего лишь воспоминание. История. Горечь и скорбь. Если бы можно было все вернуть назад, поступил бы он иначе? Если можно было спасти их, пожертвовав своей властью и положением, поступил бы он иначе? Крит не мог ответить. Он не хотел врать самому себе, не хотел оправдывать себя. Слишком долго он размышлял об этом, прокручивая в голове давние события, пытаясь понять, где он ошибся. Слишком много всего произошло.

С большими усилиями старик поднял взгляд и прочитал имена – «Феликс Марс», «Вальма Марс».

В это время на другом конце города, в темной, освещенной лишь маленькой лампой комнате, сгорбившись над бумагами, сидел другой старик. Он проверял анализы, сверял результаты, заглядывал то в одну, то в другую из открытых перед ним книг и чертыхался. На множестве листов бумаги, что закрывали весь стол, значились самые различные формулы: некоторые магические, другие из алхимии, а третьи на языках давно исчезнувших народов. Пиктограммы, изображения древних богов и осьминоги с одним глазом соседствовали с арифметическими вычислениями и рунами магов Телоса. Старик в своем великом эксперименте решил использовать весь свой опыт и знания. Он даже обратился к мистицизму, к которому ранее относился весьма скептически.

И все это здесь, в этой маленькой, пропитанной сыростью квартире, в этих бумагах и книгах, в большой вычислительной машине в углу, в многочисленных трубках и проводах, которые, рассеявшись по комнатам, были подключены к большой капсуле. Трехметровый металлический саркофаг, со скрюченными заплатками, с многочисленными кранами и окошком занимал весь центр комнаты. Запутавшиеся провода разной толщины исчезали из виду в темноте. Каждый из них, почти незаметный для обычного обывателя, проходил через шиферные крыши, прятался в фасадах зданий, шел через канализацию или притворялся обычным проводом электропитания, растягиваясь от одного столба к другому. Каждый из проводов пройдя неблизкий путь в несколько километров, оказывался во владениях инсуломов, в Светильнике и Красных оковах, что находились чуть западней. Старик, обрызгав себя специальным раствором, дабы быть невидимым для взора живых домов, под видом городского рабочего или электрика ходил среди них, выбирая нужный инсулом. Горожане не обращали внимания на скрюченного старика в желтом дождевом плаще, а дома просто не видели его из-за маскировки. Дойдя до инсулома, спрятавшись где-нибудь в переулке, старик мастерком и ломиком аккуратно выламывал несколько кирпичей. Под пульсирующей прозрачной кожей, просвечивались многочисленные вены и нервы, плотные мышцы и жир. Гибрид, пришелец из иных миров, скрытый под скелетом дома. Старик доставал из своей сумки громадный шприц, из тех, что использовали на крупном рогатом скоте и всаживал ее в мягкую плоть. Инсулом ничего не чувствовал, боль скрывали мощные наркотики. Спустя пару минут приходила очередь стального штыря, установленного с кабелем. Инсулом, опьяненный лекарствами, ничего не подозревал о вероломном вторжении в свой организм. Установив все провода, соединив их переходниками и несколько раз все проверив, старик возвращался к себе, чтобы приготовить очередной проводник. И так в течение нескольких последних лет. Саркофаг, кабель, переходники, инсулом.