Сергей Панфилов - Батурино – гнездо родное

Молебен закончился. Отец Леонтий произнес проповедь, сказал народу, что сегодня знаменательный день – заложена в Батурино новая церковь – каменная. Но чтобы ее построить, требуются денежные средства. И тот, кто жертвует, ради Христа, деньги на строительство дома Божия, тот собирает для себя сокровища на Небесах, потому что эта жертва – богоугодна и приносит жертвователю благодать Духа Святого…

Стоят сельчане, внимательно слушают слова батюшки, запоминают… Будут, будут они подавать, кто сколько сможет, на возведение храма. Потому что он строится не для кого-то, а для них, для батуринцев. Строится батюшкой Леонтием – добрым пастырем. Спаси и сохрани его, Милосердный Господи!

Только не пришлось построить отцу Леонтию каменный храм в Батурино. Такова наша жизнь. Возводить его начал, а тут выходит распоряжение церковного начальства о переводе протоиерея Леонтия Васильевича Капустина в город Камышлов, благословляется ему служить в городском Покровском соборе.

Отец Леонтий весть о своем переводе принял внешне спокойно. В Камышлове служил его брат Игнатий Васильевич, племянники. Сказал батюшка Леонтий со вздохом своей драгоценной матушке Ирине:

– Вот, Ирина Ивановна, дорогая ты моя, придется нам в Камышлов перебираться. Видно, такова Господня воля, чтобы мне послужить в соборе в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Готова ли ты, голубушка, за мной следовать?

Матушка Ирина посмотрела в глаза отцу Леонтию, улыбнулась и ответила:

– Что ты меня, отец, об этом спрашиваешь? А если хочешь знать, то я всегда за тобой буду следовать. Куда ты, туда и я. Пока живем, пока дышим. Пока Господь не призовет нас к Себе. Святых Петра и Февронию помнишь, батюшка?

– Помню, помню, Ирина – свет Ивановна! Хорошо помню.

– Вот и слава Богу, что помнишь!

Отец Леонтий задумался. Потом сказал:

– Иван меня заменит. Думается мне, что воля Божия ему вместо меня служить, каменный храм строить....

Пришла пора прощания. Отец Леонтий отслужил в Спасо-Преображенском храме последнюю свою Божественную Литургию. Причащал народ…

А после Богослужения, выйдя на солею, он объявил батуринцам о своем переводе в Камышлов. Сказал, волнуясь:

– Такова Божия воля. Служил я в Батурино не один год. Имею я за свое служение награды. Но не это главное. Знаю я вас хорошо. Кто вырос на моих глазах, кто состарился, а кто, как мой батюшка Василий, отошел в селения праведных, упокоился.

Он прервался. Слезы заблестели у него в глазах. В храме раздались громкие вздохи, всхлипывания. Отец Леонтий продолжил:

– А теперь, братья и сестры, дорогие мои батуринцы, говорю вам – может быть я кого-то обидел, был недостаточно внимателен, заботлив, милосерд. За все за это я прошу прощения у вас. Простите меня, грешного!

Он земно поклонился народу. И сельские жители, воздавая честь батюшке, повалились перед ним на колени. Заплакали, зарыдали. Кто-то закричал:

– Батюшка, дорогой ты наш, не оставляй нас!

Встав, отец Леонтий прослезился. Вытер глаза. Встал и народ. Отец Леонтий сказал:

– Выбора нет – я уезжаю. Вместо меня остается мой сын – Иван Леонтьевич. Думаю, что он будет хорошим священником. Иван, подойди ко мне!

Он, чуть смущаясь, приблизился к батюшке. Отец Леонтий проговорил:

– Вот, при народе, я тебя благословляю, сын мой, заступить на мое место, быть добрым пастырем, вести народ православный к спасению…

Прощание закончилось… На следующий день, простившись с родными, поклонившись могилкам отца и матери, отец Леонтий с матушкой Ириной, нагрузив домашним скарбом телеги, уезжал из Батурино. Еще раз благословив Ивана, Марию, младенца Платона, расцеловав родненьких, он сел в бричку рядом с верной супругой Ириной Ивановной, которая уже простилась с остающимися в Батурино. Дети заняли места в бричках. Возчики дернули вожжи. Лошади, впрягаясь в движение, перешли на рысь. Затарахтели тележные колеса, запылили.

Отец Леонтий благословлял батуринцев, вышедших его проводить. Они кланялись ему и смотрели вслед. Кто-то бежал, махая руками, кричал слова прощания. Кто-то, сидя на лошадях, провожал отца Леонтия далеко за село. Все ощущали потерю доброго пастыря.

– Ничего, – проговорил Иван Леонтьевич, входя в дом, обнимая супругу, – будем жить, будем Господа славить. Жизнь продолжается. Слава Богу за все!

Больше года ждал Иоанн Леонтьевич своего рукоположения. Оно почему-то все откладывалось. А место в храме было зачислено за ним. А пока, суть да дело, его замещал священник Алексей Семенович Попов. Он приезжал в Батурино, служил Божественную Литургию, служил молебны и опять уезжал из села до следующего раза, до своего приезда. Иван Леонтьевич помогал отцу Алексею, исполнял обязанности дьячка.

Его супруга, Мария Григорьевна, приходила в храм на службу и тяжело присаживалась на лавку, бережно поддерживая большой живот. Она носила во чреве второго ребенка и дохаживала последние дни перед родами. Ее помощница Евфимия Степановна приносила в храм младенца Платона и присаживалась рядом с Марией Григорьевной, ждала, когда начнется причащение, чтобы поднести к Чаше своего подопечного и причастить его Телом и Кровью Господа нашего Иисуса Христа. Мария Григорьевна тоже принимала Причастие из рук отца Алексея. Она знала, что Тело и Кровь Христовы освящают в это время не только ее, грешную, но и младенца, которого она носила в своей утробе.

11-го августа, в день субботний, Иван Леонтьевич с помощниками поехал на дальний покос. Весь день он пробыл на лугах. Встав рядком, работники, перекрестясь, благословясь, ходили по зеленеющей пажити. Отводя назад плечи и руки, резко махали косами, срезая пласты густой, сочной, душистой травы "Эх, размахнись рука, раззудись плечо, ты пахни в лицо ветер с полудня»…

Раз, раз… шырк, шырк… Только пот бисеринками выступал на лбу, катился по спине, мочил рубаху… А солнце, лучистым шаром, катилось по небосводу, шло вслед за косарями, бросая тени от деревьев на землю…

Работники отдохнули. Пообедали. К вечеру докосили делянки… Солнце уже скрылось наполовину за горизонтом. Прохладные сумерки подкрались незаметно.

– Спаси вас, Господь, за помощь! – сказал Иван Леонтьевич косарям.

– Да куда ты, на ночь глядя, собрался, мил-друг Леонтьич? – спросили удивленно помощники-косари, видя, что Иван запрягает лошадь в телегу, – нешто не останешься с нами в Покровском ночевать?

– Нет, ребята! – ответил Иван и объяснил причину – женушка моя милая на сносях. Вот-вот разродится. Не хочу я свою любезную одну оставлять. Поеду в Батурино.

– Коли так, – сказали мужики, – то легкого тебе пути, Леонтьич! С Богом, с Богом!

Иван Леонтьевич запряг лошадь, навалил в телегу свежего, душистого сена, присел на пахучий ворох и, дернув вожжи, направился домой, в Батурино… Стемнело. На небо высыпали звезды – засияли, заперемигивались. Лошадь шагала по дороге. По обочинам темнели кусты. Какой-то смутной тревогой веяло из чащобы.