Аджи Диас - Торговец счастьем

Когда Шляпник приступить к захвату столицы, Дедал будет занят своим делом, настраивая многочисленные рычаги и краники саркофага, пытаясь устроить связь между планами и измерениями. До претворения грандиозного плана оставалось совсем немного.

Внезапно зазвонил дверной звонок. Старик, кряхтя, встал со стула и направился к входной двери.

– Долго ты! – рявкнул он и машинально потеребил свисток, скрытый под одеждой.

В прошлом эта привычка уже спасала Дедалу жизнь. Его подопечный несколько раз выходил из-под контроля и лишь специальный свисток мог усмирить его.

Тот ничего не ответил, следуя вглубь лаборатории.

– Ты знаешь, что делать, – сказал Дедал, подойдя к большой карте города растянутую на одну из стен. На пожелтевшей от сырости бумаге с иссохшими чернильными линиями, олицетворяющими многочисленные улицы Арраса были прикреплены несколько фотографий.

– Знаю, – угрюмо ответил гость. – Забрать осколок. Убить свидетелей.

Дедал посмотрел на изображение Крамара Крита, прикрепленное над Солнечным дворцом, потом перевел взгляд на Ржавое королевство с черным листом. Кроктор Меньес, не взирая на его тайную связь с Советом масок, находился отдельно, в районе Банка огня. А сам же Совет пребывал в Трезубце вверху карты. Были еще несколько незначительных снимков, изображающих парочку сенаторов, следователя Пакса, рисунок с черепом в честь Калео Вагадара и потрепанная карикатура «Торговца счастьем».

– Не переусердствуй, – лениво бросил старик, рассматривая свою карту.

Все эти люди, так или иначе, могли сыграть свою роль в его плане. Еще один небольшой эксперимент для определения победителей.

– Ты принес? – спросил Дедал, не оборачиваясь.

Гость вручил ему маленький смятый снимок, который тут же оказался над Желтой рощей, рядом с фотографией безумного художника Иноса Око.

– Кларисса Марс, – произнес задумчиво старик, под утробный кашель гостя, постепенно переросшего в хищный лай.

Гость спешно раздевался, задыхаясь от превращения.

Иногда я забываю, кто я. Не могу сказать, что редко, но с каждым разом контролировать это становится сложнее.

Я теряю себя. Я узник своего тела.

От крыши к крыше, от одного дома к другому, я мчусь на четвереньках. Мои руки и ноги сильны, когти способны рвать металл. Я охочусь. Этот город провонял насквозь. Пот, сигаретный дым, испражнения, кровь… Я охочусь.

Огни ночного города давно меня не пугают, звуки машин, и голоса людей занимают мой слух. Я ищу женщину. Ту, на которую мне указали. Я рычу в предвкушении убийства и прыгаю на следующую крышу. Быстрее и быстрее.

Люди не слышат меня и не видят. Они слепы и глухи. Они знают, что я такое, подсознательно, глубоко внутри, знают и боятся. Жертвы чувствуют присутствие охотника и предпочитают не замечать меня, теша себя глупой иллюзией безопасности. Хозяин здесь – Я. Ничто и никто не сдерживает меня. Хотя…

Следующая крыша. Я уже близко. Запах, женщины манит меня, опьяняет. Я желаю поскорее добраться до нее и вонзить свои когти в мягкую плоть, испробовать горячую кровь. Я желаю убивать. Лишь это дарит мне радость, удовлетворяет мой голод, дарует смысл моему существованию. Иначе, зачем я был создан?

Шифер ломается под моими лапами, но я слишком быстр и продолжаю свой путь. Еще один прыжок. Возбуждение захватило все мое хищное сознание. Это почти больно. Приятная боль.

Вот и все. Я на месте. Замедлив шаг, я наклоняюсь на краю крыши. Внизу идет жертва. Темный переулок смердит неубранным мусором. Но все мое внимание сейчас обращено на женщину в сером пальто. Она чувствует мое присутствие, нервничает и часто оглядывается.

Мой звездный час.

Выждав нужный момент, я прыгаю вниз, словно хищная кошка. Мое тело слишком тяжелое и сильное, мускулы натянуты до предела. Пролетев шесть этажей, я пригвоздил женщину в грязную землю, между мусорными баками. Она не успела понять, не успела крикнуть или позвать на помощь. Мой острый слух уловил лишь хруст ее ломающихся костей: позвоночник, шея, ребра и ноги. Не прошло и мгновения, как я своими громадными, когтистыми руками разорвал жертву в клочья. Конечности, голова и внутренности. Одежда, кожа, плоть и кости.

Я не помню, сколько именно длилась эта мясорубка. Возможно несколько секунд, возможно долгие минуты. В итоге от той женщины не осталось ничего. Лишь ошметки. Остатки. Кровь, смешанная с грязной лужей.

Наконец я доволен. Боль в сознании унимается. Увидев дело своих рук, я медленно вспоминаю, кто я есть на самом деле. Сначала всплывает имя, то кем я являюсь при свете дня, мое лицо, мои руки. Человеческие.

Хищник, животное, скрытое в тени, и тот, кто притворяется человеком. Все смешалось.

Подняв свою клыкастую морду к небу, в котором кружат большие машины, удовлетворенный охотой хищник воет во весь свой ужасный голос. Рядом что-то скрепит. Я не понимаю что это. Металл и шестеренки. Запах машинного масла и женских духов. Оно двигается, бежит от меня. Но уже слишком поздно. Осознание содеянного врывается в мой мозг. Зверь медленно отступает, уступая место далеким зачаткам человечности.

Услышав доступный только мне звук свистка, я карабкаюсь на стену. Старик вновь призывает меня и я не могу сопротивляться.

Я теряю себя. Узник своего тела.

Ему снились высокие арки, призрачный зеленоватый свет древних камней и воздушные купола, где горожане ходили на своих ногах или ползали на щупальцах. Хтон – величественный город, построенный тысячелетия назад – для обитателей суши был всего лишь легендой.

Ему снился дом, тишина безлюдных улиц, мрачные воды океана и мать, чье лицо стерлось из памяти за прошедшие годы. В касту воинов забирали в самом раннем возрасте и искореняли проявление любых эмоций. Воину не ведома жалость, он не знает страха, любовь для него – пустой звук. У хтон’ваагра все было продумано за годы вперед. Есть каста воинов, охотников, жрецов и рабочих. Роль каждого в обществе предопределена еще до рождения, распределена и просчитана до мелочей. Древний закон, созданный Первыми предками, в далекие, дикие времена, когда на земле властвовали костеликие и рогатые звери, был нерушим многие столетия. Мир наверху менялся, империи, народы и расы возникали и исчезали, но лишь скрытый в глубинах океана город оставался таким же, как и в первые годы своего основания. Возможно он простоял бы еще тысячелетия, если бы не таинственный враг. Все началось с одного обглоданного рыбами утопленника, а закончилось геноцидом.

Ему не удалось пройти ритуал становления воином, жрец не провозгласил его частью их общества, не оборвал последнюю нить в сознании, оставив в душе крупицу перепутанных чувств. Душа юноши навеки осталась блуждать где-то между обычным живым существом и совершенной машиной для убийства. Она осталась атрофированной. Не то и не другое. Где-то посередине.